Коронавирусная «встряска» для лесной отрасли

Движущие силы рынка в России и мире

В России и в мире 2020 год запомнился несколькими событиями. На макроуровне это пандемия COVID-19 и падение курса рубля. В узком отраслевом контексте запомнились резкие колебания цен, связанные с разбалансировкой спроса и предложения из-за последствий распространения коронавируса, новые законодательные инициативы, логистические проблемы и экспортные ограничения.

Весь 2020 год сохранялось избыточное предложение поврежденной короедом древесины из Европы. «Новая норма» пока не установлена. Предлагаем вниманию читателей попытку сбалансированного взгляда на основные недавние события и тренды.

Влияние пандемии на баланс спроса и предложения

Потрясение от пандемии COVID- 19 привело к большим перебоям в цепочках поставок и логистике в первой половине 2020 года, а также серьезному сдвигу спроса. К счастью, прогнозы о затяжном падении спроса вследствие пандемии не сбылись. Произошло обратное: спрос на пиломатериалы и древесные плиты в целом восстановился уже к лету 2020 года.

Наиболее волатильными цены на древесную продукцию были на американском рынке. В 2020 году пиломатериалы подорожали до абсолютных максимумов и продолжали расти в цене почти всю первую половину 2021 года. К середине мая 2021 года цены на Чикагской товарной бирже превысили $1650 за 1000 досковых футов (больше 1000 USD/м³, строганые хвойные пиломатериалы камерной сушки, размеры до строгания; (рис. 1). Похоже события развивались и на рынке других строительных материалов из дерева. Например, средние цены на плиты OSB на юго-востоке США выросли в 2020 году более чем вдвое в годовом исчислении: с $187 в 2019 году за 1000 квадратных футов при толщине 7/16’ (181 USD/м³ при толщине 11,1 мм) до $429 в 2020 году (415 USD/м³). В Европе цены во втором полугодии 2020 года также были выше долгосрочных средних, но по итогам года средние цены все же оказались ниже уровня 2019 года (250 евро/м³ в 2020 году против 80 евро/м³ в 2019 году).

Резкий рост цен на пиломатериалы и плиты OSB в США был вызван рядом факторов, в основном следующими:

• закрытием некоторых лесопильных и плитных мощностей в первой половине 2020 года из-за падения спроса на фоне пандемии COVID-19 и отчасти из-за сложностей с поставкой древесного сырья в некоторых регионах (например, в Британской Колумбии). Это привело к перебою в поставках и послужило начальным триггером роста цен летом 2020 года, когда спрос начал оживать;
• скачком спроса в сегменте DIY из-за ограничений в пандемию, а также быстрым восстановлением активности в новом жилищном строительстве в США (по итогам 2020 года объем нового жилищного домостроения в США на 8% превысил показатели 2019 года (рис. 2);
• рекордно низкими за последние полвека ипотечными ставками в США, самая низкая ставка отмечена в январе 2021 года на фиксированную ипотеку на 30 лет – примерно 2,65%, после этого процентные ставки стали понемногу расти в первой половине 2021 года при ускоренном повышении инфляции;
• ожиданием инфляционных рисков в США из-за обширной монетарной поддержки в 2020–2021 годах.

Текущая ситуация предоставляет очевидные возможности экспортерам из Европы и России. К сожалению, российские игроки в полной мере не воспользовались ситуацией в 2020 году. Поставки из России в США не превысили 100 тыс. м³ за год. Основные причины следующие: исторические (отсутствие наработанных связей, сертификатов); логистические (стоимость и длительность доставки, связанные с этим неопределенности цен); производственные (готовность к выпуску востребованных продуктов). Для сравнения: поставки пиломатериалов из Германии в США в 2020 году составили 1,9 млн м³, это на 54% выше уровня 2019 года.

Рост цен привел к увеличению EBITDA всей отрасли, особенно компаний, работающих преимущественно в Северной Америке. Как пример показана EBITDA компаний сегмента «Деревообработка», одного из семи отраслевых сегментов, представленных в финансовом бенчмаркинг-отчете B3NCH за март 2021 года. B3NCH в последние годы публикует результаты по более чем 30 финансовым показателям примерно 100 мировых лесопромышленных компаний разных отраслевых сегментов.

Несмотря на сложности первого полугодия 2020 года, по итогам года североамериканские компании сегмента «Деревообработка» получили рекордную EBITDA. Среди них преимущественно лесопильные Interfor и Conifex, пеллетные Enviva и Pinnacle RE, преимущественно плитные Norbord и Louisiana Pacific, а также компании широкого профиля Weyerhaeuser, Boise Cascade и ряд других. Средняя EBITDA в сегменте «Деревообработка» в мировом масштабе недотягивала до 10% в 2019 году, но превысила 20% в 2020 году.

Рост прибыльности отмечен также в сегментах «Целлюлоза», «Тиссью» и «Гибкая упаковка». С другой стороны, сегменты «Упаковка» (кроме гибкой) и «Полиграфические бумаги» продемонстрировали снижение EBITDA в 2020 году по сравнению с предыдущим годом. С ростом прибыльности крупнейших публичных деревообрабатывающих компаний выросла и их рыночная капитализация. Аналогичный рост наблюдался в других сегментах. Это привело к общему росту индекса SBI (StepChange B3NCH index), который превысил в 2021 году уровень 2018 года (рис. 4).

Индекс SBI обрушился в марте 2020 года при падении мирового рынка в первую волну коронавируса. Стоимость компаний сегмента «Деревообработка» упала на треть – это рекорд среди сегментов, участвующих в индексе SBI. Однако рыночная капитализация деревообрабатывающего сегмента к февралю 2021 года выросла на 112%, превысив даже рост индекса S&P500.

M&A-активность в лесной отрасли

2020 год и первая половина 2021 года отмечены сделками по слиянию и поглощению. Несколько показательных примеров.

В сегменте деревообработки:

• West Fraserп приобрела Norbord (рис. 5) за $3,1 млрд (~10,4x от EBITDA компании);
• Binderholz приобрела в США заводы Klausner Lumber One (в соперничестве с MM-Holz и Mercer) и Klausner Lumber Two (в соперничестве с MM-Holz) за $145 млн.

В сегменте ЦБП:

• IP продала ряд активов, в том числе Kwidzyn в Польше группе Mayr-Melnhof Karton;
• Mayr-Melnhof Karton приобрела Kotkamills (7,8x от EBITDA компании);
• Paper Excellence выиграла арбитражный спор и продвинулась к сделке по покупке Eldorado Brazil (судебные разбирательства в отношении Eldorado между Paper Excellence и семьей Батишта начались в сентябре 2018 года), а в мае 2021 года подписала соглашение о приобретении Domtar, сделка оценивается в $3 млрд будет закрыта во второй половине 2021 года.

В биотопливном сегменте:

• Drax купила Pinnacle Renewable Energy за 741 млн канадских долларов, сумму, эквивалентную 14x EBITDA. По итогам сделки Drax стала не только крупнейшим потребителем пеллет в мире в 2020 году (4,3 млн т), но и вторым в мире после Enviva (5,3 млн т) производителем (4,1 млн т в 2020 году);
• Enviva завершила приобретение Georgia Biomass и объявила о планах к 2022 году увеличить годовую мощность заводов компании до 6,8 млн т.

В России движущей силой активности в М&A была Segezha Group, которая приобрела Karelian Wood Company и расширила контроль над арендной базой леса, приобрела Новоенисейский ЛХК в Лесосибирске. Компания планирует увеличить расчетную лесосеку к 2030 году примерно до 20 млн м³ в год с нынешних 8,1 млн м³ в год. В апреле 2021 года Segezha Group вышла на IPO в с коэффициентом EV/OIBDA = 9,4 по OIBDA 2020 года, и с общей оценкой компании в 125,5 млрд руб. (~1,4 млрд евро). По итогам IPO АФК «Система» остается главным владельцем Segezha Group, контролируя более 70% акций.

Оборот крупнейших по выручке публичных мировых компании лесного сектора в 2019 году превышал 1 млрд евро (рис. 5). West Fraser уже была среди мировых лидеров сегмента «Деревообработка», а после приобретения Norbord, вероятно, стала и абсолютным лидером. Сейчас West Fraser крупнейшая публичная лесопильная компания, один из мировых лидеров в производстве фанеры, а после приобретения Norbord и крупнейший в мире производитель OSB, с активами не только в Северной Америке, но и в Европе. Можно проследить EBITDA компаний West Fraser и Norbord в 2015–2020 годах (см. рис. 3, обведены красными кругами) и посмотреть выручку и чистую прибыль в I квартале 2021 года (см. рис. 5); чистая прибыль эквивалентна стоимости строительства нескольких современных крупных заводов по выпуску пиломатериалов или древесных плит.

Стоит отметить, что две частные компании – Georgia Pacific и Kronospan Group по выручке сопоставимы с West Fraser. Однако они не публикуют подробную финансовую отчетность и их сложно правильно разместить в ряду крупных публичных компаний (см. рис. 5).

Для иллюстрации масштаба West Fraser эффектно сравнение ее достижений с российскими. Выручка West Fraser по древесной продукции сопоставима с выручкой ЦБП России (после вычитания интегрированных потоков от целлюлозы к бумаге/картону), а также с продажами всей лесопильной отрасли России, включая небольшие лесопилки, не попадающие в официальную статистику, или всей древесно-плитной отрасли вместе с производством деревянной мебели. Общая выручка West Fraser также примерно равна выручке российского деревянного домостроения, если принять цену квадратного метра жилья 40 тыс. руб. (450 евро/м2).

Во второй половине 2021 года и в 2022 году активность M&A, возможно, будет расти, в том числе в сегменте древесной продукции. Такие ожидания обусловлены следующими факторами:

• положительной прибыльностью и благоприятной рыночной конъюнктурой;
• сравнительно небольшим количеством банкротств в 2020 году за счет поддержки игроков в предбанкротном состоянии и ограничений банкротства по инициативе сторонних лиц;
• введением с 1 июля 2021 года и с начала 2022 года Россией новых пошлин на экспорт круг­лого леса и пиломатериалов влажностью свыше 22% из хвойных пород, а также дуба, бука и ясеня (тариф для хвойных пиломатериалов составит 10%, но не менее 13 евро/м³), что может вызвать дополнительные банкротства.

Кстати, новые пошлины едва ли остановят экспорт хвойных пиломатериалов (особенно при нынешних ценах), но такой шаг транслирует отрасли позицию российского правительства: последовательно стремиться к повышению добавленной стоимости древесной продукции внутри страны. Кроме того, меры могут быть и более жесткими – вследствие высоких цен.

Также на инвестиции и активность в M&A негативно влияет непредсказуемость государственных мер. К примеру, 15 мая 2021 года были анонсированы изменения, вступающие в силу 1 июля 2021 года. В отрасли сохраняется неуверенность относительно объема, сроков и содержания новых мер, которые, кроме прочего, могут включать временный запрет или введение пошлин на экспорт пиломатериалов камерной сушки, запрет на экспорт кругляка (в том числе березового) и древесно-стружечных плит и т. п.

При нынешнем инвестиционном климате в России трудно представить крупномасштабные инвестиции из-за рубежа. Однако отмечается взаимный рост инвестиций Европы и Северной Америки. Из крупных европейских компаний в Северной Америке уже активны Binderholz, Drax, Kronospan, Swiss Krono и Egger. В эту же группу ранее входила компания «Илим Тимбер», но она продала американские активы в 2014 году. Обратными примерами североамериканских компаний в Европе могут служить West Fraser (бывшие активы Norbord) и Canfor (лесопильные активы VIDA и бывшие заводы Bergs). В ЦБП крупнейшим трансатлантическим игроком остается IP с активами в том числе в России (Светогорский ЦБК и группа «Илим»).

Инвестиционный климат в России

Проблему для отрасли представляет противоречивая динамика инвестиционного климата в России. С 2006 года инвестусловия часто критиковали за риски для инвесторов и непредсказуемость. Причем непредсказуемость сочетается с последовательными усилиями правительства (надо сказать, с благими намерениями), направленными на повышение прозрачности происхождения потоков древесного сырья и продукции и степени глубокой переработки древесины в стране.

По заявлениям правительства, меры увеличения прозрачности нацелены на борьбу с нелегальной лесозаготовкой. Игроки отрасли также часто критикуют эти меры за избыточный контроль и непредсказуемость изменений. По мнению многих компаний, дополнительный контроль и регулирование прежде всего бьют по тем, кто полностью выполняет требования закона, и ужесточение норм приводит к росту их издержек.

Усилия, направленные на рост добавленной стоимости лесной продукции, приводят к ограничению экспорта продукции низкого передела: круглого леса и сырых пиломатериалов. Подобные инициативы вводятся с 2006 года, очередное ужесточение законодательства было объявлено в 2019 году и должно оформиться в законодательные акты к концу 2021 года (но не включает меры, описанные в предыдущем разделе). Помимо самих ограничений, негативно влияет на инвестиционный климат в отрасли их непредсказуемость.

Обсуждается также временный запрет на экспорт ДСП для защиты местных производителей мебели. Как и в ситуации с пиломатериалами, эта инициатива не учитывает значительный разрыв между производственными мощностями в России и способностью российского рынка поглотить этот объем в случае полного запрета экспорта.

Между тем доля экспорта кругляка в общем объеме экспортных поставок лесопромышленной продукции из России упала с 37% в 2006 году до 9% в 2020 году (рис. 6). А доля России в мировом объеме экспорта круглого леса уже сопоставима с ее долей в мировом объеме лесозаготовки индустриальной древесины (10%) и значительно ниже доли в мировом экспорте пиломатериалов (20%).

Новые трудности

Одной из недавних важных проблем, не связанных с пандемией коронавируса, стала ситуация с древесным сырьем в Европе. Масштабное распространение короеда привело к увеличению лесозаготовки в Германии, Румынии и Швеции и других странах. Если в начале пандемии избыток доступной древесины и низкий спрос обрушили цены, то теперь цены снова растут – на фоне оживления спроса и нехватки продукции. Европа, вероятно, прошла пик эпидемии короеда в 2020 году. В России мы можем увидеть аналогичную ситуацию в середине 2020-х годов. Для сравнения: полный цикл подобной эпидемии в Британской Колумбии продолжался с середины 1990-х до середины 2010-х.

В 2019 году из-за короеда объем заготовки в Германии составил 31,7 млн м³, почти втрое превысив объемы 2018 года. Доля поврежденной жучком древесины за это время выросла с 18 до 46%. 98% поврежденной древесины пришлись на хвойные леса, в первую очередь монокультурные еловые. Эпидемия продолжалась и в 2020 году. Основными драйверами ее развития стали теплые зимы, эффективная охрана от пожаров и сухая погода летом – все это вызвало рост популяции вредителей.

25 лет назад Британская Колумбия (канадская провинция, в которой проживает около 5 млн человек) сильно пострадала от эпидемии короеда (Mountain pine beetle). За эпидемией последовало увеличение заготовки леса, производства пиломатериалов и инвестиций в расширение лесопильных мощностей. Объемы лесопиления достигли пика в 2005 году. К 2012 году потеря запаса древесины на корню оценивалась в 723 млн м³ деловой сосновой древесины, пострадали 53% древостоя. Эпидемия отступила только когда были полностью уничтожены крупнейшие деревья.

В 2005 году в Британской Колумбии объем выпуска пиломатериалов был сопоставим с нынешним объемом, произведенным в России или в Австрии, Швеции и Финляндии, вместе взятых. К 2020 году объемы сократились почти на половину – как если бы ушли с рынка 40 крупных лесопильных заводов (рис. 7). Учитывая неразвитость сети лесных дорог в России, можно предположить, что эпидемия вредителя, сравнимая по масштабу с канадской или нынешней европейской, приведет к масштабной потере древостоя без возможности конвертации поврежденных деревьев в продукцию с высокой добавленной стоимостью. Однако, если извлечь уроки из произошедшего в Канаде и Европе, риск можно снизить.

В целом лесопромышленный сектор сохранит высокую динамичность. Мировой спрос на лес и древесную продукцию по-прежнему будет расти. У России большие перспективы, ввиду ее колоссальных лесных ресурсов и возможностей. Главным тестом на профессионализм для любого предпринимателя в лесной отрасли остается разработка и успешная реализация стратегии, которая приносит прибыль, несмотря на все сложности.

Вероника Шай, операционный директор StepChange Consulting
Алексей Бесчастнов, старший менеджер StepChange Consulting GmbH