Как три немца российские леса обсчитали, расчистили и преумножили
«Всевышнего промысел определил свое семя, о чем смотри в первой книге Моисеевой, во главе 1, стихе 11.12. И хотя оно весьма невелико, однако в нем находится всякого дерева подобие с кореньями − род, ветвь и лист», − писал в первом российском учебнике для лесоводов «Собрание лесной науки», изданном в 1752 году, знаменитый немецкий лесной знатель Фердинанд Габриель Фокель, посвятивший изучению и приведению «в должный порядок лесов Российской империи».
Это были времена, когда Россия «прорубала окно в Европу» и придавала огромное значение созданию собственного флота. А, как известно, на мачты да корабли требовалось немало доброго и долговечного леса. Тогда по указу Петра Великого, а вернее уже после его кончины, во исполнение сего веления в Россию были приглашены три знаменитых немецких лесных знателя (так величественно в те времена называли лесоводов). Это Мелихер Зелгер, Яган Фалентин и Фердинанд Фокель − все из Гамбурга. Ранее они служили в княжестве герцога Браундшвейгского, Люксембургского и Бланкенбургского.
«В России им положили ежегодное жалование в 600 ефимков, бесплатные квартиры, дрова для отопления, а также возможность набрать учеников из России, − пишет в подготовленном им же втором издании «Собрания лесной науки» академик АЕН России Г. И. Редько (цитаты Г. И. Редько использованы в статье и в дальнейшем).
К чести принимающей стороны будет отмечено, что приезд немецким специалистам оплатило Адмиралтейство, приставив к каждому из них по немецкому слуге и толмачу (переводчику). Все трое должны были проработать в России по контракту 4 года и еще 2 года «по произволу Ея императорскаго величества», выполняя служебные обязанности форстмейстеров «по обыкновению российскому». Всем троим надлежало «обследовать и описать леса, пригодные для кораблестроения, содержать их и охранять, очищать от сучьев, определить время их заготовки, пути сплава и прочее». Для облегчения труда им выделили работников. «Они должны были иметь при себе учеников по 6 же и показывать им, как за теми лесами ходить, заводить и сеять, учреждать и беречь по их лучшему искусству, не скрывая ничего. И, когда из тех учеников кого исправно в этом искусстве научат, за то именно будет им награждение за каждого ученика по 50 рублей». По окончании службы лесным знателям было обещано «свободно дать паспорт до границы княжества», а «також о их службе аттестат, дабы им можно было впредь службу сыскать».
Условия были хорошие, да и знатели отрабатывали свои деньги честно. Судьба их разбросала по разным местам: М. Зелгер и Я. Фалентин были направлены форстмейстерами в Казанское адмиралтейство, чтобы работать в лесах по Волге, Суре, Свияге и других, Ф. Фокеля оставили на Северо-Западе. Кроме поиска, описания и подчистки корабельных рощ, в их обязанности входило и размножение корабельных лесов посевом желудей и рассадкой молодых дубков. С ними работали и обучались по ходу дела корабельные или мачтовые ученики, плотничий десятник, геодезист, служители и рабочие. Как свидетельствует рапорт знателей, в 1729 году при Я. Фалентине находилось 4 ученика и 49 служителей-иноверцев, а с М. Зелгером работали 5 учеников, из них 4 русских.
В течение первых 2 лет они изыскали в Казанской губернии места, пригодные «к разводу молодых дубков». На основе этих изысканий помещикам и крестьянам предписывалось за особую плату выращивать корабельные деревья «рассаживанием и сеянием в приисканных местах вдоль Волги и по прочим рекам до 50 верст дубовых лесов». За время работы в России Я. Фалентин и М. Зелгер подчистили около 2 млн дубков от 6,4 до 10,2 см «по округлости». Кроме того, М. Зелгер со своими учениками и унтерфорстмейстерами «отыскали впредь к подчистке и для разводу лесов годного молодого дуба от Камского устья по нагорной стороне вверх по Волге до Суры расстоянием 300 верст на многие годы».
Лесным знателям была дана инструкция, чтобы описывали они «от реки в гору верст 30, а ежели хотят и далее, до 50 верст, будут находиться годные и здоровые к корабельным и прочим строениям дерева, оные велено клеймить». Им нужно было описать, на каких землях растут эти леса − на болотах, глинах, каменистых или песчаных почвах и т. п. А также как растет дубовый лес. При этом подчеркивалось, что если знатели не будут клеймить все леса по «германскому обыкновению», как негодные, то их ученики обязаны были на таких деревьях «класть знаки особливые» и составлять на них отдельные ведомости для предоставления в Адмиралтейскую коллегию.
Подчистку корабельных рощ вели так: сучья удалялись или с земли, или на лестницах специальными крючьями и топорами. О работе докладывали ежегодно. Так, в 1732 году Я. Фалентин с бригадой подчистил 6855 дубов, М. Зелгер − 12021 дерево. С 1729 по 1732 год − 618 694 большого и малого дубка по нагорной стороне Волги в Свияжской провинции. За это же время Я. Фалентин в Кокшайском уезде при Куняковской пристани в дачах ясашных чувашей деревни Собачкино вычистил «негодного леса длиной 943, а шириной 150 саженей». Тогда же М. Зелгер со своей командой в Сургутской волости Чебоксарского уезда расчистили леса «длиной в 2 версты и 91 сажень, а шириной в 1 версту и 265 саженей»; рассадили за 4 года в пристойные места 304 дерева.
Кстати сказать, в те времена Адмиралтейской коллегией все до мелочей регламентировалось. Например: «Рассаживать молодые дубки на
отысканных местах, когда снег сойдет, чтобы почки в них не распускались, а сеять желудки в октябре, в последних числах, как желудки упадут». Адмиралтейская коллегия велела также форстмейстерам осмотреть и описать помещичьи земли, пригодные «для развода вновь дубовых лесов». Помещикам же предписывалось на принадлежащих им «удобных к разводу вновь лесов местах, дубовые и прочие угодные леса заводить по показаниям лесных знателей, а по разводе содержать их в добром хранении. За то, когда леса вырастут и приспеют на корабельное строение, при рубке им будет плата». Представляете, на сколько лет и поколений вперед расписывали государственные мужи свои указы и правила, что плату за данные дела получили бы уже внуки, а то и правнуки!
Поправку подчищенных дубов необходимо было проводить через каждые 6 лет. В Центральном государственном архиве России и в рукописном «Генеральном атласе…. всякого рода лесами» сохранился «план находившихся в Казанской, Нижегородской и Оренбургской губерниях в разных уездах подчищенным дубовым рощам и прочим диким лесам». На нем показано местоположение 335 таких рощ с описанием количества и качества находившихся в них дубов, а также площади отдельных рощ. План этот − итог работы в Поволжье первых лесных знателей России и их учеников.
Я. Фалентин по окончании срока службы отбыл на родину, в Германию. М. Зелгер умер в России. А Ф. Фокель? Это отдельная история. Благодаря этому человеку Россия получила первый учебник по лесопользованию и уникальный заповедник − Линдуловскую лиственничную корабельную рощу, расположенную между Санкт-Петербургом и Выборгом.
Ф. Фокель был оставлен при Адмиралтейской коллегии и именовался «форстмейстером Ея и Его императорского величества». Круг его обязанностей был необычайно широк. Вместо 4 лет он отслужил России 25. С 1727 по 1753 год он ежегодно находился «по коллежским и экспедиционным определениям» в различных командировках и экспедициях Санкт-Петербургского адмиралтейства «по
изыскиванию, промериванию и описанию мачтовых и других лесов Санкт-Петербургской, Олонецкой, Архангельской и Новгородской губерний и прочих провинций и к посеву, переправке и пересадке лиственничных и других годных лесов и использовании всего, что ему повелевали».
По архивным данным, Ф. Фокель за 25 лет службы в России для нужд кораблестроения разведал и описал с предоставлением описных книг и ландкарт многие леса Северо-Запада. Он определил места, пригодные для выращивания корабельных лесов, и занимался этим делом, включая заготовку семян, посевы, уход за молодняком. Он описал заповедные леса с составлением ландкарт от Ярославля до самых верховий Волги в Новгородской губернии, в Олонецком уезде по Свири, вдоль Волхова, озера Ильмень. В марте 1732 года Ф. Фокель составил проект под названием «Каким образом надлежит поступать в разводе и в бережении дубовых рощ». Ему принадлежит положение, которое специальным указом превращено в устав «О севе и заводе для удовольствия Ея императорского величия флота лесов».
В 1738 году Ф. Фокель прибыл в Выборгский уезд для «осмотра и приготовления к сеянию лиственничных семян в удобных местах». Это был первый шаг по созданию его детища − Линдуловской лиственничной рощи.
В 1742 году знаменитый знатель занимался лесами по реке Вишере в Новгородской губернии. В июне того же года ему дали поручение о посадках леса вдоль «перспективной дороги». Он же поехал на остров Обро, чтобы дать рекомендации по оздоровлению лесов, пораженных насекомыми. Удивляет и одновременно не может не восхищать то, как он все успевал, колеся по российскому бездорожью и тайге, клеймя множество деревьев, описывая огромные площади, составляя на них карты, давая заключения и рекомендации и занимаясь еще и посадками. Его авторитет был непререкаемым.
Итог многолетней работы Ф. Фокеля − представленная в 1748 году служебная записка «Мнение о лучшем заготовлении корабельных лесов и содержании кораблей в затопленном состоянии» (для лучшего их сохранения в межнавигационный период). А главный труд его жизни − книга «Собрание лесной науки». С некоторыми главами этого интересного и познавательного издания мы познакомим вас в следующих номерах нашего журнала.
Однако со временем к кораблестроению в России охладели. Корабли стояли в портах. Ф. Фокель оказался почти не у дел. Однако терять такого специалиста не хотели и определили его на службу в Казанскую губернию. «Все же могут вернуться времена, когда снова понадобится флот», − решили государственные мужи. А великий лесной знатель свято верил в то, что «государственный флот требует порядочного заведения лесов, постоянного содержания и всегдашнего своего приумножения». В одном из документов Ф. Фокель описал ситуацию, которая актуальна и сегодня: «Я не без основания думаю, что до зачатия российского флота в здешнем государстве производился великий промысел мачтовыми деревьями в заморский отпуск. Ибо в бытность мою при осмотре лесов находил я по рекам и в лесах целые кучи гнилых дерев мачтовых».
В России мало рукотворных лесов, а в ту пору и вовсе не было. И можно вполне считать, что немец Фердинанд Габриель Фокель, заложивший лиственничную корабельную рощу, − основоположник рукотворного леса, радующего людей и спустя почти 3 века.
«Дела премудрого и всемогущего Бога не праздны, и люди вверяют души свои самому малейшему древу, помощью которого от неспокойных волн морских спасаются: как-то можешь усмотреть из книги Бытия о всемирном большом потопе, для избежания которого Бог приказал Ною сделать ковчег из древ негниющих.
…Что и меня в честь и славу его побудило по силе моего малаго понятия приняться за труд сей, и написать о свойстве дерев…» − Ф. Фокель «Описание естественного состояния растущих в северных российских странах лесов с различными примечаниями и наставлениями, как оныя разводить, сочиненное на немецком языке форстмейстером Фокелем, а с онаго переведенные на российский по повелению Государственной адмиралтейской коллегии. Напечатанное в Санкт-Петербурге при Морском шляхтенном кадетском корпусе в 1766 году».
Алевтина ЛЕСНОВА
