Берестяное барокко
Медитация на белой коре
Береста издавна привлекает умы и руки талантливых мастеров со всей страны. Будучи исконно русским, берестяное искусство становится все более популярным и за пределами Российской Федерации. Яркий пример творческой реализации высокого уровня представляют работы Владимира Махнюка, исполненные в авторском стиле и заслужившие многочисленные отечественные и зарубежные награды. Его изделия замечательны в первую очередь своей функциональностью: из берестяных самоваров можно пить душистый чай, а в берестяных бочонках хранить ароматное свежее пиво.
Творческий путь Владимира Махнюка начался неожиданно для него самого. Он уже пятнадцатый год служил в армии и, возможно, дослужился бы до генерала, но его внутренняя сущность не позволила ему оставить свое предназначение, свой талант нереализованными. Началось все с пресловутого вопроса «Что делать?» Гражданская жизнь казалась сложной и непонятной. Подумалось, что разобраться во всем будет легче, если вернуться на малую родину, в Шадринск, где жили его родители и где он мальчишкой бегал к любимой бабушке, торговавшей мороженым в ларьке на перекрестке. Сейчас перед Владимиром Махнюком тоже был перекресток, и выбрать надо было одну‑единственную дорогу. Он выбрал ту, которая сделала его мастером. Но сначала ему нужно было стать учеником. В 1992 году он познакомился с Олегом Колмогоровым, фигурой, известной в кругах скорее не берестянщиков, а мистиков. После этого жизнь Владимира Махнюка кардинальным образом изменилась. Он стал учеником.
Олег Колмогоров научил Владимира особенному состоянию сознания, возникающему во время сосредоточения, размышления, творческого процесса. В процессе творения художник отключается от внешнего мира, и через взятый в руки пласт бересты начинается общение с космосом... Примечательно здесь и переплетение культур. Олег Колмогоров - человек русский, занимающийся типично русским ремеслом, много времени посвятил индийской философии и йоге. И благодаря этому он явился синтезом двух мироощущений: исторически сложившегося русского и мистического индийского.
С 1995 года Владимир Махнюк стал заниматься берестой профессионально. Его работы хранятся в музеях России и многочисленных частных коллекциях в разных странах. Берестяные самовары не раз служили подарком на правительственном уровне. После ряда выставок в Шадринске, Кургане, Екатеринбурге, Ярославле, Москве некоторые искусствоведы даже взяли на себя смелость заявить о шадринской бересте как о новом направлении в декоративно-прикладном искусстве. Ученые Всероссийского музея народного и декоративно-прикладного искусства определили это направление как берестяное барокко.
«Пять лет назад я поставил перед собой цель - открыть для бересты двери столичных музеев и галерей, поставить ее в один ряд с золотыми и серебряными изделиями, - говорит мастер. - Возникла идея выполнить в бересте посуду. Начал с простой крынки под молоко. Не из глины - из бересты. Потом попробовал сделать из бересты чайник. Затем появились берестяной бочонок, бадейка, братина. И наконец, самовар из бересты. В нем нельзя было кипятить воду, но разливать кипяток по берестяным чашкам - одно удовольствие. Спустя три года я сделал первый берестяной самовар, не уступающий своему медному самоварному предку. С трубой, с дымом - все как положено. Вода вскипает от сгорающих щепок или шишек, помещенных в стальной титан. Остальное - только береста. И когда в жаркий полдень я испил холодного пива из бочонка, простоявшего на солнцепеке несколько часов, да попил чайку из самовара, то понял, что приближаюсь к поставленной цели.
Является ли мое искусство народным или нет - решать не мне. Я работаю с традиционным материалом в необычных для бересты формах. В оформлении изделий использую славянскую символику - обереги и традиционные русские орнаменты. При этом стараюсь не нагромождать излишние кружева, чтобы можно было увидеть сам материал, прочувствовать его. Береста способна воздействовать и на зрение, и на осязание, и на обоняние. Запах свежей бересты, разнообразная, хорошо подобранная гамма оттенков, теплота и нежность на ощупь - все это не может оставить человека равнодушным».
До Владимира Махнюка никто из современных берестянщиков еще не делал самоваров, так что можно считать это креативной идеей автора. «Наверное, в бересте я модернист, потому что начал делать то, чего никогда не делал: самовары, штофики, - рассказывает он. - Современные средства позволяют придумывать совершенно новые технологии. Может быть, поэтому коллеги относятся ко мне с некоторой настороженностью. Но я выбрал свое направление и придерживаюсь его. Критики придумали название моему стилю - берестяное барокко. Мне оно нравится...»
Его учитель Олег Колмогоров в процессе обучения дал ему особенный текст, который можно назвать мантрой или молитвой. Этот текст нужно повторять про себя, проникшись его смыслом, его вибрациями. Как говорит сам Владимир, эта мантра теперь все время звучит внутри него в то время, как его руки прикасаются к бересте и начинают творить. Это заклинание мастера бересты:
«О, белая береза! Дай силу и озарение сердцу творящему. Каждый кусок бересты положи точно на свое место, мастер. Когда получится сосуд твой, предмет ли новый, узнаешь цену его. Если, увидев его, люди будут хвалить, и восхищаться, и словами тараторить хвалу - это еще не оценка. Но коль человек замрет в молчаливой беседе, и свет сердца излучится из его чистых глаз, и ритм сердца болью приятной отзовется в груди - это, мастер, уже будет цена безмерная. Отдай бескорыстно ту вещь человеку, видящему сердцем. Эта вещь ему необходима. Иди, мастер, к беседе молчаливой. Делай вещи подобные.
И рождает сердце новую вещь, и новый сказ рождают руки из сказочной бересты. Следует резец за потоком воспоминаний, рожденным в сердце теплом таинственного материала. Радостно пальцы поют и ладно следуют за музыкой сердца, которую ласково пьет оно из родника бересты. Знай, мастер, эта чудная песня сотворена веками. Тысячелетиями, космосом, беспредельностью. Не теряй легкое кружево ожерелья ее и не спеши опередить ее переборы, звонкие и приятные, а в лад иди с ней, и пальцы чутко найдут нужный звук, чтобы перенести его на стенки сосуда из бересты. Чудный звук космоса, нежная песня сердца, криптограммы линий и сфер пусть отразятся в трудах твоих, мастер!
Чуть заметные следы чеканки на наростах бересты, наивные, почти детские касания к ней - и вещь любезна сердцу. И вот сердце открыло в скромных тихих движениях мастера узнавание, радость, печаль будущего, прошлого, настоящего - время скрыло свое деление, становясь на эти миги созерцания единым, вечным. Вечность и беспредельность открылись вам в скромных делах мастера. Вечность и беспредельность, но не забвение.
Вечность и беспредельность - единственный путь к храму как язычника, так и иного верующего в Истину, Бога, Духа».
Береста неслучайно использовалась как материал для создания тотемов, антропоморфных и зооморфных изображений духов и божеств в Древней Руси. Способность бересты к очищению и успокоению - одна из причин ее использования при захоронениях и во время языческих календарных ритуалов. Береста использовалась при изготовлении чехлов для шаманских бубнов, чтобы дух бубна не смог покинуть его, а злые сторонние силы не способны были навредить. Береста придает молодость и силу, ведь именно на березе раньше всего распускаются листы и расцветают почки. Кроме того, береза, которая всегда растет на возвышении и ярко освещена солнечным светом, рассматривается как проводник между низшим и высшим мирами, миром людей и миром богов, а значит, даже малейший кусочек ее древесины приобретает сакральную функцию. Важно отметить, что и труд мастера при таком рассмотрении становится сакральным ритуалом. Человек работает над материалом, а материал воздействует на человека, вдохновляя и очищая его.
Любая работа Владимира Махнюка - это диалог с природой, космосом, самим собой. Мастер влюблен в бересту, и его любовь чувствуется в каждом сделанном им изделии, в каждом причудливом узоре, нанесенном им на берестяное полотно. И кажется, если внимательно прислушаться, можно услышать в его работах нежную мелодию природы: неторопливый шум леса, звуки пробивающегося сквозь землю ростка, ползущего по березе муравья и тихую песню Вселенной.
Евгений ТРОСКОТ
