Осень патриархов
Продолжительность жизни разных пород деревьев неодинакова. Одни живут столетиями, другие не так долго. Однако и самые знаменитые долгожители достигают глубокой, многовековой старости только при благоприятных условиях…
Аллея Керн
Старые деревья умирают постепенно, год за годом, пока наконец не останется ни одного листа на ветках. Но, будучи здоровыми, в определенных возрастных границах достигают расцвета своей древесной красоты и могущества. Этот период называют физической или естественной спелостью дерева, по истечении его дерево может жить еще несколько десятков лет, радуя окружающих, но уже более не совершенствуется – напротив, его древесина подвержена различным заболеваниям, нападениям вредителей. Верными признаками преклонного возраста дерева являются засыхание вершин, прекращение ежегодных приростов ветвей, ослабление жизнестойкости сучьев, облупливание и частичное отпадение коры, образование по стволу глубоких трещин и дупловатость. В местах возможных лесозаготовок деревья обычно рубят в пору их максимального физического развития, не дожидаясь проявления возрастных признаков.
Что касается долгожителей… Любопытные сведения о предельном возрасте деревьев, данные об отдельных редких экземплярах можно почерпнуть в «Курсе дендрологии» С. Пятницкого. Среди лиственных пород дольше других живут дуб (1000−1500 лет), липа (700−800 лет) и бук (500−600). Из хвойных наиболее долговечен тисc (2000−3000 лет); сосна доживает до 400−600 лет, а ель до 300−400.
«Пожилые» деревья отличаются особой красотой, и у каждого можно найти индивидуальные черты. По таким деревьям особенно заметно, как животворящие силы природы превалируют над сокрушительной рациональной деятельностью человека.
Свою старость зеленые патриархи значительно легче переносят в культурных парках – благодаря уходу и созданию благоприятных жизненных условий. Конечно, и там они не всегда надежно защищены от болезней или человеческой глупости, например визы бездушного чиновника на документе, предписывающем очистить пространство под очередную автостраду…
Подобно человеческим, судьбы деревьев бывают разные. Но все деревья так или иначе причастны к нашей истории – истории небольшого городка или мегаполиса, страны. Они свидетели выдающихся событий, судьбоносных встреч и решений. Уже поэтому так важно для нас, живущих в XXI веке, сохранить те, что посажены руками Петра I или стали первыми «слушателями» пушкинских строк «Я помню чудное мгновенье…».
Аллея Керн из вековых лип в усадьбе Михайловское на Псковщине… Ее народное название связано с приездом А. П. Керн в 1825 году в село Михайловское, где писал свои проникновенные строки А. С. Пушкин. В другом знаменитом месте Пушкиногорья – Тригорском парке – есть площадка, окруженная с трех сторон густой стеной огромных двухсотлетних лип, а с четвертой ограниченная узкой, тенистой липовой аллеей. Александр Сергеевич очень любил здесь бывать.
Там же, в Пушкинском заповеднике, недалеко от солнечных часов стоит «дуб уединенный» – один из семи сохранившихся древних лесных великанов, ставший прообразом дуба из Лукоморья. Ему сейчас более четырехсот лет. В начале XX века дерево заболело – его корни серьезно пострадали во время Великой Отечественной войны, но благодаря заботе и уходу специалистов было спасено. И до сих пор каждую весну распускает зеленую листву на раскидистых толстых ветвях…
Красоту и величие старых деревьев – ценнейших памятников природы – можно оценить и в других уголках России. Например, в дедовском парке Л. Н. Толстого XVIII века (ныне музейусадьба «Ясная поляна»). По словам Льва Николаевича, липовая аллея парка «Клины» доставляла ему огромную радость и дарила творческое вдохновение.
Чередовать липы и дубы, высаживая их вдоль аллей и дорог, советовал еще царь-преобразователь Петр I: дубы растут вширь, олицетворяя силу и мужество, а липы тянутся вверх, демонстрируя утонченную женственную красоту. То, что порождает их безмолвный союз, именуется одним словом «Гармония».
Подготовлено на основе материалов, любезно предоставленных редакции зав. мастерской реставрации деревянной и фанерованной мебели Государственного Русского музея Иваном Мукиным
