Алексей Рыжиков: «Надо уходить от формульного ценообразования на древесину и стремиться к рыночному»

В этом году Санкт-Петербургская международная торгово-сырьевая биржа (СПбМТСБ) отметила десятилетие со дня основания. Эта площадка создавалась для торговли нефтепродуктами и другими стратегическими товарами. А с 2013 года занимается организацией торгов лесом и лесоматериалами. О том, чего удалось достичь за пять лет работы в лесной сфере и какие изменения могут произойти в организации экспорта древесины, корреспонденту журнала «ЛесПромИнформ» рассказал управляющий директор СПбМТСБ Алексей Рыжиков.

– Алексей, в этом году исполняется пять лет с начала реализации пилотного проекта по биржевой торговле лесом. Как за это время изменилась специфика торгов, какие итоги работы за этот период?

– Пилотный проект по биржевой торговле лесом стартовал в 2013 году в Иркутской области. Первые торги состоялись в июле 2014 года. Постепенно к этому проекту начали подключаться участники из других регионов, в настоящее время активно торгуют лесом восемь субъектов РФ, еще шесть регионов подписали соглашения о сотрудничестве с биржей и вот-вот станут участниками проекта. В прошлом году мы вышли на важную для нас психологическую отметку – через биржу был реализован 1 млн м³ леса. В этом году планируем реализовать около 3 млн м³, то есть проект активно развивается. И точно так же, как в свое время при работе с нефтепродуктами, через какое-то время мы надеемся добиться в биржевой торговле лесом существенных объемов и тогда сумеем сформировать ценовые индикаторы в сфере торговли лесом для всех ключевых регионов отрасли.

– Вы отслеживаете, как изменяется цена партии, например, леса, в процессе торгов?

– Важно понимать, что в процессе торгов цена не всегда растет. Товар обретает свою рыночную цену. Биржа – это не аукцион на повышение, здесь брокеры давно перестали махать карточками и кричать: «Покупаю!». Это двойной встречный аукцион, причем исключительно в электронном виде и в анонимном режиме, продавцы и покупатели идут навстречу друг другу и сходятся в той точке, где цена товара удовлетворяет обе стороны.

Мы анализируем не рост цены, как таковой, а изменение цены с начала биржевого проекта. Тем не менее могу сказать, что в Иркутской области, с которой начался наш проект, цены на лес выросли в 2,5–3 раза по сравнению с зарегистрированными на старте проекта.

В этом году рост объемов продаж по сравнению с прошлым годом в натуральном выражении вырос на 57%, а в денежном (в рублях) – на 138%. Это произошло в том числе и потому, что качество, степень обработки леса, который начали выставлять на торги, повышаются.

По мере развития мы начали анализировать цены в других регионах, нам активно помогают Федеральная антимонопольная служба и Рослесхоз. Например, в Пермском крае, который присоединился к проекту в прошлом году, древесина продавалась лесхозами по цене 421 руб./м³, сейчас ее цена – 596 руб./м³, в Кировской области цена 1 м³ древесного сырья составляла 428 руб., сейчас – 753 м³. Наибольший рост стоимости кубометра необработанной древесины с появлением биржевых торгов отмечен в Новгородской области – со 158 до 853 рублей.

– Кто может выставить на торги партию леса?

– На первоначальном этапе в биржевых торгах участвовали государственные лесхозы Иркутской области. Опыт, который наработан ими в течение четырех лет, новые участники проекта получают возможность использовать сразу.

Мы обязательно учитываем и региональную специфику: в одних регионах лесхозы – это государственные бюджетные учреждения, где-то – автономные учреждения, где-то лесные участки давно переданы арендаторам, а лесхозы никакого отношения к торговле лесом не имеют. В каждом случае мы стараемся найти особую модель отношений, но главная задача, которая стоит перед биржей, – повысить эффективность процессов реализации леса и лесоматериалов именно государственными предприятиями. Чтобы увеличить поступления в бюджет как государства, так и лесхозов и расширить их возможности для полноценного выполнения их задач, в том числе для организации эффективного пожаротушения, мероприятий по реновации леса, развитию парка оборудования. У тех лесничеств, которые занимаются обработкой и продажей древесины, должна быть возможность закупать высокотехнологичное оборудование, которое позволило бы им осуществлять глубокую переработку древесины и тем самым повышать стоимость своего товара. В Иркутской области этого уже добились, другим регионам надо перенимать ее положительный опыт.

Еще одна задача, которую мы ставим перед собой в торговле лесом, – это развитие экспорта. Когда кубометр леса с определенными характеристиками и плечом вывозки в одном регионе стоит 70 евро, а в соседнем – 126 евро, это ненормально! Цена должна быть прозрачной, а плечо вывозки в структуре стоимости древесины должно быть отдельной составляющей, чтобы и таможенным, и налоговым, и контролирующим, и надзирающим органам было проще разбираться в ситуации. Надо уходить от формульного ценообразования и стремиться к рыночному.

– Но ведь существуют квоты на экспорт круглого леса и нельзя продать больше, чем разрешает государство...

– О квотах расскажу на примере той же Иркутской области. В соответствии с нормами Всемирной торговой организации, российская квота на экспорт круглого леса составляет 12,4 млн м³ в год, доля Иркутской области здесь – 8,4 млн м³ (67% общей квоты). Данные статистики за 2017 год, касающиеся экспорта кругляка (их обнародует Минпромторг), говорят о том, что квоты получили 155 компаний, из которых только одиннадцать имеют реальную ресурсную базу. Получается, что у действующих предприятий отрасли доступа к экспорту нет и они вынуждены работать через посредников, у которых квоты есть, а ресурсной базы нет. Почему так вышло – отдельный вопрос. Причем данные статистики за 2015–2017 годы свидетельствуют о том, что осваивается примерно 40% экспортной квоты. То есть 60% не востребованы.

Чтобы изменить эту ситуацию, полгода назад мы предложили Минпромторгу передать неиспользуемую часть квоты – те самые 60% экспортерам, заключающим договоры на бирже. И тем самым дать возможность торговать на экспорт компаниям, у которых есть реальные запасы древесины и возможности ее заготавливать, но нет квот на ее экспорт. Это позволит, во-первых, реальному сектору больше зарабатывать, во-вторых, централизовать предложение и тем самым повысить эффективность реализации отечественного леса на экспорт, в-третьих, упростить контроль государством экспорта леса.

Наконец, биржа может взять на себя трудоемкую работу, связанную с подготовкой документов, прохождением таможенных процедур и фитоконтроля, оформлением отношений с железной дорогой, операторами товарных перевозок, которые владеют вагонами. Тем более что у нас в стране пока нет централизованных складов, которые могли бы стать лесными хабами, обеспечивающими реализацию легально заготовленного леса и не допускающими реализацию нелегального. Над решением всех этих вопросов надо работать, и мы, воспользовавшись инициативой Государственной думы и Рослесхоза по проведению национальных лесных форумов (в этом году они прошли в пяти федеральных округах), постарались все возможности, чаяния, ноу-хау и проблемы отрасли сконцентрировать и проанализировать, чтобы создать необходимую нормативную базу.

– Какие пробелы в лесном законодательстве вы могли бы отметить?

– Например, при лесозаготовке часто используется так называемая сплошная рубка. Но рубка леса при подготовке местности под линейные объекты не подпадает под это нормативное определение, хотя по сути представляет собой то же самое. Подобные рубки относятся к ведению Росимущества, древесина подлежит реализации. Однако никто не задумывается над тем, что сроки реализации в данном случае составляют 90 дней и более. То есть древесина лежит под дождем, ее уничтожают короеды, и это сырье, изначально будучи ликвидным, за три месяца приходит в полную негодность. Мы выступили с предложением к госорганам приравнять рубки леса при создании линейных объектов, геологоразведке, разработке месторождений к сплошным; в этом случае реализация древесины будет происходить в течение 30 дней.

– Покупка современных лесозаготовительных машин и оборудования для переработки древесного сырья в пиломатериалы, плиты и другую готовую продукцию подразумевает большие объемы рубок, а с доступностью арендных участков в многолесных регионах большие проблемы...

– Не согласен. В Амурской области мы встречались с представителями одной компании в рамках подготовки к подписанию будущего соглашения, и один из участников встречи рассказал, что если он купит современное оборудование, то с учетом реализации готовой продукции более высокого качества будет заготавливать леса в три раза меньше, чем сейчас, чтобы заработать те деньги, которые он получает. Этим фактом он был немного расстроен, но на самом деле подобная ситуация ему только на пользу. В лесу сохранится больше нетронутой древесины, а у компании образуется потенциал роста: если будут новые точки сбыта (а биржа может помочь их найти), то две трети имеющегося запаса древесины можно будет использовать для развития бизнеса и увеличения прибыли.

То, что это действительно так, показывает опыт компаний Иркутской области. В 2013 году все лесхозы региона заготовили в общей сложности почти 2,5 млн м³ леса и заработали 1,6 млрд руб.

В 2017 году объем рубок составил 1,93 млн м³, а выручено за них 3,27 млрд руб., то есть объем заготовок был в полтора раза меньше, чем в 2013 году, а получили лесозаготовители за древесину в полтора раза больше. Повышение эффективности работы, глубины переработки сырья и качества готовой продукции, а следовательно, ее добавленной стоимости – вот к чему нужно стремиться.

– Помогут ли биржевые торги в борьбе с нелегальными рубками леса?

– Да, эту задачу тоже можно решать с помощью биржи. Контроль происхождения сырья и отслеживание его пути с того момента, как дерево было сруб­лено, и до того момента, когда древесина превратилась в готовую продукцию, – это одна из задач системы «ЛесЕГАИС». Сейчас мы реализуем совместный проект с Рослесхозом и рассчитываем, что к концу 2018 года каждая заявка на продажу древесины на бирже будет предварительно проходить проверку в «ЛесЕГАИС» на предмет учета выставляемого товара по ИНН владельца и коду ОКПД2 в том объеме, который заявлен к биржевой продаже в момент выставления заявки на торги.

– Современные системы отслеживания движения товара «до прилавка» вводятся сегодня во многих сегментах торговли, скажем, в торговле молоком, алкоголем. И производители этой продукции говорят, что внедрение таких систем приводит к удорожанию товара. Как в этом плане обстоит дело с лесом?

– Сейчас компании, работающие с системой «ЛесЕГАИС», вынуждены после каждой операции с лесом заполнять декларацию в электронном виде в «личном кабинете». Это довольно трудоемкая процедура, требующая предельного внимания, – за совершение ошибки компанию чувствительно штрафуют. К тому же на эту операцию отвлекаются людские ресурсы, которые могли бы быть использованы более эффективно. Мы же хотим сделать так, чтобы по итогам биржевой сделки компаниям не нужно было заниматься этой рутинной работой. Информация о старом и новом владельце партии леса будет автоматически поступать в их «личные кабинеты» в виде уже заполненных деклараций с помощью определенных программ, поэтому ошибки будут исключены. Сторонам сделки останется только подписать декларацию, что много времени не займет.

Пилотный проект по маркировке древесины мы отрабатываем в Иркутской области. Автоматическая система отслеживания этой маркировки позволит значительно упростить процесс, поскольку между автоматизированной информационной системой «Государственный лесной реестр» (АИС ГЛР), которая фиксирует все, что происходит на лесных делянках, и «ЛесЕГАИС», которая ведет учет древесины и сделок с ней, будет осуществляться автоматический обмен данными, а отраслевое предприятие на этот процесс отвлекаться не будет. Главная задача – упростить процедуру, сделать так, чтобы она не сказывалась на себестоимости продукции вследствие дополнительных расходов на поддержание технологической платформы.

– Поможет ли это нововведение развитию экспорта? За рубежом ведь очень большое внимание уделяют происхождению сырья...

– Мы все не раз слышали о том, что во многих странах зарубежья происхождению сырья уделяют повышенное внимание. Но на самом деле существующие там методики отслеживания товаров иностранного происхождения вызывают большие сомнения. Яркий пример – КНР. Китай торгует древесиной в основном с США, Канадой, Австралией – развитыми странами, участниками системы глобальной экономики, которые всячески ратуют за легальное происхождение товара. Но в реальности они покупают у китайцев продукцию, сделанную из российского леса под видом некой «саянской сосны» якобы китайского происхождения. То есть в процессе движения по территории Китайской Народной Республики российский лес путем переоформления документов на него превращается в китайский.

Отсюда вопрос: какова ценность подобной сертификации? Нашим иностранным коллегам есть над чем работать. А та система, которую выстраиваем мы с помощью биржевых технологий, не позволит «перекрашивать» российскую древесину в китайскую и даст возможность нам самостоятельно продвигать российские бренды байкальской сосны или приморской ели на внешних рынках.

– Но если мы выставим потенциальные 60% «недоэкспорта» на торги, не дадим ли мы тем самым Китаю еще больше возможностей использовать наш лес как угодно? Нет опасений, что китайский бизнес станет единственным или хотя бы основным покупателем на экспортных биржевых торгах лесом?

– Напротив, есть надежда, что на наш рынок вернутся покупатели и из других стран. Если говорить об Азиатско-Тихоокеанском регионе, то это прежде всего компании Японии, которые и сейчас закупают древесину на нашем рынке, но не в таких объемах, как это было в 1990-е годы. Интерес к сотрудничеству с нами проявляют компании Южной Кореи и Вьетнама, которые могут составить конкуренцию китайскому бизнесу. Кроме того, действующая модель взаимодействия китайских предпринимателей и отраслевых российских предприятий – работа напрямую с учетом коррупционной составляющей рушится в случае организации биржевых торгов. Ведь торги проходят анонимно, ты не знаешь, кто на самом деле на другой стороне: твой «удобный партнер» или другая компания.

Но новая система будет выгодна иностранному бизнесу, в том числе китайскому. Ведь китайские компании давно работают в строго определенных районах России. Биржевая торговля позволит им работать с теми регионами, к которым у них раньше не было доступа. Возможность работать с любыми регионами РФ получат и представители других стран. Они смогут получать российский лес, потому что по нашим правилам, продавец отвечает за доставку в пункт, указанный покупателем. Изменяется вся система реализации леса, ценообразования. Цена на российский лес «подтянется» к той, что существует за рубежом, и это будут не 70 или 120 евро за кубометр, а единая цена – 115 евро, к примеру, и меняться она будет не в зависимости от региона, а только согласно балансу спроса и предложения.

Но в первую очередь мы должны заботиться о внутреннем рынке.

И в биржевых правилах мы отразим основное условие СПбМТСБ: каждая партия древесины, перед тем как будет выставлена на экспорт, в течение определенного срока (3–5 биржевых дней) должна быть выставлена на торги с поставкой на внутренний рынок, причем по цене, не превышающей будущую цену предложения на экспорт, чтобы не создавать дефицит сырья для отечественных производств.

– Скажите, а если компания не выходит на биржевые торги, можно ли отследить ценовой сговор?

– На внебиржевом рынке налоговая инспекция сможет отслеживать ситуацию, основываясь на рыночных ценах биржи. Понятно, что весь объем заготовленного леса через биржу не пойдет, значительная часть будет реализовываться в системе прямых продаж. Но возникнет прецедент: если предприятие из определенного региона продаст сырье по 70 евро за кубометр, а рыночная цена будет 120 евро, то налоговая служба доначислит ему налог на основании сформированной рыночной цены по этому товару. А это уже повод задуматься, стоит ли продолжать работать по «серым» схемам.

– Когда на СПбМТСБ откроется сегмент «Ресурсы лесные пищевые», где будут продаваться и покупаться дикоросы?

– Благодаря участию в Национальном лесном форуме мы имели возможность не только общаться с представителями компаний и организаций лесопромышленного комплекса, но и обсуждать смежные темы, связанные с лесом.

И для меня, например, было откровением, что принятие Лесного кодекса 11 лет назад по сути дела положило конец существованию у нас в стране такого древнего занятия, как собирательство.

Возможности его коммерческого развития были перечеркнуты тем, что гражданам разрешили собирать грибы, ягоды, травы только для своих нужд, но рамки этих нужд не определили. А коммерсантов обязали для сбора дикоросов брать участок леса в аренду, да еще и на конкурсной основе и на немалый срок. У предпринимателя нет никаких возможностей защититься от собирателей, которые придут собирать «для своих нужд», он даже огородить участок не имеет права. Наконец, сегодня, по сути, уничтожена вся система потребкооперации и закупок у населения, которая существовала в советское время, тем более что и платить наличными запрещено. В той же Финляндии люди свободно работают с наличной массой, главное, чтобы была система контроля. Но в нашей стране, если разрешить обналичивать какие-то средства в целях приобретения дикоросов, то «объем продаж» может в сотни, а то и тысячи раз превысить реальное число грибов в лесу.

И все же дикоросы – это рынок с очень большим потенциалом, в его реализации биржа тоже может помочь.

– Каковы основные проблемы в этом сегменте, общие они или разные в разных регионах?

– Торги на нашей площадке проводятся уже несколько лет, число их участников – свыше 700, все больше регионов присоединяются к нам. Сейчас с нами сотрудничают Удмуртская республика, Красноярский край, Иркутская, Новгородская, Кировская области, Пермский край, недавно нашими деловыми партнерами стали Приморский и Хабаровский края, подписано соглашение с Амурской областью, вышла на торги Бурятия. Вот-вот приступит к торгам Томская область, то есть процесс идет достаточно активно. Кстати, Томская область развивает сегмент торговли дикоросами, ее догоняют другие регионы СФО. Мы планируем создать единый базис, организовать централизованные закупки-продажи посредством биржевых или околобиржевых механизмов.

Мы столкнулись с тем, что система ГОСТов давно не пересматривалась, она по существу осталась неизменной с 1960-х годов. И все, что есть, – это по сути народный номенклатурный классификатор, по которому сейчас происходит торговля в том или ином виде. Кроме того, отрасль требует инвестиций для развития: нужна переработка, нужны хладокомбинаты, базы, с которых будет осуществляться торговля. На наш взгляд, отрасль, которая обладает потенциалом в сотни миллиардов рублей, достойна внимания государства и частного предпринимательства и должна получать поддержку. Надеюсь, что в ближайшее время эта площадка заработает. А дальше посмотрим: будем насыщать спрос и предложение, выстраивать инфраструктуру, систему гарантий. Те рыночные механизмы, которые существуют на рынке нефтепродуктов, себя оправдали, и мы попробуем перенести их в этот сегмент.

– Как это можно реализовать на деле, ведь многие дикоросы – скоропортящийся товар? Это будет нечто вроде фьючерсных торгов?

– Фьючерсы – это инструмент финансового рынка. У биржи есть другие механизмы для решения проблемы реализации скоропортящихся дикоросов. В частности, мы можем предложить участникам рынка долгосрочные контракты. Они предполагают определенную систему гарантий и заключаются на сезон.

– Будет ли востребована продажа на торгах лесопосадочного материала?

– Идея торговать на бирже саженцами и семенными материалами для лесовосстановления возникла у руководства СПбМТСБ сразу после изменений в законодательстве, касающемся усиления мер по восстановлению лесов. Мы, конечно, понимаем, что регион региону рознь, и саженцы, выращенные в Хабаровском крае, вряд ли можно использовать в Северо-Западном федеральном округе. Но в ближайшее время планируем освоить продажи и в этой сфере, чтобы дать возможность тем регионам, где вырастили саженцы или создали семенной фонд с избытком, реализовывать свою продукцию, а тем регионам, где испытывают дефицит посадочного материала, предоставить возможность закупить его. С нашей помощью компании быстрее найдут друг друга, закроют свои потребности в саженцах и семенах для восстановления леса в тех объемах, которые им необходимо обеспечить в течение трех лет, как это прописано в законодательстве.

– То есть товарная биржа берет на себя функции «биржи контактов»?

– Мы пришли в лесную отрасль не «задирать» цены. Биржа становится новой составной частью этой отрасли. И мы используем весь свой опыт для того, чтобы исключить из практики лесной отрасли непрозрачное формирование цен, нецивилизованный подход к бизнесу: «Я торгую так, как мне нравится, получаю сиюминутный доход и не думаю, что при этом несет убытки государство, страдает лес». Мы стараемся обеспечить эффективность, прозрачность деятельности компаний, помочь лесному бизнесу получать дополнительную выгоду, выстраивать инфраструктуру. Идет процесс постепенного выстраивания баланса, о котором я говорил выше.

– Почему вы сохранили в названии биржи слово «Санкт-Петербургская», если давно базируетесь в Москве?

– Наш юридический адрес зарегистрирован в Санкт-Петербурге, и один из офисов по развитию бизнеса находится в городе на Неве. Кроме того, раз исторически было принято решение о создании биржи в Санкт-Петербурге и название она получила в честь Северной столицы, мы считаем, что это название надо сохранить. Тем более что бренд уже широко известен. Конечно, головной офис у нас в Москве (где сосредоточены наши акционеры – системообразующие компании). Но офисы и филиалы биржи есть уже в Сибирском и Уральском федеральных округах. Наша активность распространяется за пределы Российской Федерации, в сфере нашей деятельности – страны Европы и Азии (в том числе входящие в ЕАЭС), АТР и другие.

Мария Алексеева