Возродим лесную науку по образцу капитализма! Да здравствует трансфер технологий, товарищи!

Немногим более года назад наш журнал опубликовал интервью с ректором Санкт-Петербургской лесотехнической академии Андреем Селиховкиным, в котором профессор старейшего лесного вуза страны смело и честно рассказывал о проблемах подготовки кадров для лесохозяйственной службы и лесопромышленного комплекса России. И вот наш журналист снова беседует с ректором о различных проблемах лесной науки в РФ.

− Андрей Витимович, одним из последних важных событий в уходящем году для всего лесного сообщества стал Лесной форум, состоявшийся в вашем родном городе. Чем он вас, как представителя лесной науки, порадовал, какие открыл перспективы, какие вселил надежды?

− Впечатление сложное. Форум, как обычно, состоял из множества разнообразных мероприятий, выставок, презентаций, круглых столов, пленарных заседаний, фуршетов, награждений лучших, неформальных обсуждений и, конечно, множества личных встреч специалистов из всех уголков нашей страны. Конечно, важно и интересно было увидеть новое оборудование, программные продукты, современные системные подходы, предлагаемые нашими российскими компаниями. Однако программа выступлений была неожиданно изменена. Участники форума, ожидавшие услышать заявленные доклады, так и не дождались многих из них, а заместившие программные выступления докладчики представили информацию, либо уже опубликованную в целом ряде изданий, в том числе и в вашем журнале, либо доступную в Интернете на официальных сайтах МПР. Диалога не получилось.

Но все-таки форум − это событие. Выставки, общение за рамками официальных заседаний были чрезвычайно важными. Ну, а мы, Санкт-Петербургская государственная лесотехническая академия (СПбГЛТА), принимали Учебно‑методическое объединение у нас, в Лисинском лесхозе, старейшем лесном учебно-опытном хозяйстве. Лисинское лесничество площадью 28 тысяч га (ныне Лисинский учебно-опытный лесхоз) было передано Санкт-Петербургскому лесному институту (ныне СПбГЛТА) ещё в 1834 году, и с тех пор там проходили практику наши студенты, велись научно-исследовательские работы. Нам было что показать, и не только экспериментальные объекты. Наши гости жили во дворце, спроектированном Николаем Бенуа.

− Как вы оцениваете положение вузовской лесной науки в целом на данном этапе?

− Как очень плохое. И не только вузовской. Ситуация в отраслевых НИИ лесного хозяйства и в академических институтах плачевная. А чего можно было ожидать? Почти 20 лет ученые получают нищенскую зарплату (ситуация не очень-то изменилась и сейчас), обеспечение современным оборудованием только чуть-чуть сдвинулось с нулевой отметки. Отсутствует серьезный государственный заказ на разработки технологий и оборудования. Существующие предложения в большинстве случаев не выходят за рамки общих экономических анализов и разработки стратегий и концепций, которые так и остаются на бумаге. Платежеспособные компании предпочитают покупать готовый научный продукт за рубежом. И правильно, так проще и надежней. У ученых отсутствует мотивация к труду. Многие только числятся в институтах, а работают в самых разнообразных фирмах и фирмочках.

А средства массовой информации? Что не фильм или сюжет передачи, то ученый предстает в виде «полуидиота», человека не от мира сего, или преступника, или в лучшем случае «ботаника» (слово, ставшее очень популярным для обозначения никчемной личности, занимающейся никому не нужным делом). Кто из молодежи останется в науке в такой ситуации? При наличии всех этих проблем только вузам более или менее удается удержать молодежь. Здесь и зарплата повыше, и перспектива интересней. У нас в академии, например, в прошлом году доцент И. В. Григорьев защитил докторскую диссертацию, а ему было только 33 года. Только в прошлом учебном году 25 наших сотрудников получили ученые степени, из них семь человек стали докторами наук. Медленно, но все-таки идет омоложение кадров. Средний возраст кандидата и доктора наук снижается в последнее время на один-два года ежегодно. Есть перспективные и интересные исследовательские группы, использующие хорошее оборудование. Кстати, в последние годы оборудование нам удается приобретать не только за счет иностранных грантов и контрактов, но и за счет средств, выделяемых Рособразованием.

Но все эти положительные сдвиги происходят чрезвычайно медленно. И негативные, трудноисправимые последствия неизбежны. Ректор Высшей школы экономики Я. И. Кузьминов в своей статье «Наши университеты» провел великолепный анализ состояния и перспектив российского образования и науки. Российская наука, в том числе вузовская, давно прошла первую фазу адаптации к недофинансированию, фазу «сопротивления», когда ученые и преподаватели продолжают выполнять свои «…обязательства практически в том же объеме и не с критически снижающимся качеством». А сейчас, по мере замещения основной части специалистов новыми кадрами, наступает вторая фаза. Эти новые кадры изначально готовы к более низкому статусу и доходу, а сниженному уровню претензий соответствует более низкое качество работы. При этом мы прекрасно понимаем, что возвратиться назад за счет простого увеличения финансирования нельзя. Новые профессионалы не будут готовы работать лучше ни в отношении качества услуг, ни в отношении профессиональной морали. Однако следует оговориться, что это общие тенденции. Даже сегодня ещё есть группы ученых и педагогов, где сохранилась преемственность не только научных идей, но и профессиональной морали. Причем сохранение именно профессиональной этики становится главной задачей. И у нас, в академии, я насчитаю не менее десятка таких коллективов, в которых ещё сохраняется преемственность, но вот какова их судьба?

− Будь на то ваша воля, что бы вы сделали для улучшения лесной вузовской науки?

− Первое, что необходимо сделать, − дать возможность нашей науке работать на пользу России. Как? Создать целевую программу развития лесного комплекса России с серьезным финансовым обеспечением. Решение этой задачи обеспечит стабильное развитие целого ряда отраслей экономики России, поможет самым разным социальным группам населения, в том числе даст возможность российской лесной науке обрести точку опоры. Для создания этой программы необходимо сформировать группу специалистов, в которую должны войти прежде всего ученые, представители вузовской и отраслевой науки, обязательно представители ассоциаций и союзов лесной промышленности и только в третью очередь представители министерств и ведомств. Сегодня, как известно, вопросы, связанные с лесным комплексом, распределены по меньшей мере по семи министерствам и ведомствам, а с введением нового Лесного кодекса и передачей ключевых вопросов лесопользования и лесовосстановления ситуация ещё более усложняется. Независимая группа экспертов сможет создать реальную программу развития отрасли. А это значит, что для нашей лесной науки будут заказы, будут сформированы целевые программы, которые обеспечат востребованность специалистов, создадут перспективу для молодежи.

При этом мы должны понимать, что по некоторым научным направлениям (хорошо, что по некоторым!) мы безнадежно отстали от Финляндии, Швеции, Канады. И не нужно изобретать велосипед. Необходимо воспользоваться уже готовыми рецептами, технологиями и техникой, которые можно и нужно адаптировать к российским условиям. Это называется красивым словосочетанием − трансферт технологий. Проще говоря, это «оберточные технологии». Но этого не нужно бояться. Нашим ученым, инженерам, специалистам найдется место, чтобы сказать свое слово, использовать и реальные инновационные разработки, которые до сих пор внедряются не в России, а за рубежом. Это обеспечит востребованность наших ученых в России, обеспечит их работой, создаст возможность заработка и в конечном счете необходимую мотивацию для работы. Программа должна включать не только ресурсные аспекты, глубокую переработку древесины и лесовосстановление, но и весь комплекс направлений использования наших лесных богатств, учитывать рекреационные возможности (туристический бизнес), природорегулирующую роль лесных экосистем, роль в углеродном балансе, наконец, ландшафтное, эстетическое значение наших лесных экосистем. Конечно, создание и эффективная реализация такой программы − это сложнейшая, но реальная задача. Я участвовал в целом ряде глобальных международных проектов как эксперт, специалист по защите леса. Поверьте, отталкиваться не от министерского аппарата, а от мнения специалистов, всю жизнь работающих в отрасли, − это наиболее эффективная, результативная практика, принятая во всем мире, но пока не в России.

− В прежние времена существовала вполне определенная и довольно крепкая связь между вузами и производством. В частности, у студентов была возможность проходить производственную практику. А как с этим обстоит дело сейчас, в рыночных условиях?

− Возможности есть, и их стало даже больше, чем ранее. Организация и проведение практик студентов, а также взаимодействие с производством стали едва ли не самым важным аспектом деятельности при подготовке квалифицированного специалиста. У нас достаточно широкий спектр предприятий, на которых наши студенты проходят все типы практик. Заключено около 800 договоров с 350 организациями, предприятиями и учреждениями различных форм собственности. Перечислю только некоторые их них. Это «Илим Палп Энтерпрайз», «Севзапмебель», «Силовые машины», «Севзаплеспроект», Кировский завод, Санкт-Петербургские садово-парковые предприятия и центры ландшафтной архитектуры, «Лесинвест», «Северавтодор», ЦНИИ лесосплава, «Технопарк ЛТА», «Фаэтон», Институт фанеры, Завод металлоконструкций, «Красный Октябрь», «Автостанкпром», «Тимбер-Холдинг», Светогорский ЦБК, Советский ЦБЗ, «Гознак», Завод слоистых пластиков, ряд леспромхозов и лесхозов и многие другие предприятия. За год мы направляем более 2000 студентов на практики на эти и другие предприятия, в том числе и в свои Лисинский и Охтинский лесхозы и Ботанический сад академии. Кроме того, в академию все время приходят рекрутеры, которые ищут будущих инженеров и менеджеров для своих предприятий. Они знакомятся со студентами, предлагают им места для практик в аспекте будущей работы. Многие студенты уже с третьего-четвертого курсов начинают работать в свободное от учебы время. Для студентов, которые знают, зачем учатся в академии, нет проблем ни с практикой, ни с трудоустройством. Но вот если студенту нужен только диплом или, хуже того, просто где-то числиться, то, конечно, найти работу ему будет непросто. По моим оценкам, примерно 10% выпускников очень успешны и делают хорошую карьеру в лесных отраслях. Ещё 20% работают по специальности или в близких областях и также достигли неплохих позиций в бизнесе или административной карьере. А 40% процентов − это балласт. Знаю ситуацию в других вузах, в том числе и лесных, и могу сказать, что это хорошие показатели. Мне, например, известны вузы, после окончания которых по специальности работает примерно полпроцента выпускников.

− Что вы можете сказать о престиже лесных профессий у нынешней молодежи?

− А что такое «лесная профессия»? Сюда входит огромный спектр специальностей. Здесь и лесовод, и химик-органик, и инженер − технолог по обработке древесины, и экономист, и ландшафтный дизайнер, и ученый-биолог, и педагог… Мы имеем дело с уникальным объектом − возобновляемыми природными ресурсами. И мы, люди, тоже «возобновляемы». А значит, нам с лесом по пути. Все наши интересы присутствуют там, где есть лесные ресурсы. Эти направления всегда были и будут привлекательными. Конечно, некоторые из наших специальностей в разные периоды времени становятся более или менее популярными. Сейчас, например, лесное хозяйство теряет свою привлекательность, хотя, с моей точки зрения, это одна из самых интересных специальностей. А вот инженер − технолог по механической обработке древесины или по машинам и механизмам, наоборот, стали популярней. Конечно, ландшафтная архитектура, экономика и управление, информационные системы (у нас есть интересное направление, связанное с геоинформационными системами) становятся все привлекательней. К сожалению, молодые люди плохо представляют свою профессию. Ориентируясь на гламурные журналы и второсортные фильмы, в которых юноши и девушки, занимаясь бизнесом, делают блестящие карьеры не выходя из офиса, выпускники школ имеют весьма отдаленное представление о реальной жизни. А основа любой карьеры − это образование. Образование − это труд, и не всегда интересный. К счастью, все-таки у нас учится немало способных и трудолюбивых студентов. Это вселяет надежду на то, что у лесного комплекса России, у нашей Родины, есть будущее.

− Известно, что нынче лесники живут небогато и им очень трудно, если не сказать, невозможно оказывать помощь своим детям, вздумавшим пойти по их стопам и получить высшее лесное образование. Предусмотрены ли у вас какие-либо преференции для юношей и девушек, приехавших поступать в ваш вуз из глухих лесных поселков, учитывается ли при зачислении на учебу «лесное» происхождение абитуриента?

− Да, это для нас очень важно. Могу привести десятки примеров, когда ребята, приезжающие из совершенно глухих уголков России, поступив в академию, добивались блестящих успехов. Даже по моей небольшой кафедре могу привести два недавних примера. Алексей Осетров приехал к нам учиться из небольшого поселка в Вологодской области. В школе некоторых предметов у него просто не было. Отличная учеба, персональная стипендия, десяток выигранных грантов, магистратура, блестящая защита кандидатской в институте РАН. Сейчас он совмещает работу у нас на кафедре с успешным бизнесом. Елена Бондаренко (Васильева) из Псковской области прошла тот же путь и теперь, после защиты кандидатской диссертации в Москве, исполняет обязанности заведующей кафедрой на лесохозяйственном факультете.

Есть случаи, когда в нашей академии учились четыре поколения лесной династии. Но вот официальных механизмов, позволяющих принять таких абитуриентов без экзаменов или по какому-то льготному варианту, нет. Тем не менее мы делаем все возможное, чтобы такой абитуриент поступил, и поступил на бюджетное обучение. В крайнем случае на заочное отделение, с которого мы потом при первой возможности переводим такого студента уже на очное обучение, конечно, в случае его успешной учебы. Помогают в этом и подготовительные курсы, которые ежегодно заканчивают не менее 100 человек. Есть у нас и «социальный пакет»: социальная стипендия, возможность бесплатно периодически проходить реабилитационный курс в нашем профилактории, профсоюзная материальная помощь и, наконец, иногда таким ребятам помогаем напрямую из средств академии.

− Есть ли у вас информация о том, как устраиваются в жизни после учебы ваши студенты, все ли из них работают по приобретенной профессии? Вот, к примеру, я знаю, выпускница этого года Вера Тогина, окончившая ваш вуз с красным дипломом и уехавшая на работу в Томск, работу по специальности искала долго…

− Я уже немного говорил об этом. Тема большая, интересная. Да, в академии имеется информация о приеме на работу по полученной специальности выпускников разных лет и их дальнейшем трудовом пути. Эти сведения мы получаем в ответ на рассылаемые нами запросы в виде анкет. Работодатели присылают нам их в заполненном виде, а наш специальный Центр содействия занятости студентов и трудоустройству выпускников их обрабатывает, анализирует и хранит. Кроме того, на всех факультетах есть комиссии по трудоустройству выпускников. По сведениям этих подразделений академии, из наших выпускников 2007 года желание работать по специальности изъявили 585 человек, продолжить обучение − 92, а 139 человек решили трудоустраиваться самостоятельно. Ещё двое были призваны в армию. Но сухая статистика только отчасти отражает реальную картину. Ситуации бывают разные. В 2007 году лесохозяйственный факультет с отличием закончила Вера Тогина, которая приехала в нашу академию из Кемеровской области, а потом изъявила желание работать в городе Томске. Но какую же работу хочет найти «инженер лесного хозяйства» в городе? Ведь эта профессия преимущественно внегородская. Конечно, работа в лесхозе найдется, но вот хочет ли она там работать? При всем этом наши выпускники с успехом работают и в академических институтах, и в администрации. Я могу привести десятки примеров. Однако приоритеты при подборе специалистов в последние годы существенно изменились. На первый план вышли такие качества, как интеллект, знания, гибкость и адаптивность, а не только высокий балл успеваемости. Изменились и запросы выпускников в выборе компаний. Они желают, чтобы и работа была интересной, и их труд стабильно и высоко оплачивался, имелись перспективы программного обучения и карьерного роста и, конечно, условия для проживания. Далеко не каждый и не каждому работодатель может предложить такие условия. В любом случае могу посоветовать всем выпускникам о месте будущей работы начинать беспокоиться как можно раньше, и уж не позже третьего курса, после которого их ждет первая производственная практика.

− Насколько на сегодняшний день востребован молодой специалист с вузовским лесным дипломом?

− Диплом − это ещё не все. Хороший технический вуз дает возможность стать специалистом и уже в процессе обучения зарекомендовать себя на производстве, в бизнесе или науке. Если будущий выпускник использовал эти возможности, то, вне всякого сомнения, он будет востребован. Но и даже в том случае, если выпускник не зарекомендовал себя с лучшей стороны, пока был студентом, он может найти работу, но вряд ли это удастся сделать в Санкт-Петербурге или Москве. Трудно будет рассчитывать сразу и на хорошую зарплату. Но в любом случае спрос на выпускников есть. У нас есть заявки от предприятий на 100% наших выпускников. Я уже перечислял некоторые области, в которых работают наши выпускники. Но все-таки чаще всего они становятся работниками лесхозов, лесничеств, лесоустроительных, лесозаготовительных, деревообрабатывающих, мебельных и целлюлозно-бумажных предприятий. Конечно, найдется работа и в научном институте, и в государственном управлении, и в заповеднике, но это отдельная история.

Сегодня существенно меняется структура управления нашими лесными ресурсами и соответственно роль работников лесхозов, но могу с уверенностью сказать, что в нашей лесной державе такие специалисты всегда будут нужны. В не меньшей степени актуальными остаются и специальности, связанные с технологией переработки древесины.

− Московский государственный университет леса сумел наладить сотрудничество с финской фирмой Ponsse, которая оборудовала там компьютерный класс, установила свой очень дорогой современный тренажер и так далее. Есть ли аналогичные примеры в деятельности вашего вуза и намерены ли вы устанавливать подобные контакты в будущем?

− Международная кооперация для академии всегда была приоритетной задачей. И в науке, и в обучении в этом у нас никогда не было недостатка. В академии постоянно ведется несколько научных работ по международным контрактам и грантам. Партнеры из самых разных стран. Конечно, преобладает Финляндия, но не отстают Германия и Швеция. Есть контракты с Францией, Австралией. Регулярно возникают совместные проекты с США и другими странами. В списке партнеров даже такие страны, как Иран и Вьетнам. Конечно, это и возможность приобретать современное оборудование, и дополнительный заработок для наших ученых и преподавателей. Но самое главное − это возможность повысить квалификацию нашим преподавателям, провести исследования на современном уровне, возможность обмена преподавателями и студентами. Ежегодно несколько десятков наших студентов и аспирантов направляются в разные страны на практики, для проведения исследований. И у нас учится больше 200 иностранных студентов. Традиционно академия занимает в этой области лидирующие позиции. Офисы Международного центра лесного хозяйства и лесной промышленности и Санкт-Петербургского проектного центра Европейского института леса располагаются у нас, в академии. Должен сказать, что работа с европейскими партнерами чрезвычайно интересна. Конференция Европейского института леса избрала меня членом правления этого института. Четырехлетний опыт работы в этой организации дал мне немало. Некоторые аспекты оказались чрезвычайно полезны и для работы в нашей стране. Сейчас мы разрабатываем несколько магистерских программ на английском языке. У наших европейских партнеров к ним есть серьезный интерес. В целом международная кооперация для академии является нормой, и мы не собираемся снижать темп работы в этом направлении.

Ну, а тренажеры Ponsse используются для подготовки операторов харвестеров. Неплохая вещь. Академия же в течение ряда лет совместно с Лисинским лесным колледжем готовит таких операторов с использованием реально работающих харвестеров.

− Как известно, 27−28 ноября 2007 года в Санкт-Петербурге состоится международный семинар «Новое российское лесное законодательство: первые практические результаты». Вы являетесь членом организационного комитета этого семинара. Может ли он прояснить перспективы дальнейшего развития лесной науки в России и, вообще, что вы ждете от этого семинара?

− Я очень надеюсь на то, что состоится конструктивный диалог ученых и администраторов лесного дела. Новый Лесной кодекс создал множество проблем для системы лесоуправления, но одновременно появилась возможность принять такие решения, которые помогут нам всем. Реконструкция всей системы идет на ходу, очень быстрыми темпами, и целый ряд проблем теперь решается не в Москве, а в регионах. Трудно сказать, как идет процесс в разных уголках России, но в Ленинградской области и в Санкт-Петербурге (да, и в нашем городе есть настоящий лес, более 4000 га!) правительство уделяет этим вопросам пристальное внимание, не отмахиваясь от мнения ученых. Есть шанс добиться правильных стратегических решений. Однако некоторые вопросы, возникшие после принятия кодекса, чрезвычайно сложны. Например, Лесной кодекс в целом ряде статей ссылается на Земельный кодекс, но эти два очень важных документа плохо совместимы. В итоге решение некоторых банальных вопросов просто невозможно без нарушения действующего законодательства.

− И последний вопрос… Если бы к вам обратился юноша, скажем, сын близкого друга, с просьбой дать совет, стоит ли ему в нынешних условиях идти учиться на лесного специалиста, что бы вы ответили?

− Такие обращения были. Я не раз беседовал со своими друзьями и их детьми, да и с друзьями моих сыновей на эту тему. Любой человек может найти в академии интересную специальность, которая будет ему близка, но готового рецепта нет. Все зависит от склонностей, желаний, целеустремленности молодого человека. Да, учиться на лесного специалиста стоит, но вот по какой специальности − это вопрос. Кстати, если бы я сейчас поступал в академию, то пошел бы не на лесохозяйственный факультет, а на факультет химической и биотехнологии. Сейчас там учиться очень интересно и перспективно. И опять пошел бы в науку.