Закон о валежнике обернулся уголовными делами

Как, отправившись в лес, не попасть под статью?

Жителю Нижегородской области грозит семь лет колонии за беспечность в сборе валежника.

Геннадий Толчонков из села Зверево Нижегородской области в минувшем году задумал построить сарай. Сруб решил сделать из поваленных ветром деревьев: «Наш лесник сообщил, что вышел новый закон о сборе валежника. – Мол, бери все, что лежит на земле, хоть сто телег. Закон не ограничивает! Я и собирал бревна по принципу: валяется – значит, валежник».

В течение нескольких месяцев Геннадий ездил в лес на небольшом тракторе с прицепом. А в ноябре к нему пришли полицейские и предъявили обвинение: под видом валежника он вывез из леса товарную древесину. «13 сосен в итоге были признаны не валежником, – говорит обвиняемый. – Оказывается, с их веток желтая хвоя еще не опала! По версии следствия, семь сосен я вообще повалил трактором, а не поднял с земли. Мы с адвокатом уже не раз предлагали провести следственный эксперимент, чтобы показать: мой трактор не повалит такие сосны! Но нам в этом отказали».

Сейчас Толчонков ждет суда. Ущерб от незаконной порубки, в которой он обвиняется, признан особо крупным. За такое преступление положен штраф до 3 млн руб. или лишение свободы на срок до семи лет. Оказывается, бесплатно можно брать только такую древесину, которая, кроме как в печку, уже никуда не годится. А если дерево повалено бурей, но еще покрыто листвой и цепляется корнями за землю, выпилить из него бревно – самоуправство и воровство.

Впрочем, еще недавно правонарушением был даже самовольный сбор хвороста для шашлыка. В январе 2019 года вступили в силу поправки в Лесной кодекс, разрешившие гражданам свободно заготавливать валежник для личных нужд. И сразу пошли сообщения о людях, оштрафованных за слишком широкое толкование этого послабления.

Дмитрий Гончаров из Алтайского края, например, был наказан на 1 тыс. руб. за то, что спилил две сухие сосны. «Они лежали вывороченные с корнем, так и гнили: хвоя давно опала, кора отвалилась, на стволах были следы короеда», – рассказал он. Сосны штрафник распилил на доски для пристройки к своему дому: «А как иначе? Лес у нас стоит 9 тыс. руб. за куб. Откуда такие деньги при наших зарплатах?». При этом бесплатный хворост на дрова никто из здешних жителей не собирает: у всех газовое отопление.

Добавили путаницы и региональные власти, устанавливающие правила сбора природных ресурсов с учетом местных особенностей. В Пензенской области запретили использовать в работе с валежником пилы. В Тверской решили, что длина веток и бревен, которые можно взять, не должна превышать 1 м. Можно ли таким способом заготавливать не гнилушки, а нормальное топливо – об этом чиновники, как водится, не подумали.

«Чтобы исправить перегибы, пришлось вмешаться Москве. В рамках парламентского контроля мы направили запросы руководителям регионов, где свободный сбор валежника, установленный федеральным законом, был обставлен разными ограничениями. И регионы свои ошибки исправили», – рассказал председатель Комитета Госдумы по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям Николай Николаев. Мы удостоверились: пилы действительно реабилитированы повсеместно. Конфликтов из-за сбора в лесах сушняка стало меньше. В той же Нижегородской области, кроме громкого уголовного дела в 2020 году и начале 2021 года, выписано семь штрафов за нарушение правил заготовки гражданами валежника.

При этом в Краснодарском крае осталось требование оповещать лесничество о предстоящей заготовке валежника и о выборе участка, где такая заготовка будет вестись, за 15 дней до начала работ. Зачем, если речь идет всего лишь о сборе веток и бревен, утративших все признаки жизни? Или смысл этого требования в том, чтобы как можно меньше людей пошло собирать топливо, не желая связываться с лесной бюрократией?

«Закон о свободном сборе валежника мы приняли по просьбе людей. И он реально помогает людям. В Сибири годовая экономия на дровах достигает 30 тыс. руб.», – так оценил Николай Николаев эффект от либерализации всего одного лесного правила.

А в Комитете Госдумы по труду и социальной политике недавно предложили сделать следующий шаг – разрешить гражданам заготавливать для личных нужд сухостой, то есть те деревья, которые еще держатся корнями за землю, но уже умерли или приговорены к смерти. Очевидно: будь в законодательстве подобная норма, уголовного дела Толчонкова просто не было бы. А государство получило бы много помощников в санитарной очистке лесов – в виде населения. Ведь такую древесину уже можно использовать для стройки, и спрос на нее будет не только в районах, где нет газового отопления.

Но у такого решения, как полагает Николай Николаев, есть свои подводные камни: «А кто будет определять, однозначно погибло дерево или нет? Да, нужно очищать леса, но под контролем специалистов, чтобы не поощрять браконьерство.

А сейчас, во-первых, штаты лесничеств сильно сокращены, и оценить целесообразность вырубки просто некому. И во-вторых, лесничий имеет право очищать от сухостоя только те участки, которые официально признаны захламленными на основе лесоустройства. Такие мероприятия проводятся раз в 10 лет, и в течение этого периода оперативно учесть изменения в состоянии лесов сложно. А процедура назначения санитарных вырубок очень громоздкая, требует согласования решений между разными районными и областными структурами.

Когда вводились новшества по валежнику, я был на одном из областных совещаний, и лесничие на нем предлагали облегчить доступ к заготовке сухостоя не только населению, но и предпринимателям. В одном лесничестве могут быть десятки погибающих гектаров, которые одиночки-частники освоить не смогут. А если их отдать коммерсантам, то они, используя специальную технику, под контролем лесничего и отжившие деревья спилят, и молодой подлесок сохранят. Вот это было бы и по-хозяйски, и по-государственному». 

Текст «АиФ»