Система пользования валежником в России в XVIII – начале ХХ века
Валежная древесина до недавнего времени, в соответствии с лесным законодательством Российской Федерации, относилась к древесным ресурсам. С точки зрения лесоводческой науки это оправданно, поскольку валежник представляет собой лежащие на поверхности почвы мертвые стволы деревьев или их части, образующиеся при естественном отмирании, ветровале, буреломе, снеголоме, повреждении насаждений вредными насекомыми, грибными болезнями и лесными пожарами, а также при рубках. Однако подобная градация затрудняет организацию рационального лесопользования, поскольку режимы использования древесных и недревесных ресурсов в нашей стране существенно отличаются.
В соответствии с действующим Лесным кодексом Российской Федерации граждане имеют право заготавливать и собирать недревесные лесные ресурсы для удовлетворения собственных нужд. Но отсутствие в действующем перечне недревесных ресурсов валежника фактически означает, что его заготовка должна осуществляться на тех же основаниях, что и других видов древесины. А это предусматривает необходимость заключения договора аренды лесного участка или купли-продажи лесных насаждений (в случае, если лесной участок не предоставляется).
Сбор валежника без соответствующих разрешительных документов де-юре является противоправным деянием, за которое предусмотрена административная или уголовная ответственность, вплоть до лишения свободы на срок до двух лет.
Правоприменительная практика по вопросам преследования лесонарушений в виде сбора валежного леса в российских регионах последние годы не отличалась единством. В одних власти не препятствовали гражданам в сборе сухого леса для отопления своих жилищ, однако в других, следуя букве закона, заставляли оформлять соответствующие договоры и соблюдать все лесозаготовительные регламенты.
За несколько истекших лет от депутатов и представительных органов власти субъектов Российской Федерации, в частности Алтайского краевого законодательного собрания, в Государственную думу были направлены на рассмотрение пять законопроектов. Все они предусматривали внесение изменений в действующий Лесной кодекс в части перевода валежника из категории древесины в категорию недревесных лесных ресурсов. Наконец, в апреле 2018 года Государственная дума приняла соответствующий закон. Эта новелла стала лишь началом совершенствования системы правового регулирования отношений в сфере лесопользования и лесоохраны. В дальнейшем потребуется большая организационная работа по подготовке правил пользования валежником. И проводить ее нужно с учетом лесохозяйственных особенностей отдельных регионов, зарубежного опыта и с опорой на исторические традиции отечественного лесопользования.
В статье рассматривается формирование и развитие системы пользования валежным лесом, характеризуются ее основные особенности с XVIII до начала ХХ века.
История использования валежного леса напрямую связана с уровнем развития лесного хозяйства, она затрагивает не только лесоэксплуатационное, лесоохранное, лесокультурное и лесоинженерное направления деятельности специализированных государственных органов, но и социально-экономическую сферу, демонстрируя зрелость отношений государства и населения.
Леса Российской империи в дореволюционный период подразделялись на государственные (казенные и имевшие особое предназначение), общественные и частные. Поскольку наиболее обширной категорией были государственные леса и только в рамках казенного лесного хозяйства могла сложиться единая система пользования валежником, помимо экономической, имевшая очевидную социальную направленность, следует охарактеризовать лесопользование в государственных лесах.
В дореволюционной справочной лесоводческой литературе «валежник», или «валеж», определялся как «лес, лежащий и утерявший уже некоторые качества свежесрубленного леса, образовавшийся из поваленных и поломанных ветром, навалом снега, ожеледью или другими причинами целых деревьев или частей их, а также из срубленных и невывезенных из лесу деревьев, равно как и оставшиеся в лесу от заготовок лесных материалов вершины, сучья и части стволов, но не щепа и мелкие ветви». Основные признаки валежника без каких-либо существенных изменений сохранились до наших дней. Дореволюционное лесное право также не отделяло валежник от древесной лесной растительности, однако система использования валежника и предоставления населению права пользования им была более гибкой, чем современная.
С начала формирования отечественной лесной отрасли в первой четверти XVIII века валежный лес, непригодный для нужд армии и флота, рассматривался как топливо взамен качественного строевого леса. Уже Петр I в именном указе от 28 февраля 1715 года «О нерубке годных к корабельному строению лесов» предписывал, под страхом денежного и телесного наказания, использовать на дрова исключительно валежник, а также деревья, негодные на «хоромное и корабельное строение». В вальдмейстерской инструкции, которая стала венцом законотворческой деятельности Петра I в сфере лесного хозяйства, подтверждалось преимущественное перед растущим лесом пользование валежником, если он негоден для корабельного строения. Заготовка таких лесоматериалов на собственные надобности могла вестись населением по упрощенной схеме, при которой разрешения ответственных за состояние лесов вальдмейстеров не требовалось.
Многие леса, особенно в малонаселенных районах страны, были в буквальном смысле завалены валежником до непроходимого состояния. На характер лесопользования (в том числе валежной древесиной) существенное влияли особенности регионов Российской империи, которые определялись как природными факторами, так и укладом жизни населения. Так, в прибалтийских губерниях были распространены сервитутные права населения на круглогодичное пользование валежником из казенных лесных дач без каких-либо ограничений и за символическую плату. В лесах Прибалтики и густонаселенных южных и центральных губерний валежник почти отсутствовал, так как выбирался и использовался на нужды населения. В более лесистых и менее населенных местностях, особенно в Сибири и северных губерниях, население предпочитало брать для отопления домов растущий лес высокого качества, оставляя старые деревья, а для очистки лесов от валежника местные жители прибегали к помощи огня с риском лесных пожаров.
Среди причин накопления мертвой древесины в лесах были не только природные особенности, но и недостатки лесохозяйственной системы. Уборка порубочных остатков (вершинника, отрубов, крупных сучьев, коры, ветвей) в казенных лесах долгое время возлагалась на тех, кто покупал лес или получал его бесплатно, что было самым простым, но, к сожалению, не самым эффективным способом борьбы с захламленностью лесных дач. По мере интенсификации лесного хозяйства в административных недрах созрела мысль о необходимости проведения этой лесохозяйственной операции исключительно силами лесной стражи либо специально нанимаемых рабочих. В середине XIX века была разработана система денежных залогов, которые поступали лесному ведомству, если лесозаготовитель не выполнял своих обязательств по очистке делянок. Лесозаготовители весьма неохотно соблюдали эту часть договора, предпочитая оставлять залоги в лесничествах. Но и у лесного ведомства сил и средств на своевременную уборку порубочных остатков не хватало, поэтому их убирали преимущественно в легкодоступных местах.
Решать проблему очистки лесных дач от валежника было необходимо комплексно, в том числе с использованием достижений лесоводческой науки. В теоретических исследованиях и практических руководствах по лесоведению и лесоводству содержались доказательства вреда, наносимого находящейся в лесу мертвой древесиной и обоснования необходимости ее удаления.
Помимо пожарной опасности, валежник и другие поврежденные деревья представляют угрозу растущему лесу, поскольку создают благоприятные условия для распространения вредителей и болезней леса. Специалисты призывали смотреть на очистку лесных дач не как на «финансовую операцию, стоимость которой должна непременно окупиться продажной суммой валежного леса, а как на авансовую хозяйственную лесоохранительную затрату, имеющую целью предотвратить неисчислимые убытки, грозящие в будущем».
Рост промышленного производства в первой половине XIX века, рост численности населения при господстве примитивной агротехники, предполагавшей расчистку лесных площадей под пашню, привели к увеличению нагрузки на лесные массивы европейской части страны и существенному сокращению лесистости. В ряде центральных и южных губерний уже в первой половине XIX века лесное ведомство было вынуждено ограничить (а в отдельных местностях вовсе прекратить) объемы отпуска из казенных дач растущего леса, заменяя его валежной, сухостойной и ветровальной древесиной. Для удовлетворения домашних потребностей в топливе, а также для жжения угля, сидки дегтя и изготовления поташа предписывалось использовать исключительно сухостойный и валежный лес.
Возросшая потребность государства в качественной древесине и постепенная коммерциализация лесного хозяйства заставляли правительство рассматривать валежник как источник доходов. По мере проникновения в лесную отрасль рыночных отношений казенное лесное ведомство стало практиковать заготовку валежника своими силами и его дальнейшую реализацию «по настоящим ценам без упущения». В лесных уставах закрепилась норма, согласно которой при заготовке строевых деревьев лесозаготовитель обязан использовать валежный, буреломный, а также сухостойный лес, если он удовлетворял по качеству.
Модернизация казенного лесного хозяйства Российской империи во второй половине XIX – начале ХХ века предполагала создание условий для интенсивной эксплуатации всех лесных ресурсов, а не только растущего леса. Лесное законодательство подразделяло деревья на несколько типов: корабельные, строевые, поделочные, дровяные. К первой категории относились наиболее ценные породы, вторую составляли все годные для постройки, поделочные шли на производство разного рода деревянных изделий, а дровяные, в силу низкого качества, могли быть использованы только на дрова. Причем к последней категории могли относиться не только сухостойные или поврежденные, но и растущие деревья, не подходящие ни к какой другой категории. Валежный лес не обязательно относился к категории дровяной древесины, поскольку ветер мог повалить и вполне здоровое, годное для строительства дерево. Такое подразделение было необходимо для составления лесохозяйственных планов, оборотов рубок и определения таксовой стоимости древесины.
Очистка лесных дач от валежника могла осуществляться путем хозяйственной заготовки древесины силами казенного лесного ведомства, в ходе проведения лесных работ или путем предоставления лесных участков лесопромышленникам и населению. В дореформенный период лесные работы являлись одной из натуральных повинностей государственных крестьян. После отмены обязательного труда работы в казенных лесных дачах проводились за счет специальных сметных отчислений, поступавших на места из Лесного департамента. В целях экономии департамент предписывал губернским и областным управлениям производить уборку валежного и сухостойного леса «без затраты денежных средств со стороны казны, посредством продажи этого леса» или хозяйственным способом с дальнейшей реализацией заготовленной древесины. Еще одной формой расчета с крестьянами могло быть предоставление им собранного валежного леса, годящегося на дрова.
Правила рационального ведения лесного хозяйства требовали постоянного контроля лесного ведомства за осуществлением лесопользования в рамках утвержденных годовых смет. Сверхсметные отпуски леса в зачет сметы будущего года или без зачета могли производиться только при наличии обоснования. Одним из немногих исключений являлось использование валежной древесины. Со второй половины XIX века губернские управления государственным имуществом и местные лесничие (в зависимости от суммы отпускаемых лесоматериалов) получили право осуществлять сверхсметные отпуски валежного леса потребителям в неограниченном количестве, без зачета в сметные назначения текущего и будущего годов. Сухостойный, буреломный и поврежденный до степени прекращения роста лес отпускался, хотя и сверхсметно, но с зачетом в сметные отпуски будущего года. Таксовая стоимость такой древесины, частично утратившей деловые качества, однако, не могла быть снижена больше чем на 50%, реализовывали ее по упрощенной схеме, без проведения торгов.
При подготовке в 1913 году проекта нового Лесного устава было предложено для обеспечения неистощительного лесопользования и сокращения объемов рубок растущего леса, производить отпуски мертвого и поврежденного леса (даже валежного), занимающего значительные сплошные площади сверхсметно, но с обязательным зачетом в сметные назначения.
Вопрос об использовании валежника выходил за рамки экономической плоскости. Грамотное использование этой категории древесины служило весьма эффективным орудием в руках государства для ликвидации так называемого лесного голода, вызываемого дефицитом лесоматериалов.
Древесное топливо в суровом российском климате приобретало значение фактора выживания населения, особенно крестьянского. Существовавшая система бесплатных и льготных отпусков древесины на дрова отдельным категориям населения, прежде всего малоимущим, имела четко выраженную патерналистскую направленность. Н. С. Шафранов, обращаясь к частным лесохозяевам, предлагал им принять участие в решении острейшей социальной проблемы «лесного голода» путем предоставления населению возможности бесплатно или за символическую плату самостоятельно заготавливать «продукты лесного хозяйства, не имеющих в нем особенной цены» (пни, сучья, ветви, мелкий валежник и т. п.). Подобная практика, с успехом применявшаяся в странах с развитой лесохозяйственной системой (Германии, Франции), могла бы устранить повод для похищения леса беднейшими окрестными жителями, получившими возможность обеспечить себя бесплатным топливом. Ведь основной причиной самовольного лесопользования было отсутствие возможности на законных основаниях удовлетворить потребность в строевом и дровяном лесе.
Дореволюционное лесное законодательство подразделяло лесопользование на основное и побочное. К последнему относились сидка дегтя, добыча смолы, изготовление поташа и древесного угля, заготовка коры (дубовой, ивовой, еловой – для дубления кож, липовой – для получения лыка и мочала), различных лесных растений, листвы, мха, плодов, древесного сока, торфа, песка и глины, пастьба скота, в некоторой степени охота и рыболовство. Побочное лесопользование осуществлялось на платной основе по специальным билетам, которые необходимо было получать в лесничестве.
Сбор валежника и хвороста, заготовка жердей и кольев, пней, корней и тому подобного не относились к побочному лесопользованию, поскольку речь шла о заготовке древесины. Для заготовки леса на корню, а также лежащего требовалось приобретать билет, в котором указывалось, кому разрешается заготовка леса, на каких основаниях, размеры отпуска, сумма оплаты и ее поступление, время и условия проведения заготовки древесины и другие сведения. На льготные или бесплатные отпуски леса, в том числе валежного, также должны были оформляться соответствующие билеты.
Самовольный сбор буреломных и валежных деревьев приравнивался к порубке и считался уголовно наказуемым деянием. Приравнивалась к самовольной порубке также и продажа полученной бесплатно или приобретенной по льготной цене древесины. В ст. 157 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, оговаривалось, что сбор валежника и хвороста в казенных лесах не являлся преступлением, если такие действия не противоречили положениям Лесного устава. Между тем в лесных уставах не было четко прописано, что понимается под законным пользованием валежником и хворостом, это дало основание Н. И. Фалееву заявить, что такая правовая норма не имеет никакого юридического содержания и приводится в уставе только «по недоразумению»5. Поскольку нормы лесных уставов не регламентировали порядок пользования валежником, этот вопрос нашел отражение в ведомственном нормотворчестве Лесного департамента. В частности, в 1870-х годах департамент предоставил региональным управлениям право разрешать крестьянам бесплатно собирать валежник при соблюдении ими ряда условий, которые оговаривались в специально составляемом приговоре сельского общества. Регламентировались время и место, а также ответственность за потенциальный ущерб, который сборщики валежника могли нанести своими действиями растущему лесу.
Перечень лесопользователей, имевших право на безденежное получение или приобретение древесины по сниженным ценам, содержался в лесных уставах и постоянно корректировался, преимущественно в сторону сокращения, что было продиктовано развитием рыночных отношений в лесной сфере, а также постепенным завершением землеустройства крестьянского населения. По мере завершения землеустроительной кампании объемы бесплатного снабжения крестьянского населения древесиной снижались, поскольку основным источником строевой и дровяной древесины должны были стать земельные и лесные наделы, получаемые крестьянами.
Однако и после наделения крестьян земельными и лесными наделами по-прежнему практиковалось снабжение населения древесиной, в том числе валежной, из казенных лесов. В Российской империи наблюдался плюрализм форм собственности на лес и режимов его эксплуатации, однако ограничения пользования спорными, общими или въезжими лесами не распространялись на валежник – населению разрешалось свободно собирать его, но только для своих надобностей. В местностях, богатых лесом, например таежных районах Сибири, право бесплатного получения валежника из казенных лесных дач было неограниченным и распространялось на все категории населения.
В годы обострения социальных противоречий, а также в военное время возрастали объемы бесплатных и льготных отпусков, в первую очередь нижним воинским чинам, призванным в действующую армию, и их семьям. Удовлетворение потребности этой категории населения в топливе происходило преимущественно за счет заготовки валежной древесины. Так, после начала Первой мировой войны Лесной департамент направил в губернские управления земледелия и государственных имуществ предписание, по которому в военное время беднейшие семьи нижних чинов имели право бесплатного получения валежного леса на дрова в размере 3 куб. саж. на семью. Лесничим предписывалось «идти навстречу» солдатским семьям, отпуская им древесину в удобных для них местах. Беднейшие солдатские семьи (сначала крестьянские, а с 1915 года и проживающие в городах) имели право бесплатно получать частями или целиком указанную годовую норму.
В послереволюционный период социальная нагрузка на лесную отрасль многократно увеличилась. Право на бесплатное получение валежника для отопления получили не только солдатские семьи, но и беднейшее население деревень и городов. Советская власть, несмотря на объявленную национализацию природных ресурсов и проведенную ревизию законодательства дореволюционного периода, оставила механизм пользования валежным лесом без существенных изменений. Там, где позволяли условия, в пользу трудового населения и на общественные нужды в первую очередь отпускался именно валежный лес. Как и в предшествующий период, такие отпуски могли осуществляться сверхсметно и без зачета в лесоотпускные сметы.
Таким образом, система пользования валежной древесиной, несмотря на конкретность и кажущуюся узкую направленность, затрагивает разнообразные сферы общественной жизни. Можно выделить минимум три важнейшие тесно связанные ее составляющие: лесокультурную (очистка лесных дач от лежащей древесины в интересах правильного хозяйствования), экономическую (заготовка и реализация валежной древесины с получением прибыли и сохранением растущего леса для будущего использования), социальную (удовлетворение потребности населения в топливе). Другими словами, налаженная и эффективно действующая система пользования валежной древесиной позволяет решать комплексную задачу сохранения лесного фонда страны и рационального ведения лесного хозяйства в интересах личности, общества и государства. Анализ исторического опыта лесопользования на примере такой категории лесных материалов, как валежник, показывает, что предоставление населению права свободного доступа к этому ресурсу отвечает интересам лесного хозяйства, однако процедура его заготовки должна быть под контролем органов и должностных лиц, ответственных за лесоэксплуатацию и лесоохрану.
Текст: Михаил Тяпкин, Ольга Тяпкина
