Денис Журавлев: «Надо придать окрас доходам от лесного хозяйства»
Глава Рослеспрофсоюза уверен, что работники лесного комплекса должны получать достойную зарплату
Рослеспрофсоюз начал масштабную всероссийскую кампанию «За достойный труд в лесном хозяйстве!», которую поддержали уже десятки тысяч человек по всей стране. Его руководитель Денис Журавлев считает, что лесное хозяйство – одна из отраслей отечественной экономики с низкой заработной платой работников.
Он уверен, что вывести из бедности лесников смогут только комплексные меры по совершенствованию законодательства, систем оплаты труда, изменению подходов к финансированию лесного хозяйства как на федеральном, так и на региональном уровнях. Те, кто сохраняет и приумножает зеленые богатства нашей страны, должны получать не меньше работников других отраслей.
– Денис Сергеевич, кампанию «За достойный труд в лесном хозяйстве!» вы объявили бессрочной. То есть намерены идти до победного конца в этой борьбе?
– Безусловно. Мы пришли к этому решению, когда поняли, что довольно долго у нас не было серьезных подвижек в этой сфере. Хотя мы давно требуем от федеральных властей решения ключевых социально-экономических проблем работников лесного хозяйства. За 2018 год средняя зарплата по отрасли составила 28,4 тыс. руб. При этом у большинства работников она ниже среднего уровня. Люди получают в размере МРОТ, то есть 11 280 руб., или немногим больше. Нужны срочные меры по установлению межтарифных и межразрядных коэффициентов, с тем, чтобы учитывалась квалификация работников, их ответственность, качество труда и многое другое.
Проблем очень много. Система лесного законодательства и структура управления лесами сегодня не позволяет решить имеющиеся проблемы лишь действиями федерального центра. Субъекты РФ самостоятельны в вопросах регулирования социально-трудовых отношений в лесном хозяйстве. И профсоюз должен взаимодействовать со всеми уровнями власти – как федеральным, так и региональным. Надеюсь, что «до победного конца» наш профсоюз пойдет вместе с органами власти, от решений которых зависит, насколько быстро удастся переломить ситуацию и создать достойные условия труда в лесном хозяйстве.
– Как возникла идея кампании?
– Рослеспрофсоюз состоит в таких международных организациях, как Интернационал работников строительства и деревообработки (BWI), и Глобальный Союз IndustryAll, объединяющих в общей сложности 62 млн трудящихся из разных стран мира. Их многолетний опыт показывает, что наиболее эффективный инструмент для решения самых сложных проблем – скоординированная кампания по достижению заявленных целей, проводимая всеми профсоюзными организациями на всей территории деятельности профсоюза.
В рамках кампании мы предлагаем довести среднюю зарплату лесоводов до уровня не ниже средней по субъекту РФ. Рослесхоз занимает такую же позицию, его руководство направляло письма в адрес глав субъектов РФ с рекомендациями о повышении заработной платы работникам лесного дела. Гарантированная часть зарплаты должна быть существенно повышена и составлять не менее 70% от ее общего размера. Нынешние оклады лесоводов, во многих регионах составляющие 2–6 тыс. руб. – это беда. Премия или стимулирующие выплаты не несут никакой мотивирующей функции: если у работника вся зарплата на уровне МРОТ – он в любом случае на грани бедности, как бы добросовестно ни трудился.
Федерация независимых профсоюзов России в целом сегодня ориентирует всю российскую экономику на то, чтобы минимальная тарифная ставка или оклад составляли не менее установленного МРОТ, так должно быть и в лесном хозяйстве. Также мы настаиваем на ежегодной индексации заработной платы, чтобы ее покупательная способность сохранялась и росла.
Кроме того, мы выступаем за полное и своевременное финансирование лесных полномочий регионов. Приведу пример: по методике распределения субвенций Иркутская область в 2019 году должна получить более 5 млрд руб. Фактически же по состоянию на сентябрь 2019 г. поступило 1,45 млрд руб, или 28% от планируемого объема. Как при таком финансировании качественно проводить работы в лесу, как стимулировать людей выполнять свои обязанности? Это практически невозможно. Отсюда возникают и проблемы дефицита техники, оборудования, средств индивидуальной защиты, элементарных бытовых условий труда.
– Какие еще требования вы выдвигаете?
– Еще одна важная проблема – разница по льготам «лесников» и работников других отраслей, которые ведут аналогичную деятельность. Прежде всего, я имею в виду лесных пожарных. В свете повышения пенсионного возраста до 65 лет эта проблема стоит наиболее остро. Сегодня те, кто тушит лесные пожары, не имеют никаких льгот, никаких ограничений по возрасту – при том, что вынуждены стоять на кромке огня до 65 лет. В то же время работники государственной противопожарной службы, которые выполняют аналогичные работы, имеют право досрочного выхода на пенсию. Почему же наши огнеборцы не имеют такого права? Мы предлагаем законодательно закрепить досрочный выход на пенсию работников лесопожарных формирований.
Следующая проблема – обеспечение бесплатным питанием за счет средств федерального бюджета работников, занимающихся тушением лесных пожаров и лесопатологическими обследованиями. Полтора года в Минприроды России лежит без движения законопроект, позволяющий решить этот вопрос. А тем временем руководителей ОУЛ, потративших федеральные деньги на питание лесных пожарных, продолжают привлекать к ответственности за нецелевое использование средств.
Также отсутствуют действенные программы поддержки молодых специалистов. Все знают о старении кадров, опять же из-за так называемой пенсионной реформы рабочие места будут освобождаться позже. Молодые люди довольно охотно обучаются сегодня лесным специальностям, но сколько из них потом приходят работать в отрасль и остаются в ней? Меньшинство! Молодежи необходима помощь в приобретении либо строительстве, а также обустройстве жилья, выплата «подъемных» (а также выплата процентной надбавки на Севере в полном размере с первого дня работы), помощь в адаптации на рабочих местах (которая возможна через институт производственного наставничества) и другие реальные меры, которые должны находить отражение в программах поддержки молодых специалистов и обеспечиваться необходимым финансированием.
– Что уже сделано в рамках кампании?
– Мы знаем, что большинство регионов дотационные, денег они не найдут. Все кивают на Москву, мол, она выделяет недостаточно средств. А перед губернаторами стоят жесткие задачи по выполнению майских указов президента, касающихся поддержки медицины, образования, но не лесной отрасли. А для регионов в приоритете, естественно, вопросы тех отраслей, о которых заявлено в майских указах.
Чтобы как-то повлиять на решения по вопросам финансирования, мы прежде всего ориентируемся на федеральные органы власти. Центральный комитет Рослеспрофсоюза направил обращение вице-премьеру правительства РФ Алексею Гордееву, курирующему лесную сферу. Кроме того, были направлены обращения в профильные комитеты Госдумы, Совета Федерации, других органов власти. Дальнейшие действия будут зависеть от того, что нам ответят. Аналогичные обращения к местным властям направляют наши территориальные организации, первичные организации. Взаимодействуем с депутатским корпусом. Ориентируем наши территориальные организации на работу с депутатами Госдумы от их регионов.
Мы считаем, что в национальном проекте «Экология» и федеральном проекте «Сохранение лесов» вместе с целевыми показателями по доставке в регионы лесопожарной техники и росту лесовосстановления должны появиться и показатели достойной оплаты за работу в лесу. Тем более что лесное хозяйство играет главную роль в процессах по адаптации к изменению климата. В этом году мы пережили в Иркутской области двойную катастрофу: сначала наводнение, затем пожары. Причины чисто климатические, это очередной сигнал о том, что надо больше внимания уделять лесному хозяйству, в том числе, учитывая международные обязательства России по климату.
Сейчас для регионов действительно закупается необходимая техника, но во многих организациях лесного хозяйства на несколько машин всего один водитель. А техника сама не поедет, она же не беспилотная. И вполне вероятно, что эта техника будет стоять в гараже. КПД этой техники какой тогда?
Сегодня обсуждается множество предложений (в том числе и на законодательном уровне), направленных на совершенствование управления лесами, борьбу с лесными правонарушениями, техническое обеспечение лесохозяйственных структур и др. Но без решения социально-трудовых проблем, роста зарплат лесоводов, притока в отрасль квалифицированных кадров реализовывать все эти замечательные предложения на местах скоро будет некому. В Конституции сказано, что Российская Федерация – социальное государство. Мы убеждены, что социальные вопросы должны иметь приоритет, находиться вверху повестки при любых обсуждениях. Этого мы пока не видим.
– Что еще вы предпринимаете, чтобы привлечь внимание к проблеме?
– Мы направили информацию многим СМИ, чтобы привлечь внимание гражданского общества. Создали петицию главе государства, которую разметили на платформе change.org, готовимся разместить на ресурсе «Российская общественная инициатива». Будем стараться, чтобы все поддержали эту петицию. Конечно, работников лесного хозяйства нельзя сравнивать с интернет-активистами, которые могут за несколько дней собрать сотни тысяч подписей. У нас люди работают в лесу, средний возраст больше 50 лет, поэтому довольно сложно и информацию до них донести, и получить обратную связь. Поэтому проводим встречи в трудовых коллективах, обсуждаем проблемы, вырабатываем предложения по их решению, разъясняем людям необходимость поддерживать нашу работу.
– А в других секторах лесного комплекса ситуация по зарплате иная?
– Даже в одной подотрасли порядок цифр разный, поскольку все зависит от финансово-экономического положения предприятия. У предприятий разные возможности, производственные мощности, выходы на рынки. У нас есть безусловные лидеры по заработной плате в лесном комплексе – это крупные предприятия ЦБП, такие как «Монди Сыктывкарский ЛПК» и «Группа “Илим”». В деревообработке средняя заработная плата ниже.
Но то, что мы видим в лесном хозяйстве – это какое-то унижение трудящихся. Возьмем оклады, северные коэффициенты, их не отнимешь. Если у тебя выслуга, то тебе ее выплатят, а вот с премиями уже можно поиграть, тем более что сейчас премии во многом носят субъективный характер. Нет четких критериев: вот выполнил ты показатели по плану и ожидаешь, что определенная сумма к тебе придет, а у руководства денег не хватило – и премию снизили. Так во многих регионах решалась проблема с заработной платой, когда она сравнялась с МРОТ. То есть денег на это никто не выделил, и во многих организациях все осуществлялась за счет срезания премии работникам. Кому нужны такие меры? Простимулировали одних и создали условия для того, чтобы другие смотрели на сторону в поисках другой работы. Это никак не способствует развитию лесного хозяйства.
Где-то, конечно, точечно повышают заработную плату, но, поскольку предыдущие 5–7 лет ее даже не индексировали, реальные доходы работников с каждым годом падают. А в отраслевых соглашениях мы прописываем, что снижение реальной зарплаты недопустимо. Имеется в виду именно покупательная способность: соотношение реальной зарплаты и прожиточного минимума. Мы же понимаем, что публикуемые Росстатом данные об инфляции далеки от реальных. Важна не номинальная цифра с нулями, а объем товаров и услуг, которые можно приобрести – с каждым годом он становится все меньше. Органам прокуратуры пора обратить внимание на ситуацию с выполнением отраслевых соглашений по лесному хозяйству в субъектах РФ.
– Близится конец года. Можно подводить итоги…
– Как и в предыдущие годы, наиболее стабильная ситуация в ЦБП. Крупные предприятия провели повышения заработной платы в различных размерах, в целом есть движение вперед. Но те или иные проблемы возникают даже на самых благополучных предприятиях: где-то сокращают штат, где-то проблемы с режимом рабочего времени. Отдельные работники сталкиваются с нарушениями норм закона практически на любом предприятии.
В деревообработке все по-разному, везде свои проблемы. Есть устойчивые предприятия, есть проблемные. Например, в Башкортостане у нас в текущем году очень сложная ситуация на ряде деревообрабатывающих предприятий, идут процедуры банкротства, происходят простои, задержки заработной платы.
– А у мебельщиков как дела? Покупательная способность людей ведь резко снизилась…
– Все, что ориентировано на массовое потребление населением, естественно, проседает, спрос снижается. Это же влияет на сокращение заработной платы и рабочих мест. Отдельные предприятия были вынуждены сократить чуть ли не половину персонала, сократить объемы производства из-за отсутствия сбыта. Тут ключевой фактор – это модернизация. Чтобы остаться на рынке, ты должен работать на современном оборудовании и производить продукцию, отвечающую всем современным нормам. Не все оказались к этому готовы.
– Говоря о модернизации, уместно вспомнить об искусственном интеллекте, все активнее внедряемом в рабочие процессы на предприятиях. Как вы собираетесь реагировать на эти вызовы?
– Технический прогресс не остановить. Но насколько быстро и масштабно будут внедряться такие технологии в России? Думаю, что у нас меньше оснований для беспокойства по поводу массового замещения ручного труда. К примеру, ГИС-технологии – это инструмент, которым уже пользуются, но опять же не везде. Если взять лесное хозяйство, наибольшее развитие эти технологии получили в сфере лесоустройства. Рослесинфорг уже на этих технологиях работает. Но он может их развивать, поскольку получает достаточное бюджетное обеспечение и дополнительные доходы от коммерческой деятельности.
Одну из возможностей развития организаций лесного хозяйства мы видим в возвращении им права самим зарабатывать и вкладывать в том числе в высокие технологии. Неоднократно заявлялось, в том числе и на ежегодных итоговых совещаниях Рослесхоза, что надо придать окрас доходам от лесного хозяйства. Они должны идти на развитие лесного хозяйства, а не растворяться в общем бюджетном котле. В дорожном хозяйстве такое решение приняли: направляют доходы именно на нужды отрасли и развитие инфраструктуры. Такое решение было бы большим подспорьем для нашей отрасли.
А о каком искусственном интеллекте можно говорить, если мне на днях пришло письмо от работника лесного хозяйства, который занимается профсоюзной работой в одном из региональных авиаотделений, которое с мая 2017 года осталось без электроснабжения? Отсутствие электричества не только лишает права на достойный труд, но и не позволяет наладить работу по эффективному тушению лесных пожаров. Работники не могут подготовить инструмент для тушения пожаров – заточить лопаты, цепи, топоры, невозможно напечатать ни один документ, рации надо домой носить заряжать. Об отсутствии электричества проинформировано руководство лесного департамента, но оно ничего не предпринимает для решения проблемы. Таких примеров тысячи, в мелких лесничествах и небольших подразделениях авиабаз люди приносят из дома оргтехнику, чтобы выполнять свою работу… В общем, говорить об искусственном интеллекте мы сможем не скоро.
– Вы хотите вновь позволить лесхозам заниматься рубкой древесины, то есть вернуться к тому, что запретили разработчики нынешнего Лесного кодекса?
– Конечно. Это ведь дополнительный финансовый ресурс, которого остро не хватает для развития отрасли.
– Но ведь тогда исходили из того, что эти рубки ухода превратили в рубки дохода, за счет чего в лесном хозяйстве процветала коррупция.
– Нельзя делать из борьбы с коррупцией жупел. С коррупцией, действительно, надо бороться. Но разве ее победили такими решениями? А просела отрасль именно из-за них. Оглядываясь назад, мы понимаем, что многие решения были неверными. Можно считать, что нынешний Лесной кодекс РФ нанес отрасли оперделенный ущерб. Если была бы альтернатива, чтобы государство могло сказать, что не надо нам никакой коммерческой деятельности, мы за счет бюджета закроем все вопросы, обеспечим рост зарплаты, достойные условия труда, а вы только леса восстанавливайте и сохраняйте. Но этого же нет. Даже Генпрокуратура России недавно признала, что уровень соблюдения законности в лесном хозяйстве до принятия этого кодекса был выше.
– Рослеспрофсоюз состоит в авторитетных международных организациях по защите труда. Как работают профсоюзы в других странах?
– Борьба за права трудящихся продолжается во всем мире. Возрастают аппетиты капитала, усиливается ущемление прав трудящихся, что порождает ответную реакцию профсоюзов в самых разных формах, начиная с переговоров и заканчивая протестными акциями и забастовками. Часто отмечаются случаи давления на профсоюзы, преследование рабочих лидеров.
Основные направления деятельности профсоюзов мира – борьба за рост заработной платы, за улучшение условий труда, за благоприятные режимы рабочего времени и отдыха, за сохранение рабочих мест и против сокращений, за достойное отношение к людям со стороны представителей работодателя. Все это свойственно и современным российским реалиям.
Мы следим за работой наших зарубежных коллег, перенимаем их опыт, поддерживаем тесные рабочие отношения, оказываем взаимную солидарную поддержку друг другу в решении стоящих перед нами задач.
В профсоюзной работе зарубежные коллеги нам показывают пример проводимыми кампаниями. Впечатляет, как они относятся к вовлечению людей в профсоюзы, как используют технологии профсоюзного органайзинга. Мы тоже стремимся, чтобы к нам работники приходили не по указке директора, а включались осознанно, понимая, что Рослеспрофсоюз будет представлять их интересы, защищать, помогать решать проблемы. И пытаемся это транслировать по всей нашей структуре. Но в России гораздо сложнее работать в этом плане, чем на Западе, где профсоюзная культура развивалась десятилетия.
– А у нас разве нет? Членами профсоюза в советское время были почти все.
– Да, и профсоюзы поддерживали работников при советском строе, люди знали, что можно обратиться. От советского наследия мы получили массовость: сейчас в России 20 млн работников состоят в профсоюзах. Мало какие страны могут похвастать таким показателем.
В советские времена профсоюзы называли «приводными ремнями», но идеология приводных ремней неприменима к рынку – если профсоюз будет таким ремнем российского капитализма в его нынешнем изводе, то чьи интересы он будет защищать? И здесь понадобилась перестройка, переход на новые рыночные инструменты, на реальную защиту людей, правовую, экономическую.
В Советском Союзе идеология коллективизма была каждому заложена в голову. С 1990-х годов ее ломали, все сводилось к индивидуализму, порой даже к шкурным интересам, а органайзинг помогает вернуть идею общего дела и объединения, чтобы добиваться улучшения условий труда и повышения заработной платы.
Органайзинг – это особый подход к оргработе, помогающий привлекать людей в профсоюзы для решения проблем. Суть его – выявить проблематику, показать, как можно решить вопрос через профсоюз, и так заинтересовать людей. Старая профсоюзная гвардия привыкла: чтобы создать профсоюз, надо идти к директору. На Западе говорят: если ты пошел таким путем, то у тебя будет только один член профсоюза – директор, который в любой момент может уйти. А люди будут лишь объектами манипуляции.
– На Западе набирает обороты движение #MeToo в защиту женщин. Как у нас обстоят дела с гендерным равенством, с одинаковым уровнем зарплаты для женщин и мужчин?
– У нас эта проблема не такая острая, как на Западе. Там действительно наши коллеги говорят, что на одной и той же позиции женщине могут платить меньше. По российскому законодательству это будет признано дискриминацией при первом же обращении в прокуратуру или в суд – и исправлено. Однако женщин отличает трудовая специфика, им нужны ориентированные на них бытовые и трудовые условия, спецодежда, равные условия при приеме на работу и др.
За рубежом большая проблема связана с насилием и домогательством на рабочих местах. Именно против этого, насколько я понимаю, и выступают активистки #MeToo. В России нам такие сигналы не поступали. Но нужно послушать наших женщин. Мы думаем создать в рамках нашего профсоюза орган, в котором женщины будут обсуждать и вносить предложения по той проблематике, которая непосредственно их волнует. Вообще у нас права женщин соблюдаются. Недавно вернули, к примеру, право женщинам быть профессиональными лесными огнеборцами. Да, работа трудная и опасная, но нельзя запрещать женщинам трудиться там, где они хотят и могут.
– Вы выступили против объединения Санкт-Петербургского лесотехнического университета с другим вузом. Почему?
– Все профессиональное сообщество встало на защиту этого старейшего вуза и протестует против его поглощения. Когда многие уважаемые профессионалы занимают такую позицию – это для нас сигнал. Сам профессорско-преподавательский коллектив протестует против этого объединения, студенты обратились к Президенту и в разные инстанции. Что ими движет? Я вижу, что они хотят учиться в лесном вузе с традициями, где их будут учить патриоты лесного дела. Для сохранения фундаментального образования у нас должны быть лесные вузы, если мы не ради красного словца говорим о кадрах и качественном высшем образовании. Уже есть примеры поглощения МГУ леса, Архангельского института леса более крупными вузами: для их профессиональных коллективов это обернулось тотальным сокращением, а для многих сотрудников и личной трагедией.
Вообще, много претензий к качеству управленческих решений в стране: и в госсекторе, и в коммерческих компаниях многие люди плохо понимают, за что берутся. Когда профессионал лесного дела руководит в регионе отраслью и занимается тем, чему он сначала учился, наработал опыт, у него совершенно другие подходы и к людям, и к условиям их труда, не такие, как у так называемых антикризисных менеджеров. Некоторые из них думают, что лес растет сам и не надо ничего делать.
Рослеспрофсоюз выступает за то, чтобы вуз остался самостоятельным. Тем более по поручению главы кабмина Дмитрия Медведева планировалось сделать из него крупный образовательный и научно-исследовательский центр в лесной сфере. А на какой еще базе создавать профильный центр? Там сохранились кафедры, которые возглавляли классики, основоположники русской лесной школы. Только люди, обучавшиеся в таких образовательных учреждениях, способны вытащить отрасль из нынешней ямы.
– Еще одна болевая точка – Шиес на юге Архангельской области. Какова ваша позиция?
– Обсуждаемая нами тема благосостояния работников имеет большое значение. Но какого бы уровня достатка мы ни достигли, без решения экологической проблемы все средства уйдут на лечение. Уверен, что социальную защиту уже нельзя обсуждать без экологической проблематики. Реформа обращения с отходами затрагивает все районы России, но почти не учитывает природно-климатических особенностей северных территорий, где экосистема сложная и трудно восстанавливаемая. Члены нашего профсоюза, которые работают в тех местах, как никто другой знают, насколько тяжело восстанавливается там почва. Прошла техника – и колея не заживает несколько лет. А сегодня в северных лесах реализуется проект гигантского полигона для захоронения бытовых отходов, что, естественно, вызвало протест. Очевидно, что подготовка к строительству полигона проводилась не совсем открыто для местного населения.
Нежелание властей вести диалог с обществом и действовать с учетом мнения граждан приводит к тому, что протесты становятся все более политизированными. В радиусе 90 км от полигона в Шиесе окажутся около 300 тысяч жителей только Республики Коми, включая столицу региона город Сыктывкар и один из крупнейших комбинатов – «Монди Сыктывкарский ЛПК», на котором члены нашего профсоюза работают целыми семьями.
В самой непосредственной близости от полигона – Жешарт, где на фанерном комбинате также трудятся члены Рослеспрофсоюза. При этом никакого обсуждения этой проблемы с населением в республике не происходит. В Архангельской области проблема Шиеса непосредственно затрагивает интересы большого числа членов Рослеспрофсоюза, работающих в филиале АО «Группа “Илим”» в г. Коряжме (Котласский ЦБК) – до него 120 км. Мы поднимаем эту проблему, потому что она значима для наших людей.
Недавно весь мир всколыхнуло выступление юной эко-активистки Греты Тунберг, вдохновившей многочисленные протесты против климатической политики ряда стран. Можно по-разному относиться к этой теме, но возникает естественный вопрос: почему не спрашивают детей российского Севера? Как объяснить детям, отдыхающим в профсоюзном лагере «Орленок» в Республике Коми, кто и почему разрешил создать гигантскую свалку рядом с их местом отдыха, всего в 70 км?
Сегодня жители лесных регионов, срубившие одно дерево для своих нужд, зачастую привлекаются к суровым мерам ответственности. И это закон. Но справедлив ли он, если без каких-либо разрешительных документов на станции Шиес вырублен огромный участок леса и те, кто это сделал, не понесли никакой ответственности? Если действие закона распространяется не на всех, а применяется избирательно, причина может быть только одна: коррупция.
6 октября, во Всемирный день действий «За достойный труд», собравшиеся на митинге в Сыктывкаре справедливо требовали привести незаконно используемую территорию на Шиесе в первозданный вид. Со своей стороны профсоюзы готовы организовать и провести Всероссийский субботник по высадке деревьев на восстановленной территории. Уверен, к нам присоединятся не только местные жители, но и многие россияне, озабоченные своим будущим, здоровьем своих детей.
Текст Иван Якубов
