Мартин Херманссон: «Проблема российских лесов – в отсутствии ответственного хозяина»

Генеральный директор компании RusForest AB г-н Мартин Херманссон поделился с журналом «ЛесПромИнформ» своей оценкой состояния дел в лесной отрасли России и рассказал об особенностях ведения бизнеса в нашей стране.

Генеральный директор компании
RusForest AB г-н Мартин Херманссон

Мартин Херманссон родился 12 сентября 1982 года в г. Сеглора (Швеция). Степень бакалавра получил в Лондонской школе экономики (2005 год). В России начал работать с 2005 года, в 2006 году создал и возглавил консультационную компанию Gungner Industries, которая оказывает консультационные услуги в области ЛПК. В начале 2008 года основал в Архангельске компанию «Норд Тимбер Групп». С июня 2010 года – генеральный директор компании RusForest AB.

– Г-н Херманссон, какие трудности подстерегают иностранного бизнесмена, который решит заняться лесным бизнесом в России?

– Образно нынешний российский ЛПК можно сравнить с предприятиями советского общепита: нигде в развитых лесопромышленных державах нет такого халатного отношения к «еде и сервису», то есть к лесу и его богатствам, как у вас. Западным специалистам трудно понять и принять такое положение дел, а оттого непросто вести бизнес в России.

Безусловно, существуют особенности ведения бизнеса в каждой конкретной стране, но есть и специфика отрасли. И это принципиально разные вещи. Немало проблем в самом лесном комплексе, хватает их и в административно-организационной сфере.

Языковой барьер, вероятно, существует для некоторых. Сложно общаться с сотрудниками, которые не говорят на известных тебе языках. Для того чтобы успешно вести деловые переговоры и на равных общаться с российскими партнерами, я, начиная работать здесь, выучил русский язык. Но, поверьте, «трудности перевода» – далеко не самый серьезный барьер на пути иностранца, который решил вести бизнес в России. Упомяну только об одной, но гораздо более значительной проблеме: дело в том, что многие иностранные специалисты приезжают работать в Россию на строго определенный срок. Стандартный период – 2–3 года, этого времени порой недостаточно, чтобы успешно наладить работу большого предприятия. А от частой смены топ-менеджеров страдает и бизнес, и деловые партнеры, и контрагенты.

– Сейчас много говорится о необходимости внедрения в России «скандинавской модели» лесопользования. Насколько она в принципе применима к нашим условиям и возможен ли переход на эту модель в масштабах всей страны?

– Тут все просто. Чтобы было хозяйство, которое экономно использует ресурсы и приносит прибыль, кто-то должен, грубо говоря, елки посадить. В собственности или не в собственности находится участок леса – не главное.

В современной России площадь земель, покрытых лесами, постоянно уменьшается, то есть лесов вырубается больше, чем восстанавливается, – не говоря уже о качестве лесовосстановления. И каждый год лесной фонд России утрачивает 2–3 млн. га в результате лесных пожаров, а также отсутствия полноценного лесовосстановления. Колоссальные цифры!

Если сравнивать уровень эффективного лесопользования за рубежом и в России, можно сказать, что сегодня ЛПК РФ находится на том уровне, на котором находился леспром Швеции в 30–40 годах прошлого века. Изменения в законодательстве, которые были приняты для стимулирования восстановления лесного сектора Швеции в 1920–1930 годах, в России еще даже не обсуждаются. Властям Швеции пришлось признать, что сектор играл на самоуничтожение и что потери для страны слишком велики как с экономической, так и с социальной точки зрения.

Я бы хотел немного рассказать о том, что делалось в Швеции для перехода на новую модель лесопользования.

В 1950-х годах были увеличены объемы проходных рубок в средневозрастных древостоях с целью создания благоприятных условий для увеличения прироста лучших деревьев. Кроме того, мои соотечественники постарались вести заготовку в перестойных лесах, где уже наблюдался отрицательный прирост, то есть было много больных и старых деревьев. Следующим шагом стало использование удобрений для подкормки деревьев и минерализация почв на участках, расположенных вблизи дорог. Конечно, результаты такой работы становятся видны нескоро, через 25–30 лет, но эти действия необходимы для эффективного использования леса.

В 60-х годах XX века в Швеции максимально сократили рубки ухода и предприняли меры к улучшению качественного состава леса за счет замены пород. Шведский арендатор сам решает, как ему ухаживать за своим участком и делает это, исходя из соображений экономической выгоды. В Европе уже давно используют меры активного лесовосстановления – минерализацию почв, посадку сеянцев и семян.

– Какие меры, на ваш взгляд, помогли бы навести порядок в лесном хозяйстве России: радикальные, вроде резкого ужесточения ответственности за недостаточное внимание к лесовосстановлению, или мягкие – например, в виде предоставления налоговых льгот за безукоризненный уход за лесом?

– Проблему можно решить с помощью повышения арендной платы за лес для тех компаний, которые не проводят восстановительные работы и уход. Необходимо также принять такие правила, в соответствии с которыми у компании, планомерно осуществляющей лесовосстановительные работы, минерализацию, уход за молодняком или рубки леса вдоль дорог (таким образом увеличивая лесосеку за счет несплошных вырубок), должно быть право заготавливать больше, чем у той, которая такие работы не ведет. Надо понимать, что для крупных частных компаний расходы на уход за лесом и приведение лесофонда в порядок могут выливаться в суммы в разы большие, чем весь годовой бюджет Рослесхоза.

– Каковы, на ваш взгляд, основные риски для потенциальных зарубежных инвесторов в ЛПК России?

– Естественно, никто не станет вкладывать средства, пока есть риск не добиться в необходимые сроки всех разрешительных документов. Еще одна серьезная проблема для возможных инвесторов – большие объемы черного рынка в ЛПК России. В стране множество компаний, которые занимаются незаконными рубками, не платят налоги. Это, разумеется, сказывается и на экономике, и на экологии, и на заработной плате.

– Есть немало примеров, когда зарубежные компании пытались наладить лесозаготовки в России, но со временем закрывали бизнес, – отечественные нормативы, идущие вразрез с зарубежной технологией заготовок, делали работу невозможной…

– Основная проблема не в технологии лесозаготовок, а в том, что часто возникают ситуации, когда предприятию невыгодно заготавливать. Вот только один пример: целлюлозно-бумажные комбинаты платят заготовителям за балансовую древесину меньше, чем стоимость ее рубки. Получается, что невыгодно рубить балансы, и все заготовители, кроме предприятий, принадлежащих ЦБК, стараются оставлять балансы в лесу на корню или просто сжигать.

– Одна из главных проблем лесозаготовок в России – ярко выраженная сезонность ввиду неразвитой сети лесных дорог. Удалось ли RusForest справиться с этой проблемой на своих участках?

– Отсутствие нормальных дорог – всего лишь следствие того, что в стране нет нормального инвестиционного климата. Если бы таковой существовал, проблемы лесной инфраструктуры не возникло бы. Когда есть спрос на все отходы, включая балансы, то и с пиловочником нет вопросов, и дороги появляются автоматически. Расходы на них составляют всего 5% – до 10% в общей себестоимости лесозаготовки. Лесовосстановление и противопожарные мероприятия обходятся гораздо дороже.

– Многие лесопромышленники говорят об изменении географии сбыта продукции (в частности, пиломатериалов) в последние годы…

– География сбыта меняется постоянно. Но и для Скандинавии, и для России основной рынок поставок сосновых пиломатериалов – это Северная Африка и в дальнейшем Китай.

– В конце прошлого года RusForest заявил о приобретении биотопливных активов Clean Tech East и переводе пеллетных заводов в Архангельскую область. Каков будет общий объем производства, и кого вы видите в качестве потребителей?

– Внутренний рынок потребления пеллет в России развит очень слабо и растет довольно медленно. Наше новое производство будет ориентировано на экспорт топливных гранул в Европу, планируемый объем производства – около 120 тыс. т в год. В Швеции, Финляндии, Германии, Италии и других странах Западной Европы пеллеты составляют заметную долю среди основных видов используемого топлива, в различных формах их потребление поощряется и субсидируется государством. Котлами на пеллетах оборудовано большинство частных домов, муниципальные и промышленные котельные. Мы рассчитываем занять свою нишу на пеллетном рынке Европы.

– Как вы полагаете, переход российских лесов в частную собственность пошел бы на пользу процессу внедрения интенсивного лесопользования в нашей стране? 

– Приведу простой пример. Никто за свой счет не будет делать ремонт в коридоре общежития или ремонт в квартире, в которой снимает комнату на два месяца. Но если эта комната станет твоей собственностью, другое дело. Вся проблема российских лесов – в отсутствии ответственного и целеустремленного хозяина. К великому сожалению, лесная политика России такова, что и «лесная власть», и «зеленые» (правда, по разным соображениям) не способствуют переходу к интенсивному лесопользованию. Пустые разговоры будут идти до тех пор, пока и те, и другие не поймут, что бизнесмен или арендатор станет в полном объеме финансировать уход за лесом только при условии получения права собственности на него. Нынешний арендатор не может себе этого позволить, так как затраты на восстановление общей инфраструктуры лесного хозяйства, включая строительство и поддержание в надлежащем виде дорог, слишком велики. Взять в аренду участок леса, чтобы прямо сейчас вести заготовки, намного выгоднее, чем приводить в порядок те участки, на которых можно увеличить объем заготовки в будущем, только через 30-40 лет, то есть для того, чтобы спасти отрасль, необходимо поддерживать именно долгосрочные проекты.

Беседовала Оксана КУРОЧКИНА