Александр Михайлушкин: «Руководители заинтересованы в хороших специалистах»
Рубрика Кадры
Сегодня много говорится о том, что Россия должна соответствовать общеевропейским требованиям к высшему образованию. Многочисленные его реформы должны привести к желаемому результату: любой диплом российского вуза должен в ближайшее десятилетие приниматься на Западе и его качество ни у кого не должно вызывать сомнений. На вопросы журнала «ЛесПромИнформ» о проблемах в подготовке высококвалифицированных специалистов отвечает ректор Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета доктор экономических наук, профессор Александр Иванович МИХАЙЛУШКИН.
- Александр Иванович, какое место в сегодняшней России, на ваш взгляд, занимает высшее образование?
- Приятно видеть, что в нашей стране высшее образование стало востребовано. Для любого учреждения получить человека с высшим образованием - значит улучшить интеллектуальную среду общения. А почему это важно? Страна с высоким уровнем интеллекта становится более спокойной и уверенной. Если вокруг много умных людей - это уже здорово!
- Сегодня Россия активно предпринимает попытки возродить отечественную промышленность. Решая эту задачу, не обойтись без грамотных управленцев, знающих не только экономику, но и определенные отрасли промышленности. ИНЖЭКОН готовит именно таких специалистов. На ваш взгляд, насколько инженеры-экономисты сегодня востребованы?
- Востребованность - показатель, который определяется службой занятости. И учитывая, что из выпускников ИНЖЭКОНа на бирже труда числятся единицы, считаю, что наши специалисты востребованы и университет дает им хороший уровень подготовки. Что же касается основного вопроса, который вы подняли, то он очень принципиальный и важный. В Советском Союзе были три инженерно-экономических вуза: московский, который сегодня стал Государственным университетом управления (ГУУ), наш и харьковский. Чем инженерно-экономическое образование отличается от чисто экономического? Наша принципиальная позиция заключается в том, что у нас подготовка экономистов и менеджеров основана на знании технологии производства. Но нашлись силы, которые практически загубили наше инженерно-экономическое образование. Началось это с того, что ректор Московского инженерно-экономического института Олимпиада Васильевна Козлова решила как-то выделить свой вуз и начать готовить управленцев. Именно тогда он стал называться Институтом управления. Дальше нашлись люди, которые сказали: «Что такое инженер-экономист? Непонятно!» И началось разделение на чисто экономическую и инженерную специальности.
Я же могу сказать, что инженеры - это люди, которые занимаются техникой, экономисты - люди, которые умеют считать, а инженер-экономист, зная технологию производства и понимая, как делаются деньги, может качественно управлять производством. К сожалению, инженерно-экономическое образование сегодня практически сведено к нулю. Даже в нашем университете по государственным стандартам мы готовим не инженеров-экономистов, а экономистов менеджеров. Мы выпускаем управленцев с технологической подготовкой, но, как будто стесняясь, называем их менеджерами. Напомню, что многие нынешние известные управленцы, такие как Алексей Мордашов и Анатолий Чубайс, выдвинулись именно потому, что обучались по специальности «инженер-экономист» в нашем вузе.
Я же могу сказать, что инженеры - это люди, которые занимаются техникой, экономисты - люди, которые умеют считать, а инженер-экономист, зная технологию производства и понимая, как делаются деньги, может качественно управлять производством. К сожалению, инженерно-экономическое образование сегодня практически сведено к нулю. Даже в нашем университете по государственным стандартам мы готовим не инженеров-экономистов, а экономистов менеджеров. Мы выпускаем управленцев с технологической подготовкой, но, как будто стесняясь, называем их менеджерами. Напомню, что многие нынешние известные управленцы, такие как Алексей Мордашов и Анатолий Чубайс, выдвинулись именно потому, что обучались по специальности «инженер-экономист» в нашем вузе.
- С какого времени началось уничтожение профессии «инженер-экономист»?
- С 90 х годов XX века, когда начались глобальные реформы в высшей школе. Тогда министры образования все время менялись, и каждому из них хотелось показать, что он истинный реформатор. Вот и пришли к тому, что вместо инженеров-экономистов надо готовить менеджеров. Можно, конечно, играть словами, но при этом мы должны посмотреть на суть проблемы. И если мы все-таки готовим управленцев для предприятия, они должны знать основы технологии производства. К примеру, в Германии до сих пор существует ассоциация инженеров-экономистов, этих специалистов там готовят. Я уверен, что и России к этому тоже пора возвращаться.
- Ваш университет наверняка поддерживает контакты с промышленными предприятиями. На ваш взгляд, существует дефицит хорошо подготовленных управленцев в промышленности?
- Сегодня уже появилась определенная группа руководителей, которая запрашивает у наших факультетов (экономики и управления в машиностроении, экономики и управления в химической промышленности и природопользовании) молодых специалистов. Но это происходит лишь в последние годы. А вплоть до 2000 года многие считали, что экономику можно поднять исключительно за счет манипулирования финансовыми потоками. Массовое разрушение отечественной промышленности началось из-за того, что управленцы пренебрегли постулатом: «В основе экономики лежит производство». Мы упустили период, когда развивалась наша автомобильная промышленность, и сегодня перешли на автосборочные предприятия. А ведь это удел стран третьего мира: дешевая рабочая сила привлекает крупных предпринимателей. К счастью, мы сохранили атомную энергетику, самолетостроение, морское судостроение, и сегодня эти отрасли дают неплохие перспективы для экономического развития страны в целом. А там, где мы не уделяли внимания технологической подготовке, проиграли. Так случилось с микроэлектроникой. Именно у нас на предприятиях объединения «Светлана» были разработаны первые микроэлектронные платы. А мы превратили это и другие столь же крупные предприятия в торгово-развлекательные центры. Так мы никогда никого не догоним, а интегральные схемы и платы будем за огромные деньги покупать за рубежом. Впрочем, сегодня все уже понимают, что невозможно сидеть на нефтяной и газовой трубе, необходимо развивать машиностроение, металлургию, строительство, новые технологии. И приятно отметить, что в конце августа прошлого года Правительство РФ приняло государственную программу развития нанотехнологий. Есть немало руководителей, которые просят нас усилить именно инженерную составляющую в подготовке специалистов.
- Ваш прогноз: когда наше производство сможет насытиться настоящими управленцами?
- Прежде всего надо сознавать, что специалистов готовят не только вузы. Настоящий специалист получается при тесном сотрудничестве университета и предприятия. Очень важно, чтобы при хорошей теоретической подготовке студенты имели практику на предприятиях. Необходимо, чтобы руководители понимали: настоящего специалиста прежде всего оттачивает предприятие.
Несколько лет назад я был в Германии. Мы осматривали одно из производств, вдруг директор извинился и ушел к подошедшим студентам. Он должен был распределить практикантов по рабочим местам. Я спросил: «По окончании обучения эти студенты планируют прийти к вам?» А директор ответил: «Нет. Но они придут на немецкое предприятие. А ко мне придут студенты, которые тоже где-то проходят практику и получили хорошие производственные навыки. И я уверен, что тот директор, где мои будущие специалисты сейчас проходят практику, к ним отнесется так же, как и я к этим студентам». У каждого руководителя немецкого производства есть осознание своей роли в подготовке будущего специалиста. А вот у нас еще с советских времен повелось, что, когда студент приходит на практику, руководитель говорит ему: «Ты только не мешай, я тебе дам любые характеристики, и ты напишешь любые отчеты». Они даже не понимают, какой вред наносят именно себе. Часто на различных конференциях руководители производств жалуются, что после институтов им приходится специалистов доучивать. Но доучивают они именно потому, что студенты, приходившие к ним на преддипломную практику, не получали тех знаний, которые должно было дать им производство. Поэтому мнение о том, что университеты готовят студентов плохо, - просто миф. Ответственность лежит на предприятиях. И руководители должны наконец осознать, что они сами заинтересованы в хороших специалистах.
Несколько лет назад я был в Германии. Мы осматривали одно из производств, вдруг директор извинился и ушел к подошедшим студентам. Он должен был распределить практикантов по рабочим местам. Я спросил: «По окончании обучения эти студенты планируют прийти к вам?» А директор ответил: «Нет. Но они придут на немецкое предприятие. А ко мне придут студенты, которые тоже где-то проходят практику и получили хорошие производственные навыки. И я уверен, что тот директор, где мои будущие специалисты сейчас проходят практику, к ним отнесется так же, как и я к этим студентам». У каждого руководителя немецкого производства есть осознание своей роли в подготовке будущего специалиста. А вот у нас еще с советских времен повелось, что, когда студент приходит на практику, руководитель говорит ему: «Ты только не мешай, я тебе дам любые характеристики, и ты напишешь любые отчеты». Они даже не понимают, какой вред наносят именно себе. Часто на различных конференциях руководители производств жалуются, что после институтов им приходится специалистов доучивать. Но доучивают они именно потому, что студенты, приходившие к ним на преддипломную практику, не получали тех знаний, которые должно было дать им производство. Поэтому мнение о том, что университеты готовят студентов плохо, - просто миф. Ответственность лежит на предприятиях. И руководители должны наконец осознать, что они сами заинтересованы в хороших специалистах.
- Вы привели интересный пример, как осуществляется практическая подготовка студентов вузов в Германии. По идее, летняя и преддипломная практика в российских вузах должна проходить по аналогичной схеме. Однако отечественные предприятия обычно не проявляют интереса к практикантам, если не предполагают в дальнейшем трудоустроить их у себя. Объясняется ли подобное отношение к этому вопросу элементарной недальновидностью или неграмотностью наших руководителей или вы видите другие причины?
- Во-первых, я считаю, что у нас еще остался «социалистический» подход к практикантам: руководители предприятий не приходят к нам, и, следовательно, можно формально организовать эту практику. Однако ведущие руководители все больше и больше осознают, что к такой безадресной подготовке необходимо относиться ответственно, ведь может получиться так, что к тебе придут те же студенты, которые у тебя проходили практику. Также твои студенты пойдут на другие предприятия и там скажут, где проходили практику. В этом случае руководителю будет стыдно, что студент ничему не научен. Это некоторые аспекты рыночной экономики, которые повышают ответственность руководителей, - это во-первых. А во-вторых, эти вопросы у нас решаются еще через систему целевой подготовки, когда заключаются договоры между университетом и предприятием. В таком случае практика проходит ответственно, но студенты самостоятельно выбирают предприятие. Как бы мы ни гордились своей нацией, у нас особый российский менталитет: «Ну ладно, потом доучится». Необходимо время, и чем раньше мы это поймем, тем будет лучше. Могу сказать, что банковская система, например, поскольку она развивается наиболее бурно, уже давно ответственно относится к практике студентов, потому что существует Ассоциация банков Северо-Запада.
И они понимают, что «если не ко мне, то к моему коллеге». Я думаю, что вскоре эта система перейдет и на другой крупный бизнес.
Почему многие студенты в советское время учились слабо? Потому что они знали, что все равно их куда-то сошлют, дадут 105 рублей. В моей жизни был случай: мой приятель закончил на тройки, я - на одни пятерки. Он предложил пойти для юмора посмотреть, как принимают на работу. Мы пришли в отдел проектов института, и нам говорят: «110 рублей мы вам дадим». - «Как? Мой приятель - троечник, а я круглый отличник». - «А нам все равно», - был ответ. Так что это все отзвуки советской системы.
И они понимают, что «если не ко мне, то к моему коллеге». Я думаю, что вскоре эта система перейдет и на другой крупный бизнес.
Почему многие студенты в советское время учились слабо? Потому что они знали, что все равно их куда-то сошлют, дадут 105 рублей. В моей жизни был случай: мой приятель закончил на тройки, я - на одни пятерки. Он предложил пойти для юмора посмотреть, как принимают на работу. Мы пришли в отдел проектов института, и нам говорят: «110 рублей мы вам дадим». - «Как? Мой приятель - троечник, а я круглый отличник». - «А нам все равно», - был ответ. Так что это все отзвуки советской системы.
- Одна из причин недоверия к практикантам - огромное количество вузов, из которых далеко не каждый ответственно относится к их обучению. Считаете ли вы, что число вузов необходимо сократить или полезен будет какой-то механизм контроля качества обучения со стороны привлекаемых предприятий?
- Считаю, что необходимо и то, и другое. Во-первых, конечно, наличие 3200 вузов и их филиалов в России - это нонсенс. И наши коллеги за рубежом просто издевательски воспринимают такую ситуацию. Как можно было создать систему, в которой наряду с крупными государственными вузами существуют маленькие негосударственные, за которыми, что самое страшное, трудно осуществлять контроль. Мы пришли к тому состоянию, которого никогда не было в Советском Союзе: сейчас в метро продают дипломы! Это говорит о том, что многие вузы только тем и занимаются, что продают. Поэтому я глубоко убежден, что однопрофильным вузам нужно интегрироваться и создавать крупные вузы, которые дают возможность формирования научных школ (то есть в маленьких вузах их никогда не может быть). Даже мы, государственные вузы, должны укрупняться. Это неправильно, когда на кафедре один-два доктора наук. Научная школа есть, когда есть пять-семь докторов наук. Когда-то у нас, в Советском Союзе, была кафедра философии Академии наук СССР. И эти ученые преподавали во всех вузах. Но это были ученые кафедры философии Академии наук. Они занимались серьезной наукой, их знали все как крупных ученых. А сегодня, когда на кафедре один-два доктора наук, конечно, говорить о том, что они могут заниматься серьезной наукой, не приходится. Поэтому я убежден в том, что вузы надо укрупнять. И, во-вторых, конечно, надо повышать требовательность Рособрнадзора, то есть нельзя формально относиться к вузам, которые учат, как ПТУ и техникумы, без научных школ, без научных исследований. В том, что лицензию дают всем подряд, виноват закон. Закон необходимо пересматривать. Я всегда говорил, что нельзя открывать вуз при отсутствии первичного капитала. Если, допустим, Газпром открывает вуз, он покупает здание, он дает 100-200 тыс. рублей для того, чтобы выплатить первые зарплаты, и т. д. Но когда вуз открывается, не имея ни копейки денег, принимает студента и учит только на тот объем средств, который он получил за счет обучения, учитывая конъюнктуру и создавая социальную пирамиду, этого нельзя допускать. Если вуз берет какого-то инвестора, долгосрочный кредит, покупает здание, принимает на работу штатных преподавателей или создает хорошую материальную базу, то ради бога. Но мы пошли по другому пути, мы стали с легкостью открывать высшие учебные заведения, которые не имели ни копейки. И, конечно, эти вузы стали предлагать дешевое образование, туда пошли люди, но ясно, что никогда не бывает дешево и хорошо. Поэтому раз дешево, значит плохие знания, значит не весь объем и не на должном уровне.
- В российском бизнесе сегодня распространено правило «Каждый сам за себя», из-за чего практикант воспринимается прежде всего как потенциальный сотрудник конкурента, а значит, на него не только не стоит тратить усилия, а даже опасно знакомить практиканта с производством или технологиями. Возможно ли и нужно ли преодолевать подобное отношение? Если да, то кто и как это должен делать?
- Во-первых, я не могу согласиться, что у нас распространено правило «Каждый сам за себя», потому что у нас существует Союз промышленников и предпринимателей, которые уже концептуально интегрируют разные виды промышленности и отрасли народного хозяйства. Во-вторых, мы начинаем понимать, что специалистов должен готовить не только университет, но и предприятие. Другое дело, что мы еще не научились, особенно в области экономики, моделировать систему подготовки таким образом, чтобы, не допуская студента-практиканта к коммерческой тайне, чего у нас особенно боятся, давать ему возможность оперировать в реальном масштабе времени. Но не теми цифрами, которые есть в банке или на предприятии, то есть балансом, а моделировать этот баланс, вводить какие-то поправочные коэффициенты, чтобы студент считал прибыль, доходы, но в другом измерении. И, в-третьих, хочу сказать, что на самом деле в цивилизованном обществе бизнес и деньги не могут быть тайной, потому что все становится прозрачным. Сегодня банки и крупные акционерные общества отчитываются перед акционерами, публикуют свои итоговые финансовые отчеты, в которых виден и оборот, и доход, и стоимость акций, и прочее. Я думаю, что в ближайшее время это искоренится.
- Инженер-экономист в перспективе, как правило, является руководящим сотрудником на предприятии. Сегодня профессионализм российских управленцев вызывает массу вопросов, особенно на зарубежных предприятиях. Как вы считаете, должны ли только вузы решать эту проблему или эта задача для школ дополнительного образования, а за высшей школой остается преподавание азов менеджмента?
- Менеджмент имеет разные уровни: есть линейный менеджмент (подготовка инженера-экономиста в цехе, на малом предприятии), далее менеджмент развивается, потому что развивается личность, человек из цеха переходит в плановый отдел, становится заместителем начальника или вице-президента по экономике. И, конечно, этот сотрудник с повышением уровня своего менеджмента должен повышать квалификацию. То первое образование, которое он получает, не готовит сразу генерального директора. Поэтому во всем мире развита система дополнительного образования, система повышения квалификации, переподготовки кадров. Мы к этому обязательно придем. В нашем университете уже сейчас многие повышают квалификацию. Но в принципе, с учетом развития уровня бизнеса, информационных технологий, ростом, продвижением, сотрудники должны постоянно повышать квалификацию. В Москве сейчас строятся специальные бизнес-школы, которые будут готовить крупных руководителей не только для России. Это люди, которые будут готовиться по особым программам и иметь практический опыт. Поэтому надо понимать, что выпускник университета соответствует первичному уровню управления, дальше, получая практический опыт и повышая свою теоретическую подготовку, он будет все время расти. Ярким примером для нас является Алексей Мордашов, выпускник ИНЖЭКОНа, генеральный директор «Северсталь-групп». Он был экономистом цеха, заместителем начальника экономического отдела, заместителем директора по экономике, а стал генеральным директором, президентом холдинга. Но надо иметь в виду, что после получения диплома у нас он учился в Англии, Германии, Франции. У него международный опыт управления.
- Таким образом, вы считаете, что вуз выполняет свою задачу на определенном уровне, а дальше все зависит от человека?
- И от человека, и от системы, которая должна отслеживать талантливых руководителей и все время их повышать и по должности, и по образованию. Например, такой, как в Японии: прежде чем повысить человека по должности, его отправляют на курсы повышения теоретической квалификации. У нас тоже есть подобная система в школах, где за пять лет преподаватель должен пройти курсы повышения квалификации, факультет повышения квалификации, стажировку на предприятии или стажировку в другом университете. Но она сейчас в определенной степени формальна. Это связано с тем, что, требуя повышения квалификации, государство не обеспечивает достаточной поддержки, ведь за повышение квалификации нужно платить. Так же как некоторые руководители предприятий, получая студентов на практику, просят за них деньги. Это же дикость! Это последствия того, что наша страна вошла в рыночную экономику не лучшим образом. Если бы у нас не было олигархов, у нас не было бы нищеты; если бы не было такой резкой приватизации, у нас бы не разбежались люди.
В заключение можно сказать, что все, конечно, станет на свои места, потому что жизнь и бизнес заставят предприятия серьезно относиться к практике. Ведь сегодня все представители Союза промышленников и предпринимателей говорят о том, что студенты долго входят в свои функциональные обязанности. А это только потому, что практика плохая.
В заключение можно сказать, что все, конечно, станет на свои места, потому что жизнь и бизнес заставят предприятия серьезно относиться к практике. Ведь сегодня все представители Союза промышленников и предпринимателей говорят о том, что студенты долго входят в свои функциональные обязанности. А это только потому, что практика плохая.
- Каков ваш прогноз, через сколько лет это произойдет?
- Я думаю, что система у нас установится в течение десяти лет.
Беседовала Ольга ЖУРАВЛЕВА
ЧТО ТАКОЕ ИНЖЭКОН?
• 10 факультетов;
• 30 специальностей;
• более 28 тысяч студентов;
• 80% преподавателей - кандидаты и доктора наук;
• 15 заслуженных деятелей науки Российской Федерации;
• 35 действительных членов и членов-корреспондентов отраслевых академий;
• 5 учебных корпусов, объединенных залами видеоконференций и расположенных в центре города;
• 11 филиалов (Апатиты, Белгород, Вологда, Кизляр, Тверь, Чебоксары и др.);
• представительства за рубежом (Эстония, Объединенные Арабские Эмираты);
• 6 колледжей, экономический лицей, 1 подшефные школы;
• современный компьютерный парк с открытым доступом в Интернет;
• институт фундаментальных и прикладных исследований;
• многоуровневая подготовка специалистов (бакалавр, специалист, магистр);
• институт повышения квалификации;
• центр довузовской подготовки;
• на базе ИНЖЭКОНа действуют локальные комитеты международных студенческих организаций AIESEC, ESTIEM, а также 4 молодежные общественные организации (Профсоюз студентов, Студсовет, Совет аспирантов, Молодежный экономический клуб), объединенные в Союз молодежи ИНЖЭКОНа.
МИХАЙЛУШКИН Александр Иванович
Родился 20 ноября 1941 г. в г. Сухиничи (Калужская обл.). В 1969 г. с отличием окончил Ленинградский ордена Ленина институт инженеров железнодорожного транспорта им. акад. В.Н. Образцова (специальность «математические и счетно-решающие приборы и устройства»). Ленинский стипендиат, заместитель секретаря комитета ВЛКСМ института. Стоял у истоков движения студенческих отрядов Ленинграда и Ленинградской области. В 1967 г. возглавил Ленинградский объединенный студенческий строительный отряд (ССО) на строительстве железных дорог Макат-Мангышлак и Гурьев-Астрахань. Награжден медалью «За освоение целинных и залежных земель» (1967 г.). С 1972 по 1982 г. организовывал деятельность научных и вузовских учреждений Ленинграда в горкоме КПСС.
В 1979 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, в 1999 г. - докторскую диссертацию. С 1982 по 1989 г. - проректор по учебной работе, с 1989 г. по настоящее время - ректор Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета.
В декабре 2004 г. выступил инициатором и организатором благотворительной программы «Помощь детям Беслана», которая в настоящее время реализуется в ИНЖЭКОНе.
Имеет награды: орден «Знак Почета» (1971 г.), нагрудный знак «Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации» (2001 г.), Орден почета (2002 г.). В 2005 г. отмечен орденом «Человек года России», нагрудным знаком «Святая София» (за личный вклад в возрождение духовности, развитие национальной культуры и науки), орденом «Звезда Вернадского» I степени. В 2006 г. награжден медалью «Знак Почета» Республики Северная Осетия - Алания за неоценимую практическую и моральную поддержку детей, пострадавших от террористического акта в Беслане, и помощь в реабилитации школьников.
Доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации. Автор более 150 научных и учебно-методических работ, в том числе более 20 монографий и учебников. Член ряда российских и международных академий.
Женат, имеет дочь, сына и четырех внуков.
Автор: Ольга ЖУРАВЛЕВА
