Таможня и добро-2

Таможенная политика государства в отношении лесных грузов остается одной из животрепещущих тем для обсуждения. И не потому, что лесопромышленникам (и не только лесоэкспортерам) хочется занудно жаловаться, а журналистам нагнетать обстановку. Просто объективно ситуация такова, что от темы никуда не уйдешь: если ботинки промокли, глупо утверждать, что не нужно сушить носки.

Правила игры меняются, создают дополнительные проблемы и для лесоэкспортеров, и для самих таможенников. Пошлины на круглый лес, как и было обещано, в апреле повысились. Государственный таможенный комитет сократил число постов, которые уполномочены декларировать лесные грузы.

Введены новые правила весового контроля лесоматериалов. Нормативный документ предусматривает определенное соотношение массы и кубатуры. Без оглядки на влажность. Лесные компании утверждают, что правила абсурдны, таможенники на местах не знают, как их соблюсти, но понимают, что приказ сверху нужно выполнять (даже если он невыполним).

Обо всем по порядку

То, что экспортные пошлины на круглый лес увеличены, не новость. Мероприятие плановое. Цель благая − прекратить вывоз сырья, стимулировать переработку внутри страны. Пошлины увеличились. На хвойные до 15 евро за 1 м³. Ту же сумму нужно заплатить за березу диаметром свыше 15 см независимо от того, фанерный ли это кряж или балансовая древесина. Осина − вечная проблема и убыток всех лесозаготовителей − тоже облагается пошлиной − 5 евро за 1 м³.

Несмотря на все споры и запутанность ситуации, при желании проблемы можно разложить по нескольким полочкам (понятно, что это упрощенная схема).

Первое: увеличение пошлины касается леса, который не могут переработать отечественные производители. В их числе лиственная древесина. Наши целлюлозные комбинаты работают в основном на «хвое». У плитных производств тоже есть свой предел закупочной цены. Поэтому осину и березу теперь лесозаготовителям будет продать еще сложнее. За березу диаметром свыше 15 см придется платить, даже за низкосортную и дешевую.

Второе: экспорт круглого леса для многих территорий, удаленных от границ, давно потерял актуальность. Он экономически несостоятелен. К примеру, в Свердловской области он составляет 2 %. Но географию унифицированные законы не учитывают. Восточные лесные регионы повышение пошлины переварят. Там мало перерабатывающих предприятий. Цены на сибирскую древесину высокие. Китай пока готов за нее платить. Зато на Северо-Западе наши лесозаготовители и европейские покупатели повышение платежей не потянут.

Третье: новых производств по переработке низкосортной, и прежде всего лиственной, древесины не появляется в глобальном масштабе. Все ограничивается пиар-декларациями и договорами о намерениях.

Четвертое: в России лес на делянке разношерстный. Сейчас тот, что доступен, по большей мере лиственный. Заготовлять (законно) только продаваемые сортименты ни закон, ни лесная служба не позволят. Значит, это обернется сокращением лесозаготовок.

Пятое: для сокращения производства у лесозаготовителей и переработчиков есть еще одна причина − падение рынка лесоматериалов. Пресловутый ипотечный кризис в США из виртуально-телевизионного для российских лесных поселков стал реальностью. Уйдем от заготовителей к высокому переделу. Цена на березовую фанеру упала за два месяца на 30 %. Для многих это ниже себестоимости. Показательный пример.

И шестое. Пункт малоупотребительный, но стратегически наиболее актуальный. В двух словах не пояснить, постараемся в десяти предложениях... Стремление построить лесоперерабатывающие производства в России могут натолкнуться на объективные и принципиально непреодолимые трудности. Опустим проблемы с капиталом и инвестициями. Забудем на время про российские бюрократические препоны (вместе с коррупционным довеском). Вопрос в другом. Сейчас целлюлозное производство переносят на юг Америки или Азии. Там самая дешевая и быстрорастущая древесина. Там же перспективные рынки. Мы, если постараемся, сможем пока производить лишь целлюлозу. Но наши предприятия на мировом рынке никто не ждет. Свой рынок бумаги мы сдали уже почти полностью (это цифрами и фактами подтвердили специалисты на Санкт-Петербургском лесном форуме еще осенью). Вопрос: «Кому мы будем продавать продукцию, если даже найдем деньги, организуем идеальные условия для инвестиций и построим предприятия?» Это вопрос не заинтересованных скептиков-лесоэкспортеров, его задала министр экономического развития Эльвира Набиуллина на заседании Совета по развитию ЛПК в Сыктывкаре. Предложение простое и разумное − нужно плясать от рынка. Амбиции хороши до тех пор, пока не разобьются о стену реальной экономики. Мировой. Над которой политики, как правило, не властны.

Шестой пункт оказался не последним. Под номером семь придется озвучить еще один вопрос. Он делится на две части. Цены на круглый лес и пиломатериалы значительно снизились. Перерабатывающие комбинаты затоварены сырьем. Одни просто прекратили его покупать, а некоторые снизили и закупочные цены. Ограничение экспорта еще более стимулирует этот процесс. Конкурентное поле сужается, лесозаготовители думают, как избежать экономической ямы. У большинства на это один ответ − сокращать заготовку.

Обо всем подробнее

Начнем с пункта № 7. Кризис на рынке лесоматериалов сегодня значительно сказывается на положении лесопромышленных предприятий. Но это не зависит от решений правительственных, таможенных и законодательных органов. Поэтому выведем эту проблему за рамки сюжета − ограничимся заголовком. Другой вопрос: лесозаготовители говорят, что целлюлозные предприятия пользуются сложившейся конъюнктурой рынка, которую сами создают. Снижают цены. Чем дальше от европейской границы, тем больше возможности у покупателя низкосортной древесины. У монопольного покупателя. К примеру, Котласский ЦБК в их числе. На съезде Союза лесопромышленников Вологодской области в апреле эта тема прозвучала. Не новая. Не впервые.

Генеральный директор велико-устюгского Новаторского ЛПК Владимир Кадомкин о своих сбытовых проблемах и политике котлашан высказывается достаточно резко: «Сегодня даже фансырье на востоке продать невозможно (условие одно − возите, а деньги будут потом). Я уж не говорю о низкосортной древесине. Если дадут 600 рублей за балансы березовые, это нужно упасть на колени (к Котласскому ЦБК. − Прим. автора), а это при сегодняшних затратах, кроме убытков, ничего не несет. Поэтому люди уже просто начали оставлять балансы в лесу. Правительство убеждает, что круглый лес не нужно вывозить, а мы просто дарственную подписываем. Если Светогорск принимает по 1150 рублей, то максимальная цена в Коряжме для крупных предприятий − не более 600, а для частников − 380.

Эту пошлину смысла нет вводить. Мы, например, на экспорт не возим уже три года − железнодорожники взяли «за жабры». Провезти с востока Вологодской области и частично через Ленинградскую лес невыгодно. Пришлось тупик закрыть. $9 не оставалось, а $23 платили железнодорожникам − это 3 года назад«.

»Еще в декабре, когда приезжал к нам премьер‑министр и было объявлено о создании правительственного Совета по развитию ЛПК России, было видно, что весь протокол готовился хозяевами крупных ЦБК«, − подтвердил свой взгляд на вещи Владимир Кадомкин.

Нужно пояснить, что на совещании главное слово было предоставлено руководителю комбината «Волга». А Владимир Кадомкин имел в виду еще и Захара Смушкина, председателя совета директоров ОАО»Группа «Илим». Это Котласский ЦБК. На совещании в Сыктывкаре, по мнению не связанных с целлюлозным бизнесом людей, он озвучил красивую (но нереальную) программу-сказку развития российского лесопромышленного комплекса. Она принята за основу для соответствующей федеральной программы.

Сокращение таможенных постов оправдывается традиционным аргументом: это должно повысить контроль над экспортом лесоматериалов.

На Петрозаводской таможне документы смогут оформлять два из пяти постов. В Мурманской области не осталось ни одного. При этом два предприятия и жители двух населенных пунктов неизвестно как будут выживать и выживут ли...

В Вологодской области лишили прав оформления документов Вытегорский пост, который расположен на Онежском озере. Он обеспечивает проход судов по Волгобалту, а лесные грузы в его документации составляют 90 %. Лесоэкспортеры после такого решения были в шоке, примерно в том же настроении − таможенники. Правда, они по должности были вынуждены скрывать эмоции. Лесопромышленники области и правительство, в том числе лесной департамент и сам губернатор Вячеслав Позгалев, принялись отстаивать таможенный пост. Желаемого добились. Статус-кво Вытегорского поста восстановлен. К моменту написания статьи − лишь на бумаге. Областные власти сделали все возможное. В Москве чиновники не торопятся. Не «простимулированные» проблемы за пределами кольцевой дороги их мало интересуют. Нужно лишь опубликовать документ, чтобы он заработал. Накануне открытия навигации для лесопромышленников это особенно важно.

Ясно, что лесоэкспортерам придется оформлять документы в других местах, более удаленных от мест отгрузки. О более эффективном контроле в таком случае говорить смешно. Нагрузка на таможенных работников увеличится, они сами будут не рады такому нововведению.

Та же Вытегра будет таможить груз в Череповце или Вологде (это в пределах области). Но придется оформлять документы в Москве или Санкт-Петербурге. Оттуда блюстители таможенного порядка не смогут лучше проконтролировать груз. «Зато цена за услугу от столичных работников поднимается в разы», − говорят вытегорские лесозаготовители.

Коммерческий директор ЗАО «Белый ручей» (это большое лесозаготовительное предприятие и крупное лесопильное производство) рассказал, как приходится работать: «Все автомашины с пиломатериалами идут в Москву через Вологду (400 км от Вытегры. − Прим. автора), там декларируются. Пришлось нанять декларанта, который теперь работает в областном центре. Время оформления документов и затраты увеличились. Пиломатериалы для судовых партий проводили через Санкт-Петербург. Там цена за таможенные услуги еще выше. А теперь начинается навигация, уже здесь, в Вытегре, надо корабли с пиломатериалами оформлять. 8 мая встанет судно под погрузку на Францию. Опять придется обращаться к Вологодскому таможенному посту. Придется их сюда привозить. Крутимся как можем».

Лесопромышленники уже воспринимают госучреждения как коммерческую монополию, как дополнительную затратную часть бизнеса. Антагонизм вполне естественный. Но в наших краях часто переходит в абсурд.

Почему же лесозаготовители хотят отправить лес за границу? Возможно, из-за отсутствия патриотизма? «В этом году экспорт хвойной древесины у нас в области будет равняться нулю. В то же время надо отметить те экономические последствия, которые мы будем иметь с 1 января после введения заградительных таможенных пошлин, − это слова председателя Союза лесопромышленников Вологодской области Александра Чуркина, сказанные на ежегодном съезде союза. − Предприятия переработки будут построены в 2011, 2012, 2013 годах. А вот что делать до тех пор, пока неясно. Что касается нашего Северо-Западного региона, у нас стоит вопрос: „Куда поставлять березовые балансы диаметром 15 см и выше?“ Мы сделали расчет, из которого получается, что при объеме заготовки в области в 12,5 млн м³ в случае закрытия экспорта березовых балансов диаметром 15 см и более у нас останется нереализованными 839 тыс. м³. При этом мы считали, что будем продолжать поставки на Архангельский и Котласский ЦБК и они не будут снижать объемы закупок. Но это вряд ли возможно».

Проблемы, как бы их не раскладывать по цифрам и полочкам, пересекаются. И дополняют друг друга. Образуется замкнутый круг: власти говорят, что переработка не появится, пока не прекратится дешевый, но прибыльный экспорт круглого леса. Заготовители утверждают, что нет смыла возводить этот таможенный забор, пока не появились новые перерабатывающие предприятия.

Пошлины увеличились. Разные предприятия переживут это по-разному. И регионы тоже. Но все уже готовятся к будущему сезону. Тогда пошлины станут по сути заградительными. Николай Шкакин, директор среднего по размеру вологодского лесопромышленного предприятия, которое большую часть продукции поставляет на экспорт, рассказал следующее: «Сегодня нам выгоднее отгружать лес на экспорт даже с пошлиной в 15 евро. Наши комбинаты запаслись сырьем, и цена существенно снижается минимум каждые две недели. Будет тяжело, когда балансовая группа будет оставаться внутри России, особенно это касается лиственных пород. Перерабатывающие новые мощности не готовы и в ближайшие годы не будут построены, поэтому нас ждут тяжелые времена».

Государственные ведомства, в первую очередь налоговые, должны быть готовы к еще одному последствию введения заградительных таможенных пошлин. Многие лесоэкспортеры постараются реорганизовать свои предприятия, чтобы уйти на упрощенную систему налогообложения и избежать уплаты НДС. После прекращения экспортных поставок они не смогут предъявлять его к возмещению. Бизнес обязательно пойдет по этому прагматичному пути.

К другой заявленной проблеме. (Их так много, что переключение происходит спонтанно. Как с пульта телевизора.) Весовой контроль за объемом экспортируемой древесины. Это правило до сих пор пытаются понять и лесоэкспортеры, и таможенники. Впрочем, и те, и другие привыкли к малопонятным приказам свыше. Я пытался прояснить суть требований. Пояснения лесопромышленников сводятся к схожему ответу: «Таможня хочет установить среднюю температуру по больнице». Что это значит? Все, конечно, знают.

В Свердловском союзе лесопромышленников дали следующую информацию: «Мы с помощью специалистов кафедры древесиноведения Уральского лесотехнического университета в принципе доказали работникам таможни абсурдность применения весового метода для определения объема погруженных в вагон лесоматериалов из-за низкой точности, однако они люди подчиненные и приказ ГТК отменить не могут».

Выводы ученых людей просты: «Использование весового метода возможно только при условии определения реальной влажности древесины. (Это затратно и маловозможно.) Весовой метод не гарантирует сходимости результатов с товаросопроводительными документами и не может быть широко использован при их таможенном декларировании».

Генеральный директор холдинговой компании «Череповецлес» Валерий Писарев новые инициативы столичных фискальных органов прокомментировал следующим образом: «Документ очень неграмотный. Там сказано, что березовые и осиновые балансы должны весить 780 кг, хотя вся наша статистика говорит, что береза идет по 930. Осина подпадает под требования, а береза никак не подпадает под эти нормы. Но таможня все равно будет спрашивать».

Значит, любые отклонения от требований таможенного документа будут караться. Независимо от его обоснованности. Власть имеет право требовать выполнения даже самых абсурдных документов.

Лучше завершить материал не субъективными, а объективными проблемами. Политическая воля меняется. Законы тоже. В нашей стране, как ни в какой другой. Но от глобальных экономических проблем, как от стихийного бедствия, никто не защищен. Предположим, что мы имеем в стране идеальный инвестиционный климат, возможности вкладывать деньги в деревопереработку. Предположим, что у нас эффективная бюрократическая система, в которой стимулирующая развитие составляющая преобладает над коррупционной. Но даже в этом, вернее, именно в этом случае стоит серьезно задуматься над перспективами мирового рынка, чтобы не построить огромные производства, которые потом будут нерентабельны и не найдут рынка сбыта для своей продукции. Это не перестраховка. Это реальность сегодняшнего дня. На рынке лесоматериалов преобладают скорее не перемены, а катаклизмы. Что делать в этой ситуации? Не значит ли, что нужно отказываться от идеи развития собственной деревопереработки? Думаю, нет. Однозначного ответа нет. Но не учитывать реалии нельзя. Шапкозакидательские настроения могут привести лишь к катастрофе. Ситуацией должны управлять профессионалы. Впрочем, таможенные и околотаможенные перемены − лишь часть общей отраслевой проблемы. Но сегодня мы ограничены темой и заголовком. К сожалению, еще и географией. Но думаю, что локальный характер статьи не снижает ее актуальности.