Как рассчитывается и от чего зависит официальный ущерб от лесных пожаров
Счетная палата Российской Федерации сообщила, что «по поручению Президента Российской Федерации проводит постоянный мониторинг ситуации с лесными пожарами», и «за первые шесть месяцев 2019 года возникло 7,6 тыс. лесных пожаров, стоимость ущерба от которых составила 2,4 млрд рублей».
Понятно, что пока это предварительные данные, не учитывающие ущерб, причиненный большинством недавних катастрофических пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке (самая большая площадь была пройдена ими в июле – седьмом месяце). Но все-таки и за первое полугодие лесными пожарами была охвачена немалая площадь: согласно сводкам ФБУ «Авиалесоохрана», 2,3 млн из 7,2 млн га, пройденных огнем к настоящему времени.
А ущерб на 2,4 млрд руб., о которых сообщает Счетная палата, – это сущие копейки даже по российским меркам. Для сравнения: общий бюджет Рослесхоза в 2019 году (включая лесные субвенции субъектам РФ) составляет 39,0 млрд руб. – согласно действующей редакции закона о федеральном бюджете.
В связи с этим возникает вопрос: как рассчитывается официальный ущерб от лесных пожаров, от чего он зависит и что в реальности отражает?
Самое интересное, что единой для всех случаев методики определения ущерба, причиняемого лесными пожарами, в нашей стране нет. Ущерб сейчас рассчитывается тремя разными способами, в зависимости от ситуации.
Если пожар возник в результате подтвержденного органами дознания и следствия нарушения лесного законодательства, то ущерб рассчитывается в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 29 декабря 2018 года №1730, с использованием всех повышающих коэффициентов и условий расчета. Это значит, в частности, что в эксплуатационных лесах ущерб от уничтожения каждого дерева равен 50-кратной таксовой стоимости его древесины, в защитных лесах – 100-кратной стоимости, а в лесах особо охраняемых природных территорий – 250-кратной.
Если пожар возник от молнии, или по неустановленной причине, или органами дознания и следствия не было подтверждено нарушение лесного законодательства, приведшее к пожару, то ущерб рассчитывается по таксовой стоимости уничтоженных огнем деревьев в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 22 мая 2007 года №310. Однако эта таксовая стоимость (ставки платы) в России, как известно, самая низкая, если сравнивать со всеми странами со сколько-нибудь значительными лесными ресурсами. А в наиболее удаленных от основных транспортных коммуникаций лесах – и вовсе символическая.
Если пожар произошел в лесах, в которых, по действующему законодательству, пожары не считаются лесными (например, в лесах на землях сельскохозяйственного назначения или землях запаса), то ущерб вообще не рассчитывается. Раз по закону лесного пожара нет (хотя лес на землях сельхозназначения или запаса может быть точно таким же, как, скажем, соседний лес на землях лесного фонда), то нет и ущерба от него. А подобных «незаконных» лесов в России примерно 10–11%, и горят они гораздо чаще, чем леса на землях лесного фонда, поскольку находятся обычно ближе всего к поселениям, да и в действующем законодательстве есть положения, которые мотивируют собственников земель к поджогу таких лесов.
Единственное общее во всех трех случаях следующее: ущерб, причиняемый другим компонентам лесных экосистем и ландшафтов и окружающей среде в целом, никак не рассчитывается и в официальные оценки ущерба от лесных пожаров не входит.
Таким образом, получается, что примерно для одной десятой российских лесов, причем той, которая в среднем горит чаще других, ущерб от лесных пожаров не определяется в принципе – официально он будет равен нулю, даже если эти леса полностью сгорят. Для остальных девяти десятых российских лесов ущерб рассчитывается или как таксовая стоимость древесины погибших или поврежденных до степени прекращения роста деревьев, если не установлено, что к возникновению пожара привело нарушение действующего законодательства, или как 50–250-кратная таксовая стоимость древесины, в зависимости от категории леса, если нарушение законодательства установлено. Фактически это означает, что чем хуже работают органы дознания и следствия (и органы управления лесами с подведомственными организациями, без которых дознание и следствие в лесу мало что может сделать), тем в меньшем числе случаев удается установить наличие виновников пожаров и, соответственно, тем меньше оказывается ущерб. Достаточно списать на молнию пожар, возникший из-за чьего-то разгильдяйства, и в эксплуатационных лесах ущерб от него автоматически сократится в 50 раз, а в лесах на особо охраняемой природной территории – в 250 раз.
При таком подходе к расчету ущерба, причиняемого лесными пожарами, неудивительно, что в масштабах страны он оказывается несущественным и не отражает реальную ситуацию. Более того, если подход к определению ущерба от лесных пожаров не изменится, то чем хуже будут охраняться леса и работать органы дознания и следствия по установлению причин и виновников пожаров, тем меньше будет официальный размер ущерба от них.
Текст Алексей Ярошенко, руководитель лесного отдела Гринпис
Фото на превью pixabay.com
