Вячеслав Почечуев. Мысль, доверенная дереву

Попытка проникнуть в мир чувств художника Вячеслава Почечуева

Как-то однокашник спросил меня, знаю ли, кто такой Вячеслав Почечуев. Мне не пришлось долго рыться в памяти. На третьем курсе факультета журналистики довелось писать курсовую работу, посвященную сатире и юмору. Анализировал я тогда московские журналы и газеты. И фамилия эта попадалась часто. «Конечно, знаю, он художник-карикатурист», - не задумываясь ответил я. «У тебя сведения полувековой давности. Впрочем, это извинительно, ты ведь после университета лет сорок не жил в Москве. Он стал выдающимся мастером резьбы по дереву. Посмотри-ка альбом», - и однокашник протянул мне изданную во Владимире книгу с интригующим названием «Древо жизни». Я открыл альбом... и заболел желанием узнать о мастере как можно больше.

Не каждому дано быстро найти придорожный камень, на котором выбита подсказка для выбора жизненного пути: пойдешь направо, пойдешь налево... Вячеслав Почечуев в детские и юношеские годы топтал свою тропинку к мечтам о большом искусстве в художественной школе - учился рисовать. Педагоги прочили успех. Позже, учась в Политехническом институте и общаясь с талантливым художником и педагогом Львом Жегиным (сыном знаменитого архитектора Федора Шехтеля), Слава понял, как трудна и далека эта дорога к вершинам искусства. Понял, что мастерство - это не только умение графически изобразить частичку жизни, но и пытливый ум, неуемная фантазия, внутренняя свобода творца, пытающегося понять основы мироздания. Поиск, ошибки, преодоление их последствий - таков начертанный провидением путь. Тогда же, в годы ученичества, природный дар Вячеслава - умение ко всему относиться с юмором - открыл какой­то неведомый клапан, прятавшийся где­то в глубине его всепонимающей улыбки. И начали рождаться образы, персонажи. Облаченные в формы мыслей, слов и гротескных фигур, они появлялись на страницах журналов «Крокодил», «Советский Союз», «Огонек», «Советское кино»... Так он стал преуспевающим графиком­карикатуристом.

Его карикатуры публиковали охотно. Хвалил мэтр этого жанра Борис Ефимов, у которого Вячеслав учился на курсах. Но взрослеющая душа уже не помещалась в рамки прежней жизни, куда­то рвалась.

Дома у Славы накопилось много картин: пейзажей, портретов, натюрмортов... И Почечуев решил принять участие в выставке, проходившей на Кузнецком Мосту. Но он опоздал, как рассказала Наталья Киселева, которая шесть последних лет жизни художника была его женой. Все стены выставочного помещения уже были заняты работами более расторопных художников. Кое­кто поставил свои картины прямо на пол, Вячеслав сделал так же. Когда жюри закончило обсуждать выставленные произведения и в зал пустили зрителей, Вячеслав с ужасом увидел, что его картины разбросаны по полу, словно ненужный хлам. Жюри о них даже не упомянуло... Привыкший к похвалам, он воспринял это как перст судьбы, указующий ему на поиск иной дороги...

Были для поиска иной дороги в жизни и другие основания: его первая жена Елена Андронова сочувствовала правозащитному движению, подписывала письма в защиту преследуемых советским строем инакомыслящих. Почечуев, конечно, тоже ставил под такими письмами свою подпись. Понятно, что всевидящее око КГБ не оставило их без внимания: супругов постоянно вызывали на беседы в соответствующие учреждения, предлагали «подумать»...

Но Почечуев не хотел приспосабливаться!

Из рассказа Османа Шайдулина, давнего друга Почечуева, считающего себя его учеником:

 

«Слава был одним из самых больших подарков в моей жизни. Мы познакомились году в шестьдесят шестом, кажется. Работал я тогда на Камчатке, в технологической экспедиции Института физики Земли АН СССР.

Получаю письмо, которое начиналось так: "Глубокоуважаемый Осман Фаттехович..." Долго я потом ему этого "глубокоуважаемого" вспоминал. Но у него же всю жизнь чертики в глазах бегали, он и над собой любил подсмеиваться... Короче говоря, просил он помочь устроиться на работу. А у нас как раз освобождалось место лаборанта на сейсмостанции. Так Слава и попал на мыс Шипунский. Работа нехлопотная: три раза в день снимать показания приборов да менять бумагу в самописцах...

Вот там­то он и увлекся резьбой по дереву. Времени свободного много - твори, выдумывай, пробуй! Приехал однажды зимой проведать их, посмотреть, как идут дела, и попал на первую Славкину выставку. Он выдумщик большой: встал пораньше, расчистил площадку во дворе, из снега сделал тумбы­подставки и на них расставил свои поделки деревянные. Выхожу утром во двор: батеньки, что такое? Солнце, снег, тени играют и словно оживляют, проявляют в деревянных наростах освобожденные мастером из заточения души жителей деревянного царства. Вот трогательный "Олененок", рядом "Кот­рыболов", поймавший золотую рыбку­русалку, "Голова горгоны Медузы"...

 

"Понимаешь, - рассказывал мне Слава, - увидел я в этих краях каменную березу с ее причудливой корявостью, невероятными диковинными наростами­капами, перекрученную, и влюбился в это дерево".

Творческая натура Вячеслава требовала придать заключенным в дереве образам понятное человеку содержание, раскрыть их для зрителя. И тут очень помог опыт художника­карикатуриста. Многие его работы ироничны, и юмор помогал лучше передать характер персонажа. Ну как не улыбнуться, увидев "Мыслителя местного масштаба", закрывшего от напряжения глаза и обхватившего голову руками и ногами! А расплывшийся в улыбке толстощекий и крупноносый чудак, персонаж скульптуры "Думы мои, думы", который заставляет от души посмеяться! Помню еще выразительно скуксившуюся "голову", чуть не плачущие глазки­сучки, свернутый, как от большой печали, нос, уныло перекошенный рот... "Не грусти!" - просил автор этого произведения.

После этой командировки и я заболел резьбой по дереву».

Сегодня вся квартира Шайдулина заставлена деревянными поделками, он успешно участвует в выставках.

Энергия мастера живет в его работах

Вернувшись в Петропавловск­Камчатский из командировки, Осман Шайдулин уговорил руководство экспедиции организовать выставку работ Почечуева в городе.

Фамилию эту уже знали многие, поскольку карикатуры Вячеслава Валентиновича постоянно публиковались в местных газетах. Вскоре в Петропавловске прошли две выставки начинающего скульптора. И о его манере проникать в мир природы своим ироничным взором узнавали все больше и больше людей. Молва докатилась и до столицы. Заметки об этих выставках были опубликованы в «Вечерней Москве».

 

Страна готовилась отметить столетие Ленина, и на Камчатку, под выдуманным для начальства киностудии «Мосфильм» предлогом, что там талантливый самоучка ваяет бюст вождя, во главе съемочной группы отправился режиссер Юрий Петров. Скульптуры Ленина, конечно, не оказалось, но фильм получился очень удачным: «Камчатскую палитру» увидели в 60 странах мира.

Так что в Москву Почечуев вернулся уже довольно известным мастером. А поскольку с «Мосфильмом» контакты были налажены, устроил там выставку привезенных с Камчатки работ. Проходил мимо экспозиции кинорежиссер Александр Птушко, остановился - приманили его то ли сказочные, то ли философски мудрые образы, высвобожденные из деревянного плена талантливой рукой. Тогда Птушко как раз приступил к съемкам своего знаменитого фильма «Руслан и Людмила». Так Вячеслав познакомился с известным режиссером. В результате Почечуев получил на «Мосфильме» должность художника­скульптора. Вот тут и обрела свободу фантазия художника: сказочный лес, трон Черномора, убранство его дворца, огромная говорящая голова рыцаря, с которой сражается Руслан, идолы на поле брани... Пушкинская сказка обрела достойное обрамление в кинофильме. А Почечуев - большого друга в лице Птушко.

 

Только закончились съемки этого фильма, как Почечуева, за которым укоренилась слава фантазера и выдумщика, пригласили к Леониду Гайдаю. Тому понадобилась срочная помощь. Полгода сотрудники одного из научных институтов разрабатывали проект «машины времени» для фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Их слишком уж мудреная работа напоминала суперкомпьютер, но никак не вписывалась в «юморную» сущность фильма. Когда всего через два дня Вячеслав принес проект своей «машины времени», Гайдай едва не упал со стула... Но времени на раздумья не было, и режиссер сдался под натиском мастера. Через пару недель теперь уже всем известное по фильму «чудо техники», вращающееся, пылающее, сверкающее, щелкающее, было готово. И покорило - сначала режиссера, а потом и зрителей!

Для собирателей забавных историй могу добавить: в архиве Почечуева хранится справка, выданная на «Мосфильме», в которой говорится, что за рационализаторское предложение по созданию машины времени (без всяких кавычек!) он получил премию - 40 рублей!

 

Из воспоминаний Наталии Киселевой, вдовы художника:

«Проходила я в 1976 году по Арбату мимо церквушки. Смотрю, очередь, словно за хлебом в трудные годы. Оказалось, там проходила выставка работ Почечуева. Я тогда не была еще с ним знакома. Стоять в очереди мне было некогда.

Но вдруг подходит ко мне старушка и говорит: "Что же вы тут застряли, наша очередь уже проходит, пойдемте скорее!" Наверное, старушку эту звали Судьбой...

Выставка меня потрясла. Вернулась домой и взахлеб стала о ней рассказывать мужу. А он был радиожурналистом и сделал репортаж оттуда. И пригласил Вячеслава с Леной в гости. Они пришли, и с тех пор всю жизнь мы и дружили.

...На одной из выставок в книге отзывов Вячеслав неожиданно прочел приглашение: "Если хочешь поработать с деревом всласть, приезжай к нам в леспромхоз: Коми АССР, город Благоево, советско­болгарское предприятие".

 

Слава с Леной и дочерьми поехали туда. Работал он там с упоением. Писал, что "материала - египетские пирамиды, лазаю по ним и балдею". Контракт с администрацией лесхоза был на три года, два из них пролетели как один день. Однажды в гости к Вячеславу и Лене приехала жена правозащитника Юрия Орлова, одного из основателей Хельсинской группы.

Это послужило поводом для вызова Почечуева на начальственный "ковер": "Почему без приглашения, почему не предупредили о приезде этой особы? Ведь тут она может общаться с иностранцами" (имелись в виду болгары)! Слава, конечно, не сдержался, сказал все, что думает о таких порядках. Указали на дверь. Пришлось срочно уезжать.

В Москве у них квартирка была маленькая, а Слава привез из леспромхоза чуть ли не вагон разных деревянных заготовок - вырванные с корнями пни, комли с капами, сувелями и дуплами... Куда их было девать? Подыскали они с Леной домик в почти безлюдной деревушке Сергеево под Владимиром. Купили его, перевезли туда "деревянное богатство" Вячеслава. Заманили и нас с мужем в соседи.

Два десятка лет почти безвыездно прожил Почечуев в этой деревеньке. "Один ищет свободу в борьбе, а другой - в размышлении, созерцании, в углублении в себя. Таинственно жизнь устроена..." (из дневника Почечуева). На пропитание зарабатывал случайными заказами. То стены распишет в "Уголке Дурова", числясь там по штату пожарным, то оформит школьный спортзал, числясь в школе дворником, то украсит витрину промтоварного магазина, то выедет в Ленинск­Кузнецкий и, фантазируя безудержно, обустроит там детский городок... Продавал он свои поделки и случайным покупателям.

Здесь, в Сергеево, Слава жил одухотворенно. Он писал в дневнике: "Деревенька моя, Сергеево - это подлинное убежище. Здесь настоящая незамутненная жизнь, свобода. И никого надо мной, никаких начальников, заказчиков. В Сергеево рвется сердце мое". Много читал философскую литературу, искал в книгах ответы на извечные вопросы: кто я, зачем я, камо грядеши, что есть зло и добро... И творил, творил, творил. Буквально зарылся в природную кладовую, разгадывая ее тайны и выуживая оттуда еще невидимую миру суть. Я спрашивала, как ему удается разглядеть в причудливых наростах на каком­то изогнутом стволе, допустим, беспомощную фигурку человека, зажатого в огромном, мощном кулаке. Удивительная эта работа называется "В руках судьбы". Или еще одна: «Се - человек!» Могучий и красивый, гордый и всезнающий возлежит человек на удобном ложе, уверенный в своем будущем. Но присмотритесь: оказывается, лежит­то он на ладони вселенски огромного существа, анализирующего его жизнь и решающего его судьбу... Как можно такое придумать?

Вячеслав отвечал, что просто садится возле заготовки и смотрит на нее, как на завораживающий огонь костра, ни о чем определенном не думая. Потом руки сами берут инструмент, снимают древесину слой за слоем, словно знают, что ищут. Такое ощущение, будто кто­то пользуется тобой как орудием, а ты только этому не сопротивляешься. Наоборот, поддаешься с неописуемым наслаждением.

Более тысячи работ создал Вячеслав из древесины. Многие из них находятся в частных коллекциях России, Америки, Испании, Франции, Бразилии, Мексики... Хочу рассказать еще об одной его работе. Как­то Александр Птушко обмолвился дочери, что если уж придется ей ставить памятник на его могиле, то он хотел бы, чтобы автором был Почечуев. Когда киномастер умер, она вспомнила об этом и рассказала Вячеславу. Он, конечно, тотчас взялся за дело. Придумал один вариант, забраковал, второй... Наконец выкопал где­то могучий дуб вместе с корнями. Перевернул его, корневище стало буйными мыслями могучего творца, чуть ниже резец скульптора проявил лицо мудрого старца. Удивительный памятник был готов. И судьба у него удивительная. Когда началась в стране перестройка, "Мосфильму" было не до памятников, и простоял этот дуб в огороде у Вячеслава чуть не два десятка лет. Маша, дочь художника, посадила рядом куст сирени, он разросся. Народ деревенский полюбил фотографироваться рядом, сочинял легенды. Приезжим объясняли, что скульптура эта в честь режиссера, который родился в Сергеево... В 1999 году был в деревне пожар, сгорел и дом Почечуева, погибло двадцать его работ, он успел выкатить из пожарища одну, положил рядом с дубом. Но она все равно сгорела, куст сирени погиб, а вот памятник Птушко - удивительно - остался цел! Сосед успел вынести из горевшего дома еще кресло Славиной работы, сейчас оно хранится в Историческом музее вместе с другими скульптурами.

Накануне столетия Птушко на "Мосфильме" все же вспомнили об этом памятнике. И сейчас деревянный старец могучими корнями оберегает могилу знаменитого режиссера на Новодевичьем кладбище».

Хранительница памяти

Мы сидим в уютной квартире, где прожили вместе шесть лет Почечуев и Наталья Николаевна. Так уж получилось, что их первые супруги ушли из жизни, и дружившие много лет Вячеслав и Наталья создали новую семью. Фундаментом ее стало искреннее восхищение Натальи личностью большого художника и мыслителя. Она рассказывает мне о нем с такой любовью, словно он вышел в соседнюю комнату. А ведь часы, которые когда­то он вмонтировал в свою скульптуру «Хронос» над головой лукавого мужичка, несомненно, похожего на автора, и давно застывшие стрелки которых всегда показывают без одной минуты пять, оказались настоящим пророчеством - именно в это время 28 ноября 2002 года перестало биться сердце скульптора, пытавшегося овладеть тайной времени.

В последние годы жизни талантливый мыслитель создал удивительные циклы работ: «Судьба человека», «Добро и зло»... И какое счастье, что Наталье Николаевне удалось найти дневники мужа, из которых можно узнать, как и какие образы рождались в глубинах его сознания.

Из дневника Вячеслава Почечуева:

«Долго я обхаживал это отжившее уже дерево. Материал серьезный. Его замшелая, почти окостеневшая древесина в дуплах помрачительной красоты, в венах и вздутиях сподвигнет на что угодно. Душа зажигается творческим огнем.

Я помню, когда дерево упало со всей своей увядшей, но могучей кроной. Образовалось пространство величиною в сад. Так и хочется написать красиво: освободилось место для ликования и буйства новой, молодой жизни. И сразу пришло: это будет "Древо ДОБРА и ЗЛА". Вокруг большого лица ДОБРА (то ли прапраматери нашей Евы, то ли вообще лика вечной красоты и женственности) разные личины: злобы, жадности, порока, гордыни и коварства. Не секрет, что ДОБРО и ЗЛО всегда рядом. Я осуществил свой замысел, и тема ДОБРА и ЗЛА стала обязательным центром всех моих экспозиций».

В новом веке друзьям удалось уговорить Вячеслава поделиться с миром своими чувствами и мыслями. Долгое затворничество закончилось. Выставка в стенах Государственной Думы РФ оказалась настолько успешной, что предложения посыпались со всех сторон.

Триумфально прошла и выставка в помещении Администрации Президента РФ. Талантливый человек, умеющий ценить чужие таланты, Валентин Гафт отметил в книге отзывов: «У меня постоянное желание что­нибудь украсть с этой выставки. И потому ухожу».

К сожалению, на пике успеха мастера кулак судьбы начал сжиматься (сбывалось пророчество еще одной его скульптуры). Однажды во сне к Вячеславу явился грозный бык (скульптура «Молох») - злой рок - и свирепо нацелился на создателя.

Сон оказался в руку...

Вячеслав Валентинович так и не увидел снятый о нем кинодокументалистами студии «Континент» фильм «Древо жизни», где показаны не только его работы, но и раскрыт характер этого неординарного человека.

В каждом цикле его скульптур ярко видна душа мыслителя: «Судьба», «Нам не дано предугадать», «Свобода-Несвобода», «Замкнутый круг»... Фильм показали по нескольким каналам центрального телевидения и на кинофестивале «Сталкер», позволив миллионам зрителей открыть для себя такой яркий мир художника. ...Мы смотрели этот фильм вместе с Натальей Николаевной, и она призналась, что многие годы не могла его пересматривать. Трудно смириться с мыслью, что дорогой человек остался только в своих творениях и делах. Но она сумела в этих делах встать рядом с ним.

Организовала ряд посмертных выставок работ Почечуева в Москве, постоянную экспозицию его скульптур в городе­-музее Суздале.

Здесь, высоко на белоснежной стене Успенской трапезной церкви Спасо-Евфимиева монастыря распростерли крыла в едином полете два лика. Один из них светел и открыт. Это, конечно, лик ДОБРА. Темный, как туча, вырываясь маской вперед, наползает на него лик ЗЛА. Но пуста его единственная глазница...

А сейчас Наталья Николаевна заканчивает книгу о художнике, скульпторе, фантазере и мыслителе Вячеславе Почечуеве. Там будут такие строчки: «Ровно через год после смерти ваятеля из дерева Вячеслава Почечуева, когда отбирались его работы для мемориальной выставки в Центральном доме работников искусств, член комиссии заслуженный скульптор России Елизавета Гаврилова объявила во всеуслышание: "Этот мастер вовсе не талантлив". Присутствовавшие замерли в недоуменном оцепенении. И тогда она без всякого пафоса, но с абсолютной убежденностью уточнила: "Он - гениален"».

Валерий РАЭЛЛОВ