Подмастерья природы
Международная выставка «Подарок Санкт-Петербургу: произведения прикладного искусства, изделия художественных промыслов и ремесел. Подарки и сувениры», прошедшая в феврале этого года, «подарила» нам несколько интересных имен мастеров по дереву. Когда смотришь на фантазийные работы из капа, приходишь к мысли, что стиль «модерн» зародился благодаря этим витиеватым и одновременно легким линиям. Разные мастера, из разных городов, разных поколений, кажется, работают в одном стиле. Но этот «стиль» кроется в характере самого капа, поэтому сходство «почерков» кажущееся.
Кап поэтично называют «тайником спящих почек». Этот нарост на стволе дерева, возникающий при неблагоприятных условиях, в конечном итоге − редкий материал, почти экзотический. Возможно, поэтому из него делают только штучные вещи.
Кап знаменит своей прочностью и текстурой рисунка, который настолько причудлив и неповторим, что найти хотя бы два капа с одинаковым рисунком невозможно. У хорошего капа на срезе видны годичные слои и сердцевины спящих почек в виде множества концентрических кругов и темно-коричневых точек. Чем больше таких точек с концентрическими кругами, тем богаче рисунок. «Спящих почек» обычно бывает больше у стволового капа, поэтому текстура на его спиле более красива, чем у капокорня, и древесина его ценится выше.
Кап, растущий на стволе дерева, принято называть стволовым капом, а у корня − капокорнем. Капокорень встречается в лесу гораздо чаще, чем стволовый кап, и достигает полутора метров в поперечнике. Поэтому он является основным сырьем для художественных промыслов. По форме капы делятся на два вида: круговые, опоясывающие ствол вокруг, и боковые, растущие сбоку дерева.
Капы встречаются на березе, осине, ольхе, дубе, липе, иве и ели, но отличает их богатство текстуры. Чаще, чем кап, на березах встречается сувель − это тоже нарост, но на спиле он имеет волнистую свилеватую текстуру, похожую на текстуру карельской березы.
На Руси из него изготавливали посуду. Первое упоминание о капе встречается ещё в XII веке. И поначалу его ценили только за необыкновенную прочность. В основном, это были выдолбленные чаши, ковши и братины. Но в таких изделиях древесина подвергалась только грубой обработке, и неповторимый рисунок капа не читался. Лишь гораздо позже, когда кап догадались распиливать на тонкие пластинки и полировать, он стал цениться как отличный декоративный материал наравне с древесиной ценных пород. В XVI - XVII веках Русь поставляла посуду за границу. Особо красивые экземпляры обрабатывались, оправлялись серебром и золотом и поставлялись на царский стол. А с начала XIX века русские столяры-краснодеревщики использовали кап для декоративной отделки мебели, шкатулок, табакерок, кап сочетали с другими материалами: чаще всего инкрустировали перламутром, самшитом и слоновой костью. Сегодня кап служит материалом для изготовления художественных и декоративных изделий, а также используется при облицовке мебели шпоном. По твердости он в несколько раз превосходит обычную древесину и довольно плохо поддается обычной обработке, поэтому изделия из него и по сей день приходится изготавливать вручную.
Добывать кап непросто. Его можно спиливать только целиком − иначе повредишь дерево. Поэтому лучше всего искать кап на лесозаготовках среди уже спиленных деревьев. Кап выпиливается с частью ствола, чтобы не допустить его растрескивания при высыхании, а также потому, что иначе отделить его от дерева попросту невозможно ввиду его высокой твердости.
Из всех встречающихся в природе капов лишь 10 % могут быть использованы для создания декоративных и художественных изделий, при этом период от начала до окончания его обработки может длиться несколько лет. Сократить эти сроки нельзя даже при помощи современных технологий, поторопиться − значит, испортить цвет и природные свойства материала.
Обычно на свежем срезе текстурный рисунок у капа бледный и малозаметный. Чтобы он проявился, древесину капа пропаривают. Самый простой способ − проварить заготовки на слабом огне в течение двух − трех часов. Но лучший результат дает пропаривание древесины в опилках. В результате запарки из капа удаляется древесный сок, от неравномерного высыхания которого древесина может впоследствии покоробиться и потрескаться. Одновременно заготовки окрашиваются естественными красителями, содержащимися в капе, и приобретают множество оттенков − от золотисто-янтарного до темно-шоколадного. После просушки кап готов к работе. Как правило, изделия из этого материала покрывают специальным лаком или натуральным пчелиным воском.
Признанным центром обработки березового капа считается бывшая Вятская губерния, ныне Кировская область. Своя особая технология обработки капа была у мастеров Звенигородского района Московской области. Но после Отечественной войны этот своеобразный промысел угас.
Сравнительно недавно возникло производство изделий из капа в Башкирии, которая славится запасами каповой березы. Весной, как только стают снега, в горные леса юга Башкирии отправляются заготовители капа. Они осторожно срезают наросты с березовых стволов, затем место спила густо смазывают парафином, масляной краской или известью, чтобы не попали в дерево вредные микробы, чтобы оно не зачахло, не погибло. Через несколько лет на нем снова может вырасти кап. Замечено, что древесина капа растет вдвое-втрое быстрее, чем нормальная древесина березы. Смазывают заготовители и спил самого капа, чтобы он до начала обработки не растрескался.
Ещё не скульптура, но уже не прикладное искусство
Работы Юрия Корнеева, мастера из Перми, вызывают ассоциации с пеной морской, с огнем, с цветами. Словом, чем то, что не имеет постоянной формы. Его вазы и вазоны лишены симметрии, но у них есть точка опоры, из которой форма как бы «вырывается» вверх. Ещё не скульптура, но уже не прикладное искусство. То есть украшать интерьер ими можно, а вот функционального назначения они не выполняют. «Кто-то спрашивает, можно ли в них сажать цветы. Можно. Но какой смысл покупать „цветочный горшок“ за 25 тысяч рублей? Этот горшок самодостаточен. Посадишь цветок − и закроешь текстуру, форму», − комментирует мастер.
Капом Юрий Корнеев занимается с 1980 года. Монтажник по образованию, десять лет назад он окончательно ушел из профессии. А вдохновила его в свое время передвижная выставка корнепластики и изделий из капа, неожиданно встреченная им в очередной командировке. Некоторым своим вещам мастер дает имена, например работам, представленным на этой выставке, дал шуточное название «каплоусы» − «цветы из капа». Работа с капом для Корнеева − это прежде всего общение с деревом. О своем творческом методе мастер рассказывает следующее: «У меня так получается, что каждый год я делаю новую коллекцию. В прошлом году у меня были совсем другие вещи. Мне интересно искать новые формы, новые образы. Обычно год у меня начинается с апреля месяца, когда я начинаю ходить в лес за капом. И от того, что я увижу там в этом году, зависит, какими будут мои новые работы. У меня есть свое место, где я беру кап. Это разлив реки. Сейчас там ещё снег. А вот зальет паводком, и в этих сложных условиях дерево даст почку. Дерево умерло уже, сгнило или его ветром сбило, а из капа ветки растут. Получается, что в капе копится скрытая жизнь, которая в свое время просыпается, дает новую жизнь дереву… Я, когда иду в лес, не беру все подряд, всегда прислушиваюсь к себе. И если душой чувствую, что сделаю из этого что то, тогда беру. Это и есть общение с деревом. Нельзя относиться потребительски к материалу. Если возьму без желания, что бывало не раз, то пролежит у меня этот кап без дела долго-долго. А когда работаешь, тут уже душа отдыхает. И никаких суббот-воскресений быть не может».
Мастер использует в основном березовый кап и сувель, обрабатывает изделия различными лаками и морилками. «Когда обработаешь морилкой, проявляется текстура. Это старинная технология. Кто-то проваривает с морилкой или с корой, но все равно морение нужно. Вощения я не делаю, потому что за вощеной вещью сложнее ухаживать». Механизированных методов Ю. Корнеев не использует сознательно: «Многие механизируют процесс, применяют шлифование, долбление, сверление, а я предпочитаю делать все вручную, машинкой мне не интересно». О своем стиле он говорит: «У каждого мастера свой почерк, каждый режет по-своему, к этой форме я пришел не сразу. Я люблю работать с большими объемами, делать фантазийные вазы, накаминные, напольные. Толщина вазона обычно − от сантиметра до двух, тоньше нельзя, материал даст трещину. Иногда хочется одно сделать, а материал такой капризный, требует свое. Трещину дал − её приходится убирать, и форма меняется. В итоге процентов на 15–20 природа все равно свое возьмет».
Анатолий Крахмалев из Иваново работает с капом уже пятнадцать лет. И последние пять лет работает всерьез над стилем. Его методы несколько другие. В работе с капом он не отказывается от механизированной обработки − это ускоряет процесс. И в его вещах, по собственному выражению мастера, больше правильности, чем у Ю. Корнеева: более мягкие линии и текучие формы, «послушные» глазу, постоянные эксперименты с покрытием. А. Крахмалев использует воски, масло, различные добавки, специально оставляет работы недошлифованными, оставляет царапины, дефекты, чтобы было видно, что это дерево, а не крашеный пластик. Однако так же, как и пермский мастер, А. Крахмалев старается уйти от народного стиля и выработать свой, авторский. По духу ему близок стиль «модерн», к тому же отчасти его диктует природа. Его большие вазы похожи не то на морские раковины, не то на грибы лисички гигантских размеров. Все пропорции, по признанию автора, выверяются по золотому сечению. Хотя природа все-таки ведет. Помимо интерьерных вещей, в арсенале мастера есть и украшения − заколки, кулоны.
Минский деревщик Владимир Змитрович работает в основном с карельской березой и создает вещи вполне утилитарные: посуду, шкатулки, оправу для зеркал, мелкую кухонную утварь. Вся посуда экологически чистая, табакерки и солонки изнутри ничем не кроются. Только снаружи, чтоб не пачкались. Лаком покрываются только оправы для зеркал. «Карельская береза растет, как правило, на опушках, где солнце, и вдоль дорог. В старину её называли „полевой березой“. Карельской березы немного, поэтому с ней мало кто работает. Больше всего карельской березы в Псковской, в Смоленской области, в Белоруссии, в Литве она есть, − рассказывает автор. − Несколько лет я проработал на заграницу − на Германию, на Финляндию. Карельскую березу они считают своей. По-фински она называется „вита-койву“, в Швеции − „массур-бьорк“, в Италии − „битуленану-карелиа“, у немцев − „кениг-бирке“, „королевская береза“. Учителем своим считаю заслуженного деятеля искусств России, резчика из Сартовалы Крона Гоголева. Сейчас ему 85 лет».
Капом В. Змитрович тоже занимается. С 18 лет это его хлеб. А начиналось все с хобби. Некоторые вазы, что на грибы похожи, он так и называет − лисички. Говорит, что кап карельской березы по текстуре ничем не отличается от обычного. Использует также кап болотной черной ольхи. Морилками не пользуется, потому что хорошо вываренная древесина приобретает свой насыщенный цвет. «Древесина варится больше суток и от коры набирает цвет. Древесину, ту, которую вручную режут, чтобы не крутило, вываривают. В воде, в эмалированных бачках кипение поддерживается около суток. У меня есть вещи, которые я вываривал по две недели. От этого древесина приобретает экзотический цвет, аж до темно-коричневого. А потом идет вощение пчелиным воском со скипидаром».
«По капу сейчас мало кто работает. Его и трудно достать, и физически работать трудно. Мастеров и раньше не так много было, а теперь и подавно. Половина из тех, что я знал, свернули свое дело, потому что стало невыгодно. Но, как в любой профессии, чтобы чего-то достичь, надо этому самоотверженно отдаваться».
«Пришел показать людям»
Пожалуй, единственный человек на всей ярмарке, у которого к концу мероприятия уцелело все, − Анатолий Шкоркин (Санкт-Петербург). Он не продает свои работы, он их просто показывает людям. Из всех представленных работ его личных − штук пять. Остальное − все подарки. «Хозяин уже не я, я − автор. Сделал − подарил».
Всему учился сам: изобретал техники, находил «свои» орнаменты, даже инструмент − и тот сам изготовлял. «Когда я ещё только начинал этим заниматься, хорошего инструмента было не найти, вот и приходилось делать его из напильников, подбирать сталь, дружить с кузнецами, закаливать. Так я набирался опыта… Мне понадобилось 35–40 лет, чтобы дорасти до такого исполнения. С 1956 года я работал водителем, крутил баранки на разных машинах. Пятнадцать лет проработал в автобусном парке на Васильевском острове. Но только двенадцать лет назад, выйдя не пенсию, стал заниматься деревом более‑менее плотно».
Резные бочонки, вазы, доски, ложки всех мастей с ажурными рукоятками самых невероятных орнаментов в самой разной технике: геометрические и растительные орнаменты на плоскости и в объеме. Например, одна из первых его работ − это резная доска с растительным орнаментом «кудрина», который он позаимствовал у хохломской посуды. «Я решил сделать эту кудрину в объеме. Потом её же в ажурном исполнении, на бочонке», − комментирует А. Шкоркин. Этот «бочонок» − братина, старинный род посуды округлой формы для питья на крестинах, именинах и прочих братчинных пирах, − сделанный для друга в подарок, с резной именной надписью.
Однако конек А. Шкоркина − ложки с ажурными рукоятками. В них соединились орнаменты самых разных народов. Каждая такая ажурная рукоятка представляет собой произведение авторской фантазии и накопленного визуального опыта. Книги, одежда, ювелирные украшения, архитектура, посуда разных эпох и народов − все идет в ход: «Когда подбираешь орнамент, стараешься уловить, куда душа тянется. Ведь вдруг ничего не делается. Здесь тысячелетия, синтез культур − византийской, арабской, ассирийской. Допустим, вот эта крученая веревочка − это скифская веревочка. Обычно её применяют в ювелирном искусстве. А когда то, давным-давно, может быть, кто-нибудь увидел отпечаток такой веревочки на глине. А вот в этой ложке использованы византийские мотивы, это ленточный орнамент…» За орнаментами для своих ложек А. Шкоркин иногда специально заглядывает в Дом книги. С миру по нитке − получается орнамент, которого никто никогда до него ещё не вырезал, не отливал и не лепил.
«А как Вы делаете их полыми?» − «Это уже моя тайна. Беру инструменты, просверливаю рукоятку, потом убираю изнутри все лишнее. Предварительной прорисовки не делаю, лишь намечаю карандашом будущий орнамент. А потом уже по этой геометрии начинаю работать инструментом. Получается вот такая хорошая вещь».
Дерево мастер использует самое разное: березу, граб, бук, дуб, красное дерево. Иногда комбинирует до трех видов в одном предмете. Никакие покрытия не использует, лишь изредка − вощеную мастику. Поэтому все его изделия натурального цвета: красного, охристого, зеленоватого и пр. «Казалось бы, ложка имеет чисто утилитарное значение. И мы её уже не замечаем. А вот я поставил перед собой задачу выточить ложку, вывести её из обывательского круга в ранг прикладного высокого искусства».
Есть у А. Шкоркина одна странная вещь − кружка причудливой формы будто бы из капа. Но это не кап, а дубовый сучок, к которому ювелирно подогнано донышко. «Самому ведь такого не придумать никогда! Я вроде как подмастерье у этой природы. Я только увидел. И очень рад, что мне Бог дал это видение. От этого видения начинает разворачиваться мысль. А дальше было бы желание что-то сделать».
