1t: полезная инициатива или посадкобесие?

21 января 2020 года Всемирный экономический форум в Давосе (Швейцария) запустил инициативу по посадке на Земле одного триллиона деревьев, в частности, за Десятилетие восстановления экосистем (2021–2030 годы), объявленного ООН.

Инициатива ВЭФ получила название 1t. Официально заявленная миссия этой инициативы состоит в следующем:

• служить сообществу, занимающемуся лесовосстановлением, и расширять его возможности;
• создать условия, необходимые для озеленения планеты;
• разрушить препятствия для крупномасштабного сохранения и восстановления лесов;
• соединить людей, которым нужна помощь, с людьми, которые могут им помочь;
• сыграть свою роль в Десятилетии ООН по восстановлению экосистем и помочь другим сделать то же самое;
• использовать каждый день, для того чтобы исцелить планету, поскольку время не ждет.

Остается вопрос: это действительно полезная инициатива, которая поможет улучшить экологическую ситуацию на Земле, или имитация кипучей деятельности, показуха, посадкобесие? Однозначно ответить на этот вопрос пока нельзя – на практике может получиться и одно, и другое, и что-то промежуточное между этими двумя крайностями.

Почему же это может превратиться в посадкобесие и что нужно сделать, чтобы не превратилось?

Люди очень любят сажать деревья и обычно воспринимают это дело как однозначно доброе, полезное, улучшающее окружающий мир. Нередко даже наиболее критически мыслящие только от идеи посадки дерева или леса напрочь теряют критичность и не задумываются ни о смысле посадки, ни о ее результатах, ни о побочных эффектах. А смысл может быть разный, в зависимости от ситуации, результаты могут не достигаться только посадкой, а отрицательные побочные эффекты в некоторых случаях могут с лихвой перекрыть пользу.

Посадки деревьев бывают разные, но их можно разделить на две большие группы: лесовосстановление (reforestation) и лесоразведение (afforestation). При лесовосстановлении новый лес сажается на месте старого, например, после вырубки или пожара, а при лесоразведении – там, где в обозримом прошлом никакого леса не было: на заброшенных сельхозземлях, рекультивированных карьерах или на месте природных нелесных экосистем. В подавляющем большинстве случаев лесовосстановление является одним из элементов цикла лесовыращивания: срубили старый лес, посадили новый, ухаживали, разреживали, вырастили, срубили, и опять все сначала. Лесовосстановление не ведет к появлению нового леса и, как правило, даже не ускоряет его возникновение на месте срубленного (чаще всего вырубки и гари начинают зарастать так называемыми пионерными породами – березой, осиной и другими в зависимости от природной зоны – быстрее, чем человек успевает что-то посадить). За редким исключением задача лесовосстановления не в том, чтобы быстрее создать новый лес, а в том, чтобы создать лес из ценных пород, причем ценность чаще всего определяется хозяйственными, а не биологическими характеристиками. А вот лесоразведение, если все делается правильно, действительно обеспечивает появление новых лесов, за счет чего возможно увеличение поглощения углекислого газа, сдерживание опустынивания, прекращение эрозии почв и т. д. То есть по смыслу и экологическим последствиям лесовосстановление и лесоразведение существенно различаются, хотя оба представляют собой посадку деревьев, иногда даже одних и тех же.

Несколько примеров (фото 1 и 2).

В обоих примерах работы выполнены качественно и добросовестно и, скорее всего, будет получен желаемый результат – сомкнутые молодые высокопродуктивные ельники. Возможно даже, в будущем в них будет вестись примерно одинаковое лесное хозяйство, нацеленное прежде всего на выращивание и заготовку хозяйственно ценной еловой древесины.

И в том и в другом есть важный природоохранный смысл: интенсивное выращивание леса на староосвоенных землях позволяет хотя бы потенциально удовлетворить потребность человечества в древесине без вовлечения в рубку остатков диких лесов и вообще лесов высокой природоохранной ценности.

Но с точки зрения, например, уменьшения влияния человечества на климат – это принципиально разные процессы. При лесоразведении создается новый лес, который в ближайшие десятилетия будет связывать новые объемы углерода, а при лесовыращивании воспроизводится старый, который в перспективе десятилетий будет лишь компенсировать высвободившийся при рубке предыдущего поколения деревьев, переработке древесины, гниении или сжигании порубочных остатков. В первом случае вклад посадки деревьев, например, в сохранение климата можно рассматривать сам по себе, а во втором – в связке с предшествовавшей рубкой (поскольку без рубки не было бы и посадки, да и вырубка в лесу быстро бы заросла лесом, только не еловым, а березовым или осиновым). Так что смешение лесовосстановления и лесоразведения в рамках одной инициативы по посадке деревьев размывает ее суть и цели.

Посадка леса сама по себе, без последующего ухода и защиты от разнообразных неблагоприятных воздействий, чаще всего не дает никаких результатов. Чтобы из молодых деревьев вырос желаемый лес, за ним необходимо ухаживать довольно долго (в нашей природной зоне обычно 15–20 лет). Кроме того, часто требуются специальные меры по охране молодых деревьев от огня, например, пала растущей вокруг них сухой травы, по защите от вредителей и болезней, от объедания копытными и т. д. Без ухода молодые деревья чаще всего гибнут или критически задерживаются в развитии вследствие затенения травянистой растительностью или забивания быстрорастущими кустарниками и деревьями, особенно при лесовосстановлении. От такой посадки обычно не бывает никакой пользы: лес, если и вырастает, то не из тех деревьев, которые посадили. Ситуация часто усугубляется неправильно выбранной технологией посадки (например, в дно плужных борозд на плохо дренированных тяжелых почвах), низким качеством посадочного материала или посадки. В нашем лесном хозяйстве, особенно в регионах таежной зоны, лесовосстановление гораздо чаще оказывается безуспешным, чем сколько-нибудь успешным.

Так что недостаточно посадить лес, его нужно вырастить, обеспечив качественный уход, охрану от пожаров, защиту от вредителей и болезней. Иначе посадка в подавляющем большинстве случаев оказывается безрезультатной и бессмысленной.

Далее, триллион деревьев – это очень много, и непросто будет найти подходящие площади, чтобы такое количество посадить эффективно. Нормальная густота посадки лесных деревьев с запасом – с учетом того, что часть не приживутся, в большинстве природных зон составляет примерно 2000–4000 штук на гектар. При такой густоте для одного триллиона деревьев потребуется 250–500 млн га. В районах с наиболее благоприятными для роста деревьев климатом и почвами таких неиспользуемых площадей, при этом еще не занятых лесом, просто нет.

Например, в России сейчас около 60 млн га заброшенных сельскохозяйственных земель, пригодных для разведения леса, но большая часть их уже естественным образом заросла или зарастает молодым лесом, и там надо не сажать новые деревья, а нужно всего лишь создать условия для сохранения существующих (прежде всего ограничить деятельность Россельхознадзора и органов земельного контроля, вынуждающих собственников уничтожать и выжигать эти молодые леса, и просто дураков со спичками). В остальных крупных странах ситуация с благоприятными для роста деревьев неиспользуемыми землями похожая: если такая площадь долго не используется, то сама собой начинает зарастать деревьями, и чаще всего нужно сохранять выросшие, а не сажать новые, чтобы появился лес.

Самые большие площади неиспользуемых, но при этом не занятых лесом земель в районах или с экстремальным для роста деревьев климатом (чаще всего слишком холодным или слишком сухим), или на территориях, где появляющаяся древесная растительность просто уничтожается регулярными травяными пожарами. В таких условиях посадка деревьев во многих случаях бессмысленна. Например, в холодных притундровых, мерзлотных или высокогорных районах, даже если деревья получится посадить и они приживутся, скорость их роста будет настолько мала, что в обозримом будущем никакого влияния ни на углеродный баланс в атмосфере, ни на что бы то ни было, еще практически значимое, они не окажут. В большинстве остальных случаев выращивание леса потребует очень больших усилий в течение многих лет, а главное, постоянной защиты посадок от огня.

Регулярно повторяющиеся травяные палы даже в относительно благоприятном для роста деревьев климате превращают бывшие лесные ландшафты во все более открытые и малолесные, поскольку постепенно уничтожают все больше старых деревьев и весь появляющийся подрост. Сажать новый лес, не урегулировав ситуацию с пожарами, нет смысла – высаженные деревья тоже сгорят. В общем, чтобы инициатива по посадке триллиона деревьев не превратилась в посадкобесие планетарного масштаба, каждый, кто собирается принимать в этом хоть какое-то участие, должен относиться к предлагаемым действиям, следуя здравому смыслу и отвергая заведомую показуху. Тогда может получиться что-то действительно полезное.

Сажать новые леса нужно в первую очередь там, где климат и почвы благоприятны для роста деревьев, где новый лес может обеспечить выполнение важных средообразующих и природоохранных функций (например, уменьшить эрозию почвы, защитить берега водоемов от размывания, уменьшить иссушение прилегающих территорий или восстановить ранее утраченные природные экосистемы), но по каким-либо причинам сам собой не растет. Нужно добиться, чтобы новый лес состоял из местных пород деревьев, был разнообразным по составу и структуре, и за счет этого максимально устойчивым к неблагоприятным внешним воздействиям. Следует избегать посадки леса на участках, критически важных для сохранения естественных нелесных экосистем и ландшафтов. И необходимо продумать систему защиты этого леса от пожаров и других рисков в первые десятилетия его жизни, когда он наиболее уязвим. 

Текст Алексей Ярошенко,
руководитель лесного отдела Гринпис