Особенности национальной реставрации: музей-усадьба «Рождествено»

«Его александровских времен усадьба, белая, симметричнокрылая, с колоннами и по фасаду, и по антифронтону, высилась среди лип и дубов на крутом муравчатом холму за рекой Оредеж», − писал Владимир Набоков в повести «Другие берега» об усадьбе, которая фактически являлась его собственностью, притом что сам он в ней никогда не жил (она была завещана ему дядей). «Он умер… оставив мне миллионное состояние и петербургское свое имение Рождествено с этой белой усадьбой на зеленом холму, с дремучим парком за ней, с ещё более дремучими лесами, синеющими за нивами, и с несколькими стами десятин торфяных болот, где водились замечательные виды северных бабочек и всякая аксаково-тургенево-толстовская дичь».

Сегодня эту постройку − редчайший пример деревянного усадебного дома в стиле ампир − может увидеть примерно в 30 км от Гатчины каждый едущий по Киевскому шоссе в сторону г. Луги.

Уникальность

Деревянный сруб для классицистической постройки является русским феноменом: на Западе, в Европе, таких не делали. А наши современники-россияне не очень-то заботились о сохранности доставшегося им культурного наследия: уцелело не более десятка подобных построек. Так, в 1991 году почти дотла сгорела величественная усадьба «Осиновая роща», выстроенная предположительно в 1828−1830 годах по проекту столичного архитектора В. И. Беретти в классическом стиле, с шестиколонным коринфским портиком и полуциркульным зеленым партером.

Рождественская усадьба представляет собой трехэтажное здание постройки 1784 года, с каменным цокольным этажом и бельведером. К основному объему (составленному из двух анфиладных ризалитов и входного портала между ними) примыкают два портика с четырьмя колоннами каждый. В здании 12 помещений; есть вестибюль и балконный двусветный зал (на уровне второго и третьего этажей), в цокольном этаже находится кухня. Но и этому дому, увы, не удалось избежать губительного действия огня: он был на 60% уничтожен пожаром 1995 года. Сейчас реставрация дома завершается, ведутся работы по устройству интерьеров и размещению экспозиции.

История

Село Рождествено получило свое нынешнее название не сразу. Согласно писцовым новгородским книгам 1499 года, «…был в Водской пятине погост Грязневский с церковью Великий Никола на реке Грязне, с деревнями приходскими, стоящими на реке Оредеж». На территории бывшего Грязневского погоста и стоит современное село Рождествено.

В Петровские времена Куровицкая мыза (и территория современного села в том числе) была подарена государем сыну, царевичу Алексею Петровичу. Тогда то, в 1713 году, и появилось село Рождествено, названное в честь построенной здесь царевичем церкви во имя Рождества Богородицы.

Рождественская усадьба построена в конце XVIII века, когда указом Екатерины II в. 1780 году село было преобразовано в уездный город Рождествен. Тогда на холме при слиянии двух рек − Грязны и Оредежа − была спроектирована городская административная площадь. Дом городского головы − бургомистра («городнический дом») − и стал впоследствии домом-усадьбой. В частные руки он попал при Павле I, в 1797 году, когда тот, в пику матери, издал указ, вернувший Рождествено (и ещё ряд городов) в число сельских поселений (городом же стала Гатчина, столь любимая Павлом). В том же году Павел I пожаловал усадьбу своему соратнику, светлейшему князю и государственному канцлеру графу А. А. Безбородко, а тот, в свою очередь, − надворному советнику Н. Е. Ефремову. При Ефремове была завершена отделка дома, именно тогда здание приобрело окончательный облик блистательного «классика», восхищающего нас ныне. Архитектором дома в новом для 80‑х годов XVIII века «италианском (палладиевом) вкусе» могли быть и. Е. Старов, строивший усадьбы в Тайцах и Сиворицах в 1770‑х годах; и Ф. И. Волков, и Н. А. Львов, возводившие особняки в аналогичном стиле. Границы усадебного ансамбля (дом, парк, хозяйственные постройки) совпадали с кромкой высокого берегового холма, окруженного рекой Грязной, что делало усадьбу весьма живописной. Аллеи из вековых дубов и лип до сих пор напоминают о бывшем здесь когда-то регулярном парке с клумбами, скульптурами, вазами, чугунными литыми украшениями.

Владельцы усадьбы сменялись один за другим, пока в 1890 году она не была продана действительному статскому советнику И. В. Рукавишникову, сибирскому золотопромышленнику и миллионеру, много сделавшему для села, построившему здесь школу и больницу, библиотеку и народный театр. Он благоустроил запущенный было дом, сделав его частью процветающего усадебного комплекса. В ходе современной реставрации обнаружилось, что при Рукавишникове в доме был произведен солидный ремонт: потолок парадного зала оштукатурен, а тесовый пол в двусветном зале покрыт рулонным материалом с отделкой под белый и черный мрамор (это хорошо видно на фотографии начала ХХ века).

В 1901 году Рукавишников завещал усадьбу своему сыну Василию, который бывал здесь наездами, так как служил дипломатом и жил в Италии. Он умер в 1916 году, завещав все свое состояние и недвижимость в России племяннику Владимиру − будущему знаменитому писателю. Однако революция и отъезд семьи Набоковых за границу навсегда лишили усадьбу её хозяев. Сначала в здании было устроено общежитие сельскохозяйственного техникума, затем, в годы Великой Отечественной, здесь стояла немецкая инженерная часть, а после войны в течение 26 лет в доме были устроены школьные классы. Ясно, что при такой смене функциональных назначений множество раз менялась внутренняя планировка и здание перестраивалось. Так, для педагогических нужд прекрасный двусветный зал был перекрыт: на первом этаже оборудовали классы, разделенные коридором, а на втором − актовый зал. В 1974 году в усадебном доме открыли краеведческий музей. Здание ветшало, но перепланировок больше не делалось. К счастью, внешний облик усадьбы практически не менялся, хотя состояние постройки было удручающим. Ничто уже не напоминало усадебного прошлого этого дома. Наконец, после реорганизации в 1987 году он стал музеем В. В. Набокова, началась реставрация. Но бич деревянных усадебных построек нашей местности − пожар − уничтожил большую часть дома (полностью сгорела северная часть, включая парадный зал). Остался черный обгорелый остов. С поразительной быстротой и равнодушием чиновники тут же вычеркнули памятник из федеральных списков объектов наследия. Проблема выделения средств на реставрационные работы отпала сама собой…

Особенности реставрации

Александр Семочкин, архитектор-реставратор с 30-летним стажем, всю жизнь посвятил реставрации и восстановлению утраченных памятников архитектуры родного Гатчинского района. Он возглавлял музей в то самое трудное десятилетие после пожара. При всякой реставрации, по его мнению, следует придерживаться следующих основных принципов:

1. Максимальная сохранность всего подлинного.

2. Применение материалов, инструментов и технологий, аналогичных тем, которыми пользовались во времена создания памятника.

3. Намеренное, явное выделение новых элементов конструкции.

Все эти принципы были строго соблюдены при реставрации дома-усадьбы.

«Мы поначалу думали, что эта катастрофа навсегда останется кровоточащей язвой, − говорит архитектор. − Однако оказалось, что пожар помог нам восстановить здание в полном объеме, потому что выгорела та гнилая его часть, которая как раз и нуждалась в разборке и замене. Сруб сохранился, кроме одного угла, который был недоступен пожарным. Горело преимущественно сверху, поэтому новодел начинается выше уровня окон второго этажа. Мы перебрали стены по бревнышку и все оставили, потому что такой красной боровой сосны (именно она является материалом стен, столярки и стропильной системы) сегодня просто нет, ей 200 лет. Заменять это дерево сегодняшним было бы бессмысленно и даже преступно. И это уже была бы не реставрация.

Поэтому во главу угла сразу же было поставлено максимально возможное сохранение всего подлинного. Почти 70% конструкций уцелело − их осторожно, по бревнышку, перебрали. Заменили фрагменты, пораженные гнилью. Огромные обгоревшие балки обрабатывали, расчищали, вынимая из них гвозди, протесывали. Известно, что новое дерево со старым уживается плохо. А то, что старое дерево горело, оказалось даже на пользу: уголь − лучший консервант. Дом теперь меньше подвержен гниению, нашествию жучков, он простоит дольше. К тому же двухсотлетняя сосна, как выяснилось, удивительно прочная. Этот сосновый лес растет на боровой (песчаной), сухой почве, на возвышенности. Именно из боровой сосны (иначе конда, красный лес) делают корабельные мачты. Согласно энциклопедическому словарю Брокгауза и Эфрона, эта сосна „имеет смолистую мелкослойную древесину желто-красного цвета, которая, будучи смочена после срубки дождем, кажется как бы огненно-красного цвета. …В хорошем сосновом „красном бревне“… можно насчитать… от 250 до 300 годичных слоев“. Владимир Даль же классифицирует „по почве и качеству“ „сосну красную (она тверда и мелкослойна), болотную, белую (рыхла, вяла и легко загнивает) и боровую, средний разбор“. Боровую сосну всегда валили по весне, когда она наполнена энергией и соками. Поэтому при реставрации, когда тесали старые бревна, дерево вдруг заблагоухало смолой, словно свежесрубленное».

Какие же сложности реставрационных работ выделил архитектор?

Главная − отделка. Из-за того что деревянный сруб имеет свойство проседать (в данном случае 32 венца в течение 5−8 лет просядут на 30−35 см), отделка сразу невозможна. В первую очередь это коснулось колонн. Их «рубашки» (внешняя часть) выполнены из набора досок 60‑миллиметровой толщины и с трапецеидальным сечением. Доски соединены между собой на деревянных нагелях и на клею. Сверху «рубашки» обтянуты льняным холстом на клею же и покрашены краской. Такое устройство требует предусмотреть просадку сруба.

Во-вторых, должна быть обеспечена возможность просадки сруба при наличии вертикальных стоек по стенам. Эти стойки обеспечивают жесткость между окнами, что при высоте окна 2,2 м весьма актуально.

В-третьих, эффект «дышащих» стен: сосна в зависимости от влажности воздуха то чуть набухает, то усыхает. Поэтому на покрытых штукатуркой внутренних стенах появляются трещины, «усадки». Их, по-видимому, следует считать неизбежной особенностью отделки деревянного сруба методом «мокрой штукатурки».

В-четвертых, полы. Они фризовые («конверт»), доски в них собраны в пакеты по две или три штуки на встречных шпонках и на клею. Между собой пакеты соединяются нагелями.

В-пятых, конструкция чердачного объема между основной «коробкой» здания и бельведером. Это «силовая этажерка» из шести плоских ферм, соединенных в одну объемную конструкцию, на ней стоит бельведер, и на нее опираются стропильные ноги.

Все эти особенности были учтены при проведении реставрационных работ.

Что спасет русскую усадьбу

Но не только кропотливостью реставрации объясняется затянувшееся на десятилетия восстановление усадьбы. Конечно, есть сложности в финансировании − и это уже проблема государственного уровня.

«Для спасения дворянских усадеб нужна грамотно разработанная, принятая на уровне правительства стратегия. Требуется провести кадастровую съемку и оценить техническое состояние объектов наследия, а затем установить очередность их восстановления, четко распределив: вот это мы консервируем, здесь начинаем реставрацию, это предлагаем потенциальным инвесторам», − считает Александр Семочкин.

Также нужно внести грамотные поправки в федеральный закон о госзаказе. Ведь сейчас при проведении тендера на производство работ победа обеспечена претенденту с наименьшим бюджетом. И не надо объяснять, чем достигается эта экономия − качеством стройматериалов, исполнением работ, неквалифицированными рабочими.

«Подобный риск недопустим, особенно при реставрации таких объектов, как Рождественская усадьба, − подчеркивает архитектор. − Этот редчайший образец деревянного ампира должен находиться под охраной ЮНЕСКО».

Александр Семочкин убежден: лучший способ спасти гибнущие памятники − передать их в частные руки. Но не так, как это делается сегодня, когда новые хозяева, получив ту или иную усадьбу, тотчас выставляют охрану и огораживают территорию забором, не только оберегая памятник, но и препятствуя его обозрению. Государство должно обеспечить переданным объектам наследия четкий юридический механизм защиты и сделать эти памятники общедоступными. Например, они могут быть открыты для всеобщего доступа всего несколько определенных дней ежемесячно − так делают наши коллеги за рубежом. Но у нас, увы, процесс приватизации «бежит» далеко впереди застрявшей законодательной базы.

«Из того, что требует немедленного к себе внимания − и общественности, и „начальства от культуры“, − рассказывает Александр Семочкин, − следует назвать усадебный комплекс Ганнибалов в Суйде, Руновскую мызу Пушкиных-Лисянских в Кобрино, костел св. Стефаниды в Дружноселье, принадлежавшем князьям Витгенштейнам, набоковское же имение „Наша Выра“ (где провел детство писатель) и многие другие… Новые Морозовы, Третьяковы, Тенишевы − где вы?.. Время работает пока против нас, а это значит, что мы выпали из него. Пора, пора вернуть эту землю − вернуть себе».

В планах Александра Семочкина создание историко-культурного парка «Верхний Оредеж». Недаром район реки Верхний Оредеж протяженностью около 40 км называют «заповедником гениев». Здесь родились дед и мать Александра Пушкина, поэт Кондратий Рылеев; тут были усадьбы художника Ивана Крамского, писателей и поэтов Михаила Салтыкова-Щедрина, Аполлона Майкова, Афанасия Фета, художника Николая Рериха; здесь провел конец жизни и умер всеми забытый первый архитектор Петербурга Доменико Трезини. Практически все уцелевшие памятники сегодня в плачевном состоянии.

По этому проекту был подготовлен огромный пакет документации, проведены экспертизы и согласования на самых высоких уровнях. Однако из-за сложности с определением статуса будущего объекта (федеральная или областная собственность) воз и ныне там. Хотя, Бог даст, все получится, и тогда Рождественская усадьба станет «сердцем» будущего заповедника.

Екатерина СЕМОЧКИНА