Доступ к использованию лесов

Коррупционные риски и пути их устранения

Указом Президента Российской Федерации № 460 от 12 апреля 2010 года утверждены национальная стратегия противодействия коррупции и национальный план противодействия коррупции на 2010−2011 годы.

Федеральный закон «О противодействии коррупции» № 273-ФЗ, подписанный президентом РФ 25 декабря 2008 года, определяет «коррупцию» как социально-юридическое явление, являющееся следствием избыточного администрирования со стороны государства и несовершенства государственного и хозяйственного механизма, функционирующего на законодательной базе, не только не противодействующей получению взяток, но и в ряде случаев стимулирующей нелегальную коррупционную деятельность».

В этом плане действующее лесное законодательство, представленное федеральным законом от 4 декабря 2006 года № 200-ФЗ «Лесной кодекс Российской Федерации», федеральным законом от 4 декабря 2006 года № 201-ФЗ «О введении в действие Лесного кодекса Российской Федерации», федеральным законом от 14 марта 2009 года № 32-ФЗ, и подготовленные на базе названных законов нормативные акты создали в лесном секторе правовые и экономические отношения, основанные:

• на распределении лесных ресурсов, находящихся в государственной федеральной собственности, по пользователям, представленным частным предпринимательством в статусе юридических и физических лиц;
• на распределении средств федерального бюджета с целевым назначением на воспроизводство, охрану и защиту лесов по субъектам Российской Федерации через механизм субвенций;
• на делегировании функций государственного и хозяйственного управления лесами органам государственной власти субъектов Российской Федерации с последующей передачей части этих функций частному бизнесу через механизм аренды лесных участков.

Распределение ресурсов, бюджетных средств и властных полномочий всегда и везде является коррупционным фактором, то есть создает условия для проявления коррупционных рисков.

Наряду с отмеченными выше факторами, составляющими основу институциональной организации государственного и хозяйственного управления лесами, существуют и объективные условия, усиливающие проявление коррупционных рисков в лесном секторе в сравнении с другими отраслями экономики.

Эти условия предстают в виде следующих дополнительных коррупционных факторов:

• Территориальная организация использования и воспроизводства лесов, что затрудняет контроль как состояния лесного фонда, так и перемещения заготовленной древесины и другой лесной продукции.
• Многоцелевое использование лесных ресурсов, предполагающее различные условия доступа к ним с разными наборами производимой продукции и услуг. Следовательно, возможны варианты, когда пользователь оплачивает:
  1. доступ ко всем ресурсам на арендованной территории;
  2. пользователь оплачивает доступ к одному «дорогому» ресурсу, остальные ресурсы предоставляются в пользование бесплатно;
  3. доступ к одному «дешевому» ресурсу, получая в пользование другие ресурсы бесплатно.

Названный спектр решений, если процедуры их принятия не установлены на законодательном уровне, неизбежно создает условия для финансовых злоупотреблений с нанесением государству значительного экономического ущерба, измеряемого разницей в доходах при полной оплате всех используемых ресурсов и при использовании одного «дорогого» или одного «дешевого» ресурса.

Рассмотрим коррупционные риски применительно к одному из главных коррупционных факторов − организации доступа к использованию лесов.

Правовое поле, определяющее условие доступа к использованию лесов, установлено:

• главой 6 Федерального закона ФЗ-200 «Предоставление гражданам, юридическим лицам лесных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности» (статьи 71−80);
• статьями 1−12 Федерального закона ФЗ-34 «О внесении изменений в Лесной кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»;
• «Методическими указаниями по подготовке, организации и проведению аукционов по продаже права на заключение договоров аренды лесных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, либо купли-продажи лесных насаждений в соответствии со статьями 78−80 Лесного кодекса РФ», утвержденных приказом Минсельхоза № 75 от 24 февраля 2009 года.

Коррупционные риски при доступе к использованию лесов следующие: наличие преференций в процедурах аукционного отбора лесопользователей, когда в отдельных случаях нарушаются общие правила проведения аукционов, установленные частью 1 статьи 78 Лесного кодекса.

Проиллюстрируем наличие преференций конкретными положениями Лесного кодекса. Часть 7 статьи 80 утверждает: «Аукцион признается несостоявшимся, в случае если:

• в аукционе участвовали менее чем два участника аукциона;
• после троекратного объявления начальной цены предмета аукциона ни один из участников аукциона не заявил о своем намерении приобрести предмет аукциона по его начальной цене».

Следующая, 8-я часть данной статьи делает исключение из вышеизложенных требований. Вот текст этой части: «В случае если аукцион признан несостоявшимся по причине, указанной в пункте 1 части 7 настоящей статьи, единственный участник аукциона не позднее чем через десять дней после проведения аукциона обязан заключить договор купли-продажи лесных насаждений или договор аренды лесного участка, а орган исполнительной власти или орган местного самоуправления, по решению которого проводился аукцион, не вправе отказаться от заключения с единственным участником аукциона соответствующего договора по начальной цене предмета аукциона».

Таким образом, коррупционный интерес в действиях администрации, делающей все возможное для того, чтобы аукцион не состоялся, будет определяться разницей в рыночной и начальной ценах предмета аукциона. Кроме коррупционных интересов, нет никаких других аргументов для сохранения части 8 в составе статьи 80.

Аналогичные возможности для принятия административных коррупционных решений предоставляет статья 78. Упомянутая выше часть 1 этой статьи утверждает: «Договоры аренды лесных участков, находящихся в государственной и муниципальной собственности, договоры купли-продажи лесных насаждений заключаются по результатам аукционов, проводимых путем повышения начальной цены предмета аукциона».

Но уже часть 2 этой же статьи делает возможным получение в аренду лесного участка на иных, более благоприятных для бизнеса условиях. Вот текст части 2 статьи 78: «В случае если договор аренды лесного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, не заключен в соответствии с частью 1 настоящей статьи, допускается проведение аукциона, по результатам которого заключается договор аренды такого лесного участка, предусматривающий начало срока внесения арендной платы по истечении первых пяти лет срока договора аренды лесного участка».

Коррупционная емкость административных решений о перенесении сроков внесения арендной платы очевидна и поддается элементарному экономическому расчету.

Высокий коррупционный риск при доступе к использованию лесов заложен статьей 22 «Инвестиционная деятельность в области освоения лесных ресурсов», когда, согласно части 3 данной статьи, Правительство Российской Федерации утверждает перечень приоритетных инвестиционных проектов с особыми исключительными условиями для аренды лесных участков.

В соответствии с постановлением Правительства РФ № 419 от 30 июня 2007 года «О приоритетных инвестиционных проектах в области освоения лесов» включение инвестиционного проекта в перечень приоритетных является основанием для заключения заинтересованным органом договора аренды лесного участка без проведения аукциона, на условиях, указанных в решении, принятом заинтересованным органом в соответствии с пунктом 11 утвержденного положения.

Безаукционный доступ к использованию лесов сопровождается соответствующим дополнительным стимулом в виде снижения на период окупаемости проекта платы за аренду лесного участка, используемого для реализации инвестиционного проекта, на 50% от суммы платы, рассчитанной по ставкам платы за единицу объема лесных ресурсов и ставкам платы за единицу площади лесного участка, утвержденным постановлением Правительства РФ № 310 от 22 мая 2007 года.

Таким образом, постановление Правительства РФ № 419 от 30 июня 2007 года по своей сути заменило аукционный доступ к использованию лесов конкурсным отбором без открытых процедур проведения последнего, создав условия для принятия решений на основе коррупционных интересов.

Негативным последствием освоения лесных ресурсов через приоритетные инвестиционные проекты является монопольный захват лесных рынков крупными компаниями, оказывающими лоббистское давление на органы государственной власти федерального и регионального уровней, принимающие решения по отбору инвестиционных проектов. Монополизация рынков с использованием механизма инвестиционных проектов будет неизбежно противодействовать развитию среднего и малого предпринимательства в лесном секторе с очевидными социальными и экономическими потерями.

Устранение коррупционных рисков на данном направлении доступа к использованию лесов возможно:

1. в качестве краткосрочной меры − через разработку и утверждение Правительством РФ методики оценки эффективности приоритетных инвестиционных проектов с учетом предоставляемых льгот по оплате лесных ресурсов, социальных и экономических последствий от монополизации лесных рынков;
2. в перспективе − принятием федерального закона, заменяющего доступ к использованию лесов на базе договоров аренды договорами лесных концессий.

Лесная концессия, по опыту провинций Канады и стран с тропическими лесами, является в первую очередь инвестиционным соглашением, при котором инвестиции в создание инфраструктуры при освоении лесов опережают по времени изъятие ресурсов из лесных участков, тогда как при аренде лесов все происходит с точностью до наоборот.

При лесных концессиях отбору подлежат инвестиционные проекты в открытых, понятных всем участникам лесных отношений процедурах, что сокращает возможность реализации коррупционных рисков.

Значительные коррупционные риски и обусловленные ими объемы нелегальных лесозаготовок создают неопределенность с понятием «предмет аукциона».

Определение предмета аукциона, которое позволяло бы однозначно назвать параметры лесного участка, используемые для расчета начальной цены, в кодексе отсутствует.

Часть 4 статьи 79 предмет аукциона сводит к информации «о местоположении лесных участков или лесных насаждений, о площади и границах лесных участков, об объеме подлежащих заготовке лесных ресурсов, об обременениях лесных участков, об ограничении использования лесов, о кадастровых номерах лесных участков, о видах и об установленных лесохозяйственным регламентом параметрах использования лесов».

Статьи 73 и 76 сужают изложенное выше в пункте 2 части 4 статьи 79 расширительное толкование предмета аукциона до следующих понятий:

1. статья 73 (часть 2) устанавливает: «при использовании лесного участка с изъятием лесных ресурсов минимальный размер арендной платы определяется как произведение ставки платы за единицу объема лесных ресурсов и объема изъятия лесных ресурсов на арендуемом лесном участке»;
2. статья 73 (часть 3) регламентирует: «при использовании лесного участка без изъятия лесных ресурсов минимальный размер арендной платы определяется как произведение ставки платы за единицу площади лесного участка и площади арендуемого лесного участка»;
3. статья 76 (часть 2) утверждает: «минимальный размер платы по договору купли-продажи лесных насаждений определяется как произведение ставки платы за единицу объема древесины и объема подлежащей заготовке древесины».

Как видно из приведенных отрезков текстов, однозначное толкование предмета аукциона возможно только при использовании лесного участка без изъятия лесных ресурсов. В данном случае это будет площадь арендуемого участка. Без изъятия лесных ресурсов на условиях аренды осуществляется использование лесов:

• для ведения охотничьего хозяйства;
• для осуществления рекреационной деятельности.

Для других случаев, когда при аренде лесных участков изымаются лесные ресурсы, и в первую очередь древесина, Лесной кодекс не дает однозначного определения предмета аукциона.

В части 2 статьи 73 объем изъятия лесных ресурсов может быть установлен либо по факту замера изъятых (добытых) ресурсов, либо по нормам пользования ресурсами.

Для договоров купли-продажи лесных насаждений законодательство требует применять для определения платы объем древесины, подлежащей заготовке, без каких-либо ссылок на то, на основании каких документов (подходов) устанавливается нормативный объем заготовки.

В настоящее время в дополнение к Лесному кодексу не существует каких-либо нормативных актов, позволяющих однозначно устанавливать предмет аукциона при изъятии лесных ресурсов. Практика заключения договоров аренды базируется на оценке запаса древесины на корню с применением нормативов, включая такие, как расчетная лесосека. Общеизвестна точность подобных оценок, допускающая отклонение расчетных объемов от фактически заготовленной древесины в пределах ±10%. Вот так создается возможность для принятия административного решения с установлением норматива заготовки древесины в качестве предмета аукциона для расчета арендной платы на уровне нижнего предела (-10%), что «выводит» объем заготовки древесины сверх данного норматива (+10%) в нелегальную деятельность и, соответственно, снижает поступление дохода в бюджетную систему из-за невнесения соответствующих налогов и арендной платы.

Таким образом, сумма дохода, не поступающего государству, определяет потенциальную коррупционную емкость административных решений по назначению предмета аукциона при продаже прав на заключение как договора аренды лесного участка, так и договора купли-продажи лесных насаждений.

Много неопределенности при установлении арендной платы в договорах аренды лесных участков вносит термин «продажа прав». Вопрос стоит так: «чем является окончательная цена предмета аукциона для потенциального арендатора лесного участка или покупателя лесного насаждения − платой за право на заключение договоров либо платой за изымаемые лесные ресурсы или площадь арендуемого участка?»

Это должны быть платежи разного рода, различающиеся как по методам расчета, так и по объему и порядку взимания в бюджетную систему. Плата за право заключения договоров должна быть разовым платежом, определяющим возможность доступа к использованию лесов в установленных договором целях. Она (плата) должна быть привязана к размерным характеристикам лесного участка с учетом его транспортной освоенности.

В свою очередь, арендная плата при изъятии ресурсов должна устанавливаться исключительно по фактическому объему изымаемых ресурсов, то есть по объему заготовленной древесины для договоров, в которых эта деятельность является их предметом.

Поскольку существуют разные методы обмера и учета древесины, этот вопрос должен обязательно найти отражение в условиях договоров аренды лесного участка и купли-продажи лесных насаждений. Аргументы в пользу отказа от использования фактических объемов лесозаготовок в качестве базы для установления арендной платы продиктованы боязнью органов государственной власти субъектов РФ потерять управление процессами освоения запланированных нормативных объемов лесопользования.

Для управления этими процессами должны быть задействованы другие антикоррупционные механизмы, основанные на введении в условия договоров штрафных санкций за неосвоение запланированных объемов пользования лесами, рассчитываемых исходя из суммы недополученных доходов в бюджетную систему.

Отождествление понятий «продажа прав на заключение договоров» и «продажа лесных ресурсов», включая древесину на корню, приводит к многочисленным судебным разбирательствам в субъектах РФ, когда органы государственной власти, выступающие в статусе арендодателей, рассматривают установленную на аукционе цену предмета как арендную плату на весь период действия договора без учета постоянно меняющихся условий заготовки древесины и различий в характеристиках лесного фонда.

Принятие решений о размерах платы за использование лесов в условиях неопределенности подходов к ее установлению создает условия для коррупционных сделок, снижающих поступление лесного дохода в бюджетную систему.

В Лесной кодекс должно быть введено четкое, однозначное определение предмета аукциона по продаже права на заключение договора аренды лесного участка и договора купли-продажи лесного насаждения. Таким предметом при аренде должна стать площадь земель лесного фонда для арендуемого участка как измеряемый и подлежащий контролю показатель.

Начальная цена предмета аукциона должна устанавливаться по специальной методике, утверждаемой Правительством Российской Федерации, на базе нормативов, отражающих настоящую и приведенную капитализированную стоимость лесных земель.

Цена предмета аукциона по продаже права на заключение договоров должна быть базой для установления разового платежа в пользу бюджета субъекта РФ.

В то же время базой для расчета арендной платы должны стать:

1. фактический объем заготовленной древесины по результатам ее обмера и учета;
2. ставки платы за кубометр заготовленной древесины, утвержденные органом государственной власти субъекта РФ (не ниже минимальных ставок платы за древесину).

Для того чтобы освоение лесов проводилось в соответствии с проектом, в статью 72 необходимо ввести положение о принуждении арендатора лесного участка выполнять условия договора в части следования установленным в проекте освоения лесов нормативным объемам заготовки древесины по годам. Такое принуждение должно осуществляться введением штрафных санкций за снижение объемов заготовки древесины в сравнении с нормативными значениями, в случаях если причины такого снижения не оговорены специальными условиями, содержащимися в договоре.

Коррупционные риски присущи административным решениям, создающим условия доступа не только к заготовке древесины, но и к использованию недревесных ресурсов. В этой сфере государственного управления лесами коррупционные риски обусловлены:

• излишним администрированием;
• подменой ресурсов, выполняющих разные функции (экономические, социальные, экологические).

Рассмотрим проявление обоих рисков в Лесном кодексе.

Излишнее администрирование как коррупционный риск демонстрирует часть 1 статьи 11 Лесного кодекса «Пребывание граждан в лесах», устанавливающая: «Граждане имеют право свободно и бесплатно пребывать в лесах и для собственных нужд осуществлять заготовку и сбор дикорастущих плодов, ягод, орехов, грибов, других пригодных для употребления в пищу лесных ресурсов (пищевых лесных ресурсов), а также недревесных лесных ресурсов».

Никаких разъяснений на предмет определения размера собственных нужд федеральное законодательство не содержит, делегируя статьей 33 (часть 4) решение данного вопроса субъектам Российской Федерации.

При законодательном установлении на региональном уровне нормативов использования недревесных лесных ресурсов для нужд населения неизбежно возникнет необходимость контроля за соблюдением нормативов с вытекающими отсюда коррупционными механизмами (по аналогии с деятельностью инспекторов ГИБДД).

Достигаемый эффект в виде увеличения бюджетных поступлений от введения ограничений на использование недревесных лесных ресурсов населением для своих нужд будет несоизмерим с масштабами возможной коррупции в этой сфере и социальными издержками в сельской местности, где население имеет низкие доходы.

Как следствие, требование лимитирования объемов заготовки и сбора дикорастущих плодов, ягод, орехов, грибов собственными нуждами необходимо исключить из текста статьи 11 как невыполнимое.

Подмена ресурсов при организации использования недревесных ресурсов и социальных полезностей леса обусловлена использованием земель лесного фонда по незаявленным в договорах аренды направлениям.

Отсутствие в Российской Федерации частного лесовладения в условиях, когда в ряде регионов население проявляет большой интерес к приобретению земельных участков, стимулировало принятие в Лесном кодексе норм, разрешающих на долговременной арендной основе пользование лесными участками как земельными способами, отличными от тех, которые заявлены в договорах. Такие условия создает статья 41, в части 4 которой заявлено: «Для осуществления рекреационной деятельности лесные участки предоставляются государственным учреждениям, муниципальным учреждениям в постоянное (бессрочное) пользование, другим лицам − в аренду».

Коррупционный риск при применении этой статьи создается содержанием последней фразы, в которой предложено осуществлять рекреационное пользование лесами через договоры аренды сроком от 10 до 49 лет.

Возможность коррупционных сделок при аренде лесных участков для осуществления рекреационной деятельности обусловлена двумя факторами:

• неопределенностью предмета рекреационной деятельности на лесном участке как источника для получения арендатором дохода;
• несоответствием целей рекреационной деятельности, осуществляемой арендатором на лесном участке, положениям статьи 11 Лесного кодекса, объявляющей пребывание граждан в лесах свободным и бесплатным, то есть не приносящим дохода государству как собственнику лесов.

Аренда лесов, будучи предпринимательской деятельностью, всегда, независимо от поставленных целей, должна ориентировать арендатора на получение дохода, часть которого изымается государством в бюджетную систему в виде налогов и платы за использование лесов.

Поскольку использование лесов в рекреационных целях не предполагает изъятия ресурсов для их последующей продажи, доход арендатора может определяться только через предоставление населению платных услуг, обеспечивающих его «оздоровление» при нахождении в лесу (прогулки на свежем лесном воздухе, созерцание лесных ландшафтов, слушание пения птиц или лесной тишины и т. п.). Практически речь идет о введении платы за использование социальной функции леса или его социальных полезностей, которые в соответствии со статьей 11 Лесного кодекса должны предоставляться населению бесплатно.

В названной ситуации, для того чтобы получить доход от осуществления рекреационной деятельности, арендатор должен исключить бесплатное пребывание населения на арендованной им территории, то есть ввести охрану территории с применением различных средств, включая огораживание лесного участка.

Именно факт огораживания лесных участков стал не только темой для широкого общественного обсуждения в средствах массовой информации, но и предметом судебных разбирательств в тех субъектах Российской Федерации, где аренда лесных земель для осуществления рекреационной деятельности приобрела массовый характер (например, в Московской области).

Федеральный закон № 143-ФЗ от 22 июля 2008 года в части 1 пытается исправить ситуацию, при которой ведение рекреационной деятельности арендаторами вступает в противоречие с положениями статьи 11 Лесного кодекса о свободном бесплатном пребывании населения в лесу. Закон устанавливает: «Лица, которым предоставлены лесные участки, не вправе препятствовать доступу граждан на эти лесные участки, а также осуществлению заготовки и сбору находящихся на них пищевых и недревесных лесных ресурсов, за исключением случаев, предусмотренных настоящей статьей. Предоставленные гражданам и юридическим лицам лесные участки могут быть огорожены только в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом».

Нетрудно предсказать, что эта поправка, внесенная в Лесной кодекс, не в состоянии удержать в рамках закона экономические интересы обеих сторон при заключении договоров аренды лесных участков на осуществление рекреационной деятельности.

Интерес арендатора в первую очередь определяется возможностью возведения на арендованных лесных участках временных построек, а при наличии лесных планов − и возможностью возведения физкультурно-оздоровительных, спортивных и спортивно-технических сооружений (часть 2 статьи 41) с их конечным назначением, весьма далеким от целей такой лесной рекреации, которая может быть доступна массовым посетителям лесов (например, строительство теннисных кортов, полей для игры в гольф и т. п.).

В данном случае экономический интерес арендатора определяется при многоцелевом использовании лесов подменой предмета аренды: использование социальных полезностей леса заменяется использованием лесной земли под строительство объектов недвижимости.

Коррупционная емкость решений органов государственной власти при передаче лесных участков в аренду для осуществления рекреационной деятельности определяется разницей между стоимостью земли, покупаемой для возведения объектов недвижимости, и арендной платой за осуществление рекреационной деятельности.

Поскольку размер этой разницы может быть довольно значительным, контрольным органам трудно противостоять процессам «тихой» приватизации лесных земель под видом их аренды для осуществления рекреационной деятельности. Особым случаем является передача лесных участков для осуществления рекреационной деятельности физическим лицам (гражданам), не являющимся индивидуальными предпринимателями. Цель такой аренды очевидна: внеся государству установленную плату, приватизировать социальные полезности леса, сделать так, чтобы лесная рекреация в границах арендованного лесного участка стала исключительным правом только самого гражданина, его семьи и друзей, проводящих свободное время в целях оздоровления.

Практически это сводится к расширению границ дачных участков, принадлежащих гражданам на праве частной собственности, с установлением по периметру лесных участков устройств, исключающих возможность населения пользоваться теми правами, которые ему предоставлены статьей 11 Лесного кодекса.

Коррупционная емкость административных решений по «наделению» граждан лесными участками определяется разницей между ценой земли, приобретаемой в частную собственность, и размером арендной платы, которая устанавливается исходя не из социальных полезностей леса, а из оценки древесного запаса по существующим минимальным ставкам платы за древесину.

Для устранения коррупционных рисков при использовании лесов в целях рекреации необходимо исключить из статьи 41 «Использование лесов для осуществления рекреационной деятельности» возможность предоставления лесных участков в аренду юридическим лицам, а в первую очередь физическим (часть 4). В эту статью следует добавить часть следующего содержания: «Юридическим лицам для осуществления рекреационной деятельности разрешается аренда участков лесной земли исключительно для возведения на них физкультурно-оздоровительных, спортивных, спортивно-технических сооружений, а также временных построек с правом их последующего выкупа». Такое положение сохранит право на бесплатное и свободное пребывание населения в лесах с возможностью предоставления ему дополнительных платных услуг лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность в сфере оказания рекреационных услуг, а также создаст условия для развития малого и среднего бизнеса в сфере осуществления рекреационной деятельности при балансе социальных и экономических интересов.

Наряду со сферой использования лесов для целей рекреации коррупционные риски существуют и при передаче в аренду лесных участков на срок от 10 до 49 лет для заготовки пищевых лесных ресурсов и сбора лекарственных растений (статья 34).

Часть 1 статьи 34 устанавливает: «Заготовка пищевых лесных ресурсов и сбор лекарственных растений представляют собой предпринимательскую деятельность, связанную с изъятием, хранением и вывозом таких лесных ресурсов из леса». Как и в случае с лесной рекреацией, это положение статьи 34 вступает в противоречие с требованиями статьи 11, разрешающей населению для собственных нужд бесплатно собирать в лесу дикорастущие плоды, ягоды, орехи и другие пищевые лесные ресурсы.

В отличие от древесного запаса, который воспроизводится длительное время не без участия человека, динамика запасов дикорастущих пищевых лесных ресурсов труднопрогнозируема, а следовательно, труднопрогнозируем и доход от их реализации, что не является стимулом для заключения арендных договоров. Но в то же время часть 4 статьи 34 дает возможность «гражданам, юридическим лицам, осуществляющим заготовку пищевых лесных ресурсов и сбор лекарственных растений, размещать на лесных участках сушилки, грибоварни, склады и другие временные постройки-то есть, по сути дела, использовать не только пищевые ресурсы, но и землю под возведение объектов недвижимости с их назначением, не всегда совпадающим с заявленными статьей 34 целями.

Экономическая база для определения коррупционной емкости административных решений при передаче лесных участков в аренду для заготовки пищевых лесных ресурсов формируется аналогично той, которая была рассмотрена при реализации статьи 41 Лесного кодекса.

Для устранения коррупционных рисков при организации использования недревесных ресурсов необходимо из статьи 34 «Заготовка пищевых лесных ресурсов и сбор лекарственных растений» исключить часть 3 о доступе к использованию лесов для названных целей на условиях аренды. Вместо этой части предлагается ввести в статью положение, разрешающее юридическим лицам арендовать участки лесной земли исключительно для возведения на них сушилок, грибоварен, складов и других временных построек с правом их последующего выкупа.

Такое положение:

1. сохранит право на бесплатное и свободное пребывание населения в лесах;
2. создаст условия для становления и развития малого бизнеса в сфере использования недревесных лесных ресурсов;
3. защитит инвестиции предпринимателей.

Выполненный автором публикации анализ коррупционных рисков в действующем лесном законодательстве позволяет установить, что их устранение при доступе к использованию лесов для заготовки древесины, недревесных ресурсов и осуществления рекреационной деятельности не только увеличит доходы бюджетной системы, но и значительно улучшит инвестиционный климат в лесном секторе. Будет снята главная проблема в виде коррупции, которая, как заявляет генеральный директор компании Rusforest Александр Вильямс, сдерживает ведение бизнеса в лесном секторе Российской Федерации.

Анатолий ПЕТРОВ,
ректор Всероссийского института повышения квалификации лесного хозяйства (ВИПКЛХ),
д-р экон. наук, профессор