Экологические услуги леса на службе национальной экономики и глобального климата

Последние десятилетия цивилизация развивается в условиях роста экономики, при которых в производство продукции и услуг в возрастающих объемах вовлекаются природные ресурсы и научно-технический прогресс оказывается неспособным противодействовать ухудшению состояния окружающей среды.

В этой ситуации для международного сообщества становится очевидным влияние загрязнения окружающей среды на глобальное изменение климата, как следствие, предпринимаются попытки управлять этим процессом для предотвращения неминуемых негативных последствий: экономических, социальных и экологических.

Поскольку нет ни одной страны, даже из группы с высоко развитой экономикой, экономический и научный потенциал которой позволил бы управлять климатом, и это пока монополия Всевышнего, государства с помощью системы международных институтов решили объединить интеллектуальные, финансовые и материальные ресурсы для решения экологических проблем на региональном и глобальном уровне.

Согласованные на этом направлении действия стран привели к принятию в 1992 году Рамочной конвенции ООН по изменению климата на Международной конференции ООН по окружающей среде и развитию и подписанию в 1997 году Киотского протокола. Протокол в дополнение к политическим намерениям закрепил количественные обязательства развитых стран и стран с переходной экономикой, включая Российскую Федерацию, по ограничению и снижению поступления в атмосферу парниковых газов, накопление которых признано одной из основных экологических проблем и первой причиной изменения климата.

Количественные обязательства стран, судя по результатам первого зачетного периода (2008–2012), были разные, и здесь Киотский протокол стал заложником уровня экономического развития стран, в значительной степени зависящего от масштабов потребления топливно-энергетических ресурсов (нефти, газа, угля, руд).

Киотский протокол наряду с введением мер по снижению загрязнений окружающей природной среды уделил большое внимание улучшению углеродного баланса планеты за счет поглощения углерода наземными экологическими системами, прежде всего лесными. На этом направлении не ограничились общими подходами, а ввели специальный термин «единица абсорбции» – количество углерода, абсорбированное (поглощенное) природной экосистемой и являющееся прямым результатом такой деятельности человека, как землепользование и лесное хозяйство. Практическое применение термина «единица абсорбции» возможно лишь при наличии механизмов, позволяющих оценить изменения в накоплении углерода за каждый период действия обязательств. При этом выбор экосистем, предназначенных для компенсации ущерба от загрязнений окружающей природной среды, весьма ограничен.

Названные положения Киотского протокола позволили ввести экологические функции лесов в части поглощения углерода в систему рыночных отношений. В протоколе заявлено, что страны могут не только производить единицы абсорбции для выполнения своих обязательств по снижению выброса парниковых газов, но и передавать (продавать) их другим странам.

Организация международного углеродного рынка, предложенная Киотским протоколом, теоретически была безукоризненна. На рынок выходил новый товар: квоты на выбросы парниковых газов и на их поглощение.

Для продвижения товара были предложены механизмы международной кооперации:

• торговля квотами на выбросы;
• торговля лесными квотами, измеряемыми в единицах абсорбции;
• совместные проекты с взаимодействием квот на выбросы и лесных квот;
• чистое развитие, основанное на сертифицированном сокращении выбросов.

На пути движения к рынку по этим направлениям, на которых теория зажгла зеленый свет, возникли трудности, обусловленные отсутствием у подписавших Киотский протокол сторон инструментов воздействия на страны для выполнения принятых обязательств по сокращению выбросов. На углеродном рынке появились предложения о продаже лесных квот, но не было стран, желавших обменять их на квоты на выбросы, то есть купить. Киотский протокол постигла судьба многих международных соглашений с добровольным принятием обязательств при отсутствии инструментов воздействия на стороны, не выполняющие условия соглашения (прежде всего договоров по международной безопасности).

На фоне пессимистической оценки последствий реализации Киотского соглашения нельзя не отметить достижения отдельных стран в противодействии изменениям глобального климата.

Определенные успехи в становлении и развитии углеродных рынков достигнуты в США, где создана законодательно регулируемая система отношений государства с компаниями, осуществляющими выбросы антропогенных парниковых газов, для сокращения использования ископаемых видов топлива. Успешными можно назвать программу снижения вредного воздействия на экосистемы кислотных дождей, внедренную в районе Великих озер в США и Канаде, и бюджетную программу торговли выбросами СО2 на северо-востоке США. Как следствие реализации этих программ в Северной Америке появились различные рекомендательные стандарты регистрации углерода на рынке (Чикагская климатическая биржа), которые послужили основанием для установления цен на углеродный кредит, равный одной тонне углекислого газа. При этом финансирование проектов абсорбции выбросов углерода базировалось на затратах на лесоразведение, лесовосстановление и устойчивое управление лесами. В биржевой торговле участвовали только те лесовладельцы, леса которых на законодательной основе были сертифицированы как углеродные, со специальным режимом управления и обязательствами по контролю за динамикой объема поглощенного углерода.

В нулевые годы расчетная цена углеродного кредита, торгуемого на Чикагской климатической бирже, колебалась от $0,10 до $7,40 и в среднем составляла $2,40 за одну метрическую тонну СО₂ или эквивалентного газа. При такой расчетной цене и годовом приросте сосновых насаждений в штате Алабама 6,8 м3 стоимость углеродного кредита составила $30 в год. Столь скромная сумма при немалых затраах частных лесовладельцев, согласившихся управлять лесами, отнесенными к категории углеродных, объясняется низким спросом промышленных компаний на услуги по компенсации ущерба от производимых загрязнений.

По оценке специалистов, в перспективе углеродные леса могут составить конкуренцию по доходности лесам, в которых основным видом пользования является заготовка древесины. Это относится прежде всего к регионам с неблагоприятным для окружающей природной среды углеродным балансом, и Европа в их числе.

Опыт США по созданию и развитию углеродных рынков показывает, что на этом направлении противодействия изменению глобального климата у международного сообщества нерешенных проблем больше, чем решенных.

Российская Федерация не стала создавать углеродный рынок на национальном уровне и участвовать в международных климатических проектах. Отчасти это можно объяснить благоприятной конъюнктурой на экспортных рынках углеводородов в нулевые годы, приносившей в государственную казну большие доходы, так что необходимости в институциональных реформах природопользования и экологии не было. Ни частный, ни государственный бизнес, загрязняющие атмосферу выбросами парниковых газов при добыче и использовании топливно-энергетических ресурсов, не инициировали создание совместных проектов с сельским и лесным хозяйством, предполагающих обмен квот на выброс и поглощение углерода на рыночных условиях.

Международное сообщество, изучив уроки выполнения базовых положений Киотского протокола в части противодействия изменению климата на национальном и глобальном уровне, продолжает эту деятельность в рамках Парижского соглашения по климату, подписанного 12 декабря 2015 года по итогам XXI конференции Рамочной конвенции по изменению климата. Парижское соглашение призвано заменить ограничивающий объем выбросов парниковых газов Киотский протокол, не допустить повышения среднегодовой температуры на планете к 2100 году болtе чем на 2°С и сделать все возможное для удержания потепления в пределах 1,5°С. В настоящее время средняя температура на 0,75°С выше среднегодовой в 1850–1900 годах.

Участники Парижского соглашения приняли следующие обязательства:

• разработать национальные планы по снижению выбросов, технологическому перевооружению и адаптации к климатическим изменениям и пересматривать их в сторону повышения каждые пять лет;
• планомерно снижать выбросы СО₂ в атмосферу, для чего к 2020 году разработать национальные стратегии перехода на безуглеродную экономику, при которой промышленность не должна сжигать ископаемое топливо и выбрасывать в атмосферу парниковые газы;
• наладить международный обмен «зелеными технологиями» в сфере энергоэффективности, промышленности, строительстве и сельском хозяйстве.

В отличие от Киотского протокола, Парижское соглашение предусматривает следующие условия:

• обязательства по сокращению парниковых газов принимают все государства, независимо от уровня экономического развития;
• каждая страна самостоятельно устанавливает количественные обязательства по снижению или ограничению выбросов СО₂;
• создается новый международный экономический инструмент, позволяющий финансировать проекты по снижению выбросов в других странах;
• создается комиссия международных экспертов с правом проверки представляемой странами информации об их достижениях по сокращению СО₂ (курсив мой. – Автор).

Российская Федерация постановлением правительства от 23.09.2019 подписала Парижское соглашение по климату. Для того чтобы Парижское соглашение было более действенным, чем Киотский протокол, в отношении выполнения странами принятых обязательств, Европейский союз, применяя положение о создании международного экономического инструмента, выразил намерение ввести так называемый углеродный налог. По замыслу Европейского союза это будет налог на продукцию с повышенным углеродным следом, под которым понимается объем парниковых газов в пересчете на двуокись углерода, который выделяется при изготовлении и эксплуатации продуктов металлургии, химической промышленности, а также при использовании природного газа и нефти. При этом должен учитываться ущерб как непосредственно от выпуска продукта, так и от производства материалов, из которых он изготовлен. Механизм сбора такого налога пока не ясен, как и цели, на которые будут направлены собранные средства. Очевидны лишь негативные последствия для экспортеров продукции с повышенным углеродным следом, к которым относится и Российская Федерация.

Для того чтобы препятствовать введению углеродного налога, страны – экспортеры углеродосодержащей продукции, несомненно, будут принимать дипломатические меры, ссылаясь на нормы ВТО. Однако еще не поздно вернуться к тем подходам, которые были выработаны в соответствии с нормами Киотского протокола для введения экологических функций в систему рыночных отношений. При этом возможны два сценария принятия политических решений.

Сценарий А. Ущерб от загрязнения окружающей природной среды выбросами парниковых газов компенсируется поглощением их природными экосистемами, в первую очередь лесом. На национальном уровне это обеспечивается реализацией климатических проектов, участниками которых, с одной стороны, являются компании, поставляющие на экспорт продукты с повышенным углеродным следом, то есть загрязняющие окружающую природную среду, а с другой – юридические лица, осуществляющие хозяйственное управление лесами, получившими на законодательном уровне статус углеродных.

Стороны взаимодействуют в открытом публичном пространстве на основе соглашения, с соблюдением рыночных принципов под контролем международных экспертов. Выполнение промышленными компаниями принятых обязательств по покупке лесных квот, подтвержденное международными экспертами, является основанием для освобождения от уплаты углеродного налога.

Сценарий Б. Этот вариант основан на предположении, что Европейский союз, руководствуясь нормами Парижского соглашения по климату, может создать региональный климатический фонд для финансирования проектов, направленных на улучшение состояния окружающей природной среды путем снижения или ограничения выбросов СО₂, и проектов по созданию и развитию экосистем, поглощающих углерод. При создании лесных экосистем партнерами регионального Европейского климатического фонда могут стать юридические лица, осуществляющие хозяйственное управление углеродными лесами.

Сценарий Б, предусматривающий использование средств регионального климатического фонда, обещает больше сложностей при реализации и неизбежность труднопредсказуемых политических факторов. Во избежание ущерба от взимания углеродного налога на экспортные продукты с повышенным углеродным следом, Российская Федерация должна своевременно позаботиться о формировании законодательной базы, позволяющей поставить экологические функции лесов на службу национальной экономике и глобальному климату. Причем независимо от выбранного сценария выполнения обязательств по Парижскому соглашению.

В настоящее время российская законодательная и нормативная база, устанавливающая участие лесов в формировании углеродного баланса планеты, представлена методикой количественной оценки поглощения углерода лесами Российской Федерации на основе данных лесной статистики. Оценка охватывает все земли лесного фонда и иные категории земель, на которых расположены леса.

Несмотря на то что, ввиду отсутствия страновых границ в атмосфере, все леса Российской Федерации служат экологии и глобальному климату, поглощая из парниковых газов углерод и выделяя необходимый всему живому кислород, в качестве объекта для реализации национальных и международных климатических проектов их рассматривать нельзя. Таким объектом могут стать только лесные или нелесные земли, получившие законный статус углеродных лесов, с ведением хозяйства и управлением, подчиненными одной цели: поглощению углерода.

К углеродным лесам нельзя отнести эксплуатационные, оборот которых и объемы рубок подчинены экономической цели: получению лесного дохода. Иная специализация и у городских лесов, предоставляющих населению рекреационные услуги, и у водоохранных лесов, обеспечивающих необходимый уровень и качество воды в реках и озерах.

По опыту зарубежных стран, углеродные леса целесообразно создавать на нелесных землях, таким образом выводя их из конкуренции с лесами другого целевого назначения. В Российской Федерации есть большие возможности для этого. Речь идет о выведенных из оборота бывших сельскохозяйственных землях, в первую очередь пахотных, в свое время унавоженных и обогащенных минеральными удобрениями. В настоящее время большая часть этих земель заросли кустарниками и мелколесьем.

Развитием таких экосистем управляет исключительно природа, и не всегда в интересах человека. Будущее этих земель с позиций выбора собственника и конечной цели хозяйствования до сих пор не определено: на них претендует государство, рассчитывая присоединить к лесному фонду, и наследники бывших «социалистических» сельхозформирований не оставили надежды вернуть их сельскому хозяйству*.

В сложившейся ситуации эксперимент по созданию и развитию на заброшенных сельхозземлях углеродных лесов представляется политически актуальным с точки зрения выполнения обязательств по Парижскому соглашению и экономически конкурентным в сравнении с возвращением в сельскохозяйственное производство. Для того чтобы эксперимент удался и дал зеленый свет стоимостной оценке экологических функций лесов, смягчив тем самым негативные последствия введения Европейским союзом углеродного налога, Российская Федерация должна сформировать законодательную и нормативную базу функционирования углеродных лесов, предусматривающую следующее:

• создание правового статуса углеродных лесов с внесением изменений в лесное и смежное законодательство;
• создание правового статуса и регламента деятельности юридических лиц, осуществляющих хозяйственное управление углеродными лесами под контролем международных экспертов;
• инвентаризацию лесных и нелесных земель, соответствующих требованиям для создания на них углеродных лесов;
• подготовку, переподготовку и повышение квалификации кадров с созданием в магистратуре и бакалавриате новых направлений в области экологического менеджмента;
• привлечение внимания средств массовой информации (телевидения, радио, интернета) к новой парадигме природопользования.

Научный задел, наработанный при реализации Киотского протокола, дает уверенность в решении поставленных задач. 

Текст:
Анатолий Петров,
д-р экон. наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ

Фото на превью pixabay.com