Я не художник, я ремесленник

Недалеко от старинного русского города Сергиева Посада, на северо-востоке Московской области расположилось Хотьково − город мастеров. В то время как в мире бурлят страсти, связанные с борьбой с экономическим кризисом и погоней за прибылью, здесь неторопливо течет совсем другая жизнь.

В Хотьково на 30 тысяч населения приходятся десятки маленьких и больших столярных мастерских, где современные ремесленники продолжают традиции прославленных русских краснодеревщиков. Здесь нет таких понятий, как «мода» или, боже упаси, «поп-арт», здесь правят мастерство, призвание и любовь к своему делу. Такое количество талантов в одном населенном пункте, конечно, можно объяснить и тем, что неподалеку находится известное Художественно-промышленное училище им. В. М. Васнецова. Но мне кажется, что сама природа, дух русской земли сыграли не последнюю роль в том, что в небольшом подмосковном городке живут и работают люди, неравнодушные к окружающей красоте, к культуре нашей родины и скромным трудом своим (так они говорят о себе) творящие добро.

Один из них Андрей Вуколов, руководитель и основатель «Абрамцевских мастерских», молодой человек с интересной судьбой, чей творческий путь начинался с диплома Абрамцевского художественно­промышленного училища (АХПУ). Тогда, в 1998-м, в его багаже был только этот диплом и несколько стамесок. А еще было желание работать так, чтобы стать востребованным мастером и приносить пользу людям.

Но куда же пойти молодому специалисту, какой первый шаг сделать от порога альма­матер? Андрей сделал безошибочный выбор: пришел с предложением услуг столяра-резчика… в одну из церквей.

Судьбоносное решение

Как признается сейчас сам Андрей, такое решение он принял не интуитивно, а скорее расчетливо. В самом деле, рассуждал свежеиспеченный выпускник училища, вряд ли компании или отдельные лица станут давать заказы безызвестному юноше, у которого и портфолио даже нет. И он честно сказал настоятелю храма, что только начинает трудовой путь и готов взяться за любую работу, связанную с художественной резьбой по дереву. При этом показывал фото сохранившихся или воссозданных заново иконостасов из своего материала и несколько самонадеянно обещал, что может сделать так же или лучше.

Священники, привыкшие к тому, что люди приходят к ним со своими просьбами, бедами, совершенно нормально реагировали на дерзкого юношу с улицы, внимательно выслушивали и доверяли Андрею ту или иную работу − благо в разрушенных советским строем храмах всегда найдется дело для столяра или резчика. Молодой человек выполнял поручения очень добросовестно и качественно, постепенно приобретая опыт и зарабатывая репутацию мастера. Добрая слава − лучшая рекомендация, и вот уже много лет Вуколов занимается внутренним обустройством православных храмов, наполняя их высокохудожественными деревянными изделиями: иконостасами, киотами, аналоями, стасидиями, сотрудничая с именитыми архитекторами и иконописцами.

Наряду с созданием внутреннего убранства храмов мастерская работает для светских объектов, изготавливая мебель и элементы встроенного интерьера: деревянные лестницы, двери, кессонированные потолки, обрамления каминов и т. д. Причем в тесном сотрудничестве с мастерскими похудожественной обработке металла, стекла и керамики.

Сегодня у Андрея своя мастерская, где работают 25 человек. Кроме стамесок и других ручных инструментов, без которых нельзя тем, кто вручную работает с деревом, в их распоряжении современные деревообрабатывающие станки.

Истоки призвания

Родился будущий столярных и резных дел мастер и продолжатель традиций российских краснодеревщиков в Московской области, в семье технических интеллигентов, которые к художественной обработке древесины никакого отношения не имели.

В детстве Андрей никогда не мечтал «стать космонавтом». Зато его «уже тогда тянуло к столярному делу», как он выразился. В этом была заслуга его прадеда, от которого досталось Андрею много старых забавных, на его взгляд, инструментов с непонятными названиями. Насколько помнит Андрей из рассказов родителей, творчеством его предок особенно не занимался, художественного образования не имел, но столярничал неплохо и оставил после себя наследство в виде множества лучковых пил, струбцин, каких­то зензубелей и тому подобных вещей. Впечатлен ими маленький Андрей был без меры. В дедовой «сараюхе» герой нашего рассказа постоянно что­то строгал, пилил…

В девятом классе Андрей решил, что дальше в школе учиться не будет, просто был уверен в этом на сто процентов, и все. Размышляя, чем же ему заняться, мальчик часто подумывал о том, чтобы пойти учиться деревообработке, но перед глазами маячило ПТУ, а в «путягу» жуть как не хотелось. О поступлении в художественное училище поначалу не было даже и мысли, потому что в художественную школу он не ходил, рисованием особо не увлекался, тяги к творчеству у себя тоже не замечал. И тут в судьбу Андрея вмешался Его величество случай. Мама его одноклассника была заведующей библиотекой в Абрамцевском художественно­промышленном училище и настоятельно рекомендовала подростку попытаться туда поступить. Для начала посоветовала пойти на подготовительные курсы, познакомила с преподавателями, которые эти курсы должны были вести. Потихоньку Андрей стал втягиваться, за два­три месяца, отведенные для курсов, он как губка впитал новые знания и навыки. И поступил, хотя конкурс в том году был большой: семь человек на место! Училище тогда было очень известным, в него приезжали учиться со всех уголков страны, даже с Камчатки.

Пролетели пять лет, и Андрей получил диплом о среднем специальном образовании по специальности «художник, мастер резьбы по дереву». Тогдашнее Абрамцевское художественно­промышленное училище его выпускник Андрей Вуколов сравнивает с московским институтом им. С. Г. Строганова. Соглашаясь, конечно, что у вуза другой масштаб, статус, больше факультетов. Тем не менее все учившиеся в этом институте называли «Строгановку» «большим АХПУ», к тому же многие преподаватели училища окончили этот московский вуз.

Люблю независимость!

С самого начала профессиональной деятельности и до сих дней Вуколов трудится самостоятельно, у него нет опыта работы по найму. Он понимал, чувствовал, что не сможет быть у кого-то в подчинении, − такой вот независимый характер! Несмотря на все трудности, которые пришлось пережить, Андрей добился своего: создал любимое дело и занимается им с удовольствием. А что еще для счастья нужно? Тем не менее, будучи руководителем предприятия, он остался человеком скромным, сам себя оценивает критически. «У меня есть приятель, замечательный человек и отличный мастер, − рассказывает Андрей. − Так он часто говорит: „Мы не художники, художники пишут картины… Мы ремесленники“. Я тоже называю себя ремесленником и не стыжусь этого звания».

В самом деле, Андрей прав, в последние десятилетия это слово в нашем обществе приобрело какой­то негативный оттенок. Когда хотят сказать, что человек выполняет свою работу недостаточно квалифицированно, его почему-то называют ремесленником. Принято считать, что «ремесленник» и «кустарь» − слова­синонимы. Это не так. Мы забыли, что ремесленниками на Руси называли мастеров своего дела, тех, кто умел делать что­либо ответственно и профессионально: кожи выделать, подкову выковать, церковь деревянную построить без единого гвоздя…

Вуколов продолжает: «Делая свою работу, мы выполняем чей­то определенный заказ − здесь мало места для творчества. В процессе принимают участие много людей: заказчик, архитектор, дизайнер, непосредственный исполнитель, − все они в определенной степени влияют на конечный результат. Наши изделия смело можно называть плодом коллективного труда. И поэтому называть себя творцом было бы с моей стороны нескромно, хотя творческое начало есть в каждом человеке, ведь все мы созданы по образу и подобию бога-творца. Этим в первую очередь и отличаемся от птиц и зверей. Для меня творчество, как я его понимаю, это когда человек работает над чем­то без стороннего влияния, то есть он просто делает то, что считает нужным, создает творение, будучи от всего свободным, а уж потом заказчик или покупатель либо находятся, либо не находятся».

Мастерская: матчасть

Что же собой представляют «Абрамцевские мастерские»? Это 450 м² производственных площадей, на которых установлено оборудование, устроены рабочие места, размещены инструменты. Каждый станок в свое время тщательно выбирался перед покупкой. Вот, например, «ветеран» − польский Rema, приобретенный десять лет назад. «Он отлично себя зарекомендовал», − говорит Андрей. А вот итальянский Griggio рядом с днепропетровскими «товарищами». На столах лежат ручные инструменты Makita и DeWalt. Станочный парк в основе своей здесь не меняется в течение многих лет, новейшая программируемая техника не очень подходит для выполнения работ в подобных мастерских, где нет поточности, серийности, повторов, где каждый раз с новым заказом новые приемы и формы. Нет, перемены, конечно, происходят: белорусские, украинские и российские машины постепенно меняют на европейские аналоги. «Я когда­то себе поставил задачу, чтобы в мастерской не осталось ни одного отечественного станка − от отечественных одна головная боль! Тем более что сейчас наши станкостроители почти ничего не производят. Их продукция благополучно исчезла с рынка, не выдержав конкуренции», − отмечает Андрей.

Под столярный цех отведено отдельное помещение, разделенное на две части: в первой складируются материалы и стоят станки, во второй происходит сборка готовых изделий. У каждого столяра-краснодеревщика есть свой верстак, свой стеллаж, сейф для инструмента, свой набор ручного инструмента. Помещение для отделки тоже разделено на две зоны: в одной выполняется шлифовка, в другой − покраска, там установлена окрасочная камера с водяным экраном. В отдельном помещении работают резчики. У Вуколова свой кабинет, где он с помощником, дизайнером-конструктором, занимается эскизными проектами и чертежами.

Современные краснодеревщики предпочитают, как и сто лет назад, работать с экологически чистым материалом − столярной плитой, в основе которой массив хвои, переклеенный с двух сторон несколькими слоями березового лущеного шпона. Профильные элементы выполняются из массива дуба, липы, бука, клена, вишни или ореха. На мой вопрос «Почему так мало массива?» Андрей ответил: «У меня есть некий опыт реставрации антикварной мебели. И я к массиву отношусь очень осторожно. Стопроцентный массив в мебели нужно использовать только там, где это безопасно для дальнейшей эксплуатации. Ведь дерево − это живой материал, он постоянно движется, то набирает влагу, то ее отдает. Поэтому мебель из цельного массива не делают уже лет 100 − 150. И не столько ради экономии ценного материала, сколько ради гарантий. Иногда приходится работать и с MDF, потому как столярная плита − дорогой материал и не каждый заказчик готов пойти на такие расходы. Ее заменяют удобной для обработки, но, увы, неэкологичной MDF».

Мастерская: люди

«Со мной в мастерской работают разные люди. Почти ни у кого из них нет художественного образования, − рассказывает Вуколов о коллегах. − Они пришли сюда из разных профессий. А кто­то здесь получил профессию: стал резчиком, столяром, занимается окраской изделий, позолотой. Я очень ценю их труд, их отношение к делу, вижу, что они любят свою работу, и это не может не радовать, ведь все вместе мы − коллектив».

И действительно, людей в «Абрамцевских мастерских» устраивает все: условия труда, уровень его оплаты, атмосфера в коллективе, само содержание работы. Последнее из названных обстоятельств едва ли не самое главное. Работая над интерьерами православных храмов, они проникаются тем высоким и светлым, к чему призывает человека религия: добротой, любовью к ближнему, стремлением жить в мире со всем окружающим. Работники отмечают, что выполнять заказы для православных храмов куда приятнее и интереснее, чем для светских организаций и частных лиц. «Сам характер такой работы предполагает больше ручного труда, а значит, живого, участия, творчества, − делится Андрей, − например, процесс отрисовки орнаментов мне доставляет огромное удовольствие». К сожалению, в связи с кризисом церковных заказов стало меньше, потому что в этот тяжелый период закрылось немало благотворительных фондов, многие спонсоры вынужденно отошли от благотворительности ради дел насущных. А вот частных заказов кризис коснулся меньше: обеспеченные люди продолжают строиться. Говоря о планах, мастер подчеркивает: «Пока расширяться не будем. Потому что каждый новый сотрудник − это новая ответственность. У всех семьи, и ответственность руководителя предприятия в первую очередь в том, чтобы, принимая на работу нового работника, обеспечить ему стабильную занятость и стабильную зарплату. И поскольку я сам курирую все процессы в мастерской, сколько людей я могу держать в своем поле зрения (я бы добавила: в поле ответственности. − Примеч. авт.), столько их со мной и работает. Там, где развитие художественного предприятия не продумано, где плодятся промежуточные руководители, чаще всего страдает результат, творческая составляющая работы. Изделия становятся более простыми, более „скучными“, не эксклюзивными. Этого бы мне совсем не хотелось, честно говоря. Хочется трудиться над такими изделиями, под какими не стыдно поставить свою подпись».

Творческий почерк мастера

Андрей не считает, что уже достиг такого уровня известности, когда, как он шутит, «на улице узнают». Но в кругу дизайнеров и архитекторов уже завоевал авторитет. Многие обращаются именно к нему − для воплощения в жизнь своих идей, а также для разработки совместных проектов. Заказчики − бывшие и нынешние − советуют своим знакомым и друзьям работать именно с Вуколовым. Авторитет этот сложился не сразу. Много заказов для церквей Андрей выполнил не под своим именем, а через посредников, то есть работал без личного контакта с заказчиком − владыкой, настоятелем. Некоторые заказы пришли через рекламные издания. «Бывает и так: звонят, интересуются расценками, сравнивают с другими мастерскими, − говорит Андрей. − В большинстве случаев у звонящих уже есть определенные кандидатуры на выполнение заказа, и они просто проверяют сметы, которые представляют им эти исполнители. Просят сделать эскизы, предварительные наброски. Но поскольку у нас в России вообще не принято платить за эскизы, многое делается бесплатно, просто „в стол“». Тем не менее энтузиазм у Андрея не иссякает. Долгое время он работал без выходных и отпусков, сейчас, бывает, появляются свободные от работы дни, но два выходных подряд − это нонсенс! В такие дни мастер просто не знает, куда себя деть.

«Я люблю свою работу еще и за то, что она мне позволяет путешествовать, − говорит Вуколов. − География объектов довольно обширна, поэтому приходится много ездить на замеры, потом на монтаж». Он сам ездит на монтажи, своими руками вкручивает сотни саморезов на объектах, потому что считает, что «это дело довольно ответственное и не всем и не всегда его можно доверить». О каждом объекте у него свои, особенные воспоминания. Вот, например, как он рассказывает о том, как в Ярмарочном кафедральном соборе Нижнего Новгорода на самый верх иконостаса поднимали резное распятие: «Это было очень волнующе, торжественно, даже… страшновато. Вырезанную на большом кресте фигуру Спасителя почти в человеческий рост мы поднимали под самый купол храма, практически под свод. Внизу собралась толпа зевак, священники фотографировали, кто­то снимал на видео, все очень переживали, мы и сами тряслись будь здоров!

Потому что там, на верхотуре, довольно сложно было этот крест надежно держать и закрепить. Нам не за что было ухватиться, не было высоких лесов, и мы фактически на руках его туда поднимали».

Иконостасы работы Вуколова и сотоварищей можно увидеть в Нижнем Новгороде − в Дивеевском монастыре, в соборе Александра Невского, в церкви Архангела Михаила, в Богоявленской церкви Ярославля, в церкви Преподобного Андрея Рублева в городе Электросталь, в церкви Козьмы и Домиана на Маросейке в Москве. И даже в США!

«Недавно я съездил в Америку, − рассказывает Андрей, − Там, в штате Нью-Йорк, в 350 км от Нью-Йорка, есть маленькое селение Джорданвиль, где расположен Свято-Троицкий православный монастырь, основанный еще в 1946 году. Там большое русское кладбище, духовная семинария, туда ежегодно приезжает много паломников. Вот в нижний храм этого монастыря мне и довелось делать иконостас. Я ездил туда на монтаж, сопровождал ящики, в которые были упакованы детали иконостаса, забирал их из аэропорта. Не обошлось без приключений. На полпути груз „застрял“ во Франкфурте − не было прямого рейса, и я неделю сидел и ждал, когда он наконец­то прилетит в Америку, потом довольно сложно было его растаможить.

В общем, есть что вспомнить. Получилось у меня посмотреть на Соединенные Штаты не глазами праздного туриста, а оценивая тамошнюю жизнь с позиции простого человека, почти ее жителя. И хочу искренне сказать: у меня никаких иллюзий нет, что где­то жизнь намного лучше, чем в России. У группы „Воскресенье“ есть хорошие слова:

Может, там веселей и богаче,
Ярче краски и лето теплей,
Только так же от боли там плачут,
Так же в муках рожают детей…
 

Мне они очень по душе».

Анна СМОЛЕНЦЕВА

От редакции

Работы «Абрамцевских мастерских» можно увидеть в Интернете, на сайтах www.abramtsevo-m.ru (работы исключительно для православных храмов) и www.artmebel.net (светские интерьеры, художественное стекло и ковка).