«Выйдем из реформ с достоинством!»

Удобное географическое положение Тверской области, близость к рынкам сбыта помогло региону удержаться на относительной высоте даже в период общего в стране кризиса и стагнации.
Лесопромышленный комплекс области смог сохранить кадровый и инфраструктурный потенциал, в том числе и по углубленной переработке древесины. Но бесконечно меняющиеся условия жизни, частые законодательные «сюрпризы» создают массу новых проблем. Об этом наша беседа с заместителем руководителя Агентства лесного хозяйства Тверской области КУРНОСОВЫМ Игорем Ильичом.

— Лесной комплекс нашего региона, как и все регионы страны, пережил трудности вхождения в рынок. Середина 90-х гг. была самым сложным временем для лесной промышленности, разорялись на глазах леспромхозы. В начале 2000-х гг. ЛПК стал возрождаться. У нас открылось много новых производств, часть их сформировалась на развалинах старых предприятий. К сегодняшнему дню лесопромышленный комплекс Тверской области так или иначе сложился. Я бы мог условно выделить в нем четыре типа предприятий.

Первый — те, кто относительно крепко стоят на ногах. Это довольно значительные производства по капиталовложению, трудовым ресурсам, объему продукции. Они не только приобретают сырье из других областей, в частности Смоленской, но и ведут производственную заготовку на территории Тверской области. Одно из таких предприятий — Нелидовский деревообрабатывающий комбинат, имеющий в своем составе еще и компанию «Леспромсервис» — арендатора нескольких лесных участков с объемами лесозаготовки 160 тыс. м³ в год. В этом году эти объемы должны вырасти до 200 тыс. м³ в год, а на следующий — еще больше. Очень важно, что эти предприятия перерабатывают низкотоварную древесину и используют древесное сырье на топливо.

Другое предприятие, которое стоит выделить — производственный кооператив «Максатинский лесопромышленный комбинат». В отличие от Нелидовского ДОКа, это принципиально новое предприятие, организованное с нуля в 1992 году. Тогда на нем работало всего 2 десятка человек, сейчас — более 600. Объемы заготовки сырья «Максатинского лесопромышленного комбината» — 200 тыс. м³ в год. Предприятие занимается как производством фанеры, так и лесопилением. Это один из самых серьезных налогоплательщиков области: налоги в сумме более 60 млн руб. поступили от него на разные уровни бюджета. Здесь — самая высокая зарплата в среднем по области, хорошие социальные программы.

Нельзя не отметить «Вышневолоцкий леспромхоз». Пожалуй, это единственное производство на территории области, которое полностью отвечает современным международным стандартам. Лесопилением он занимается «по-настоящему», работает полностью на качественном импортном оборудовании.
Серьезная программа по развитию у мебельной компании «Феликс».

В прошлом году она купила Жарковский ДОК и уже вложила в него более 100 млн руб. инвестиций, построив великолепный мебельный цех.

Вот, пожалуй, предприятия, которые формируют лицо Тверской области. Как вы знаете, наш губернатор заключил с ними двустороннее соглашение, по которому эти предприятия взяли на себя обязательства поддерживать и развивать высокий технический и технологический уровень. Они решают социальные задачи на территории, помогают в строительстве дорог, в конце концов исправно платят налоги. Администрация области вместе с нашим Агентством, в свою очередь, пообещали стабильно обеспечивать их сырьем.

Второй блок — предприятия лесного хозяйства, которые тоже занимаются заготовкой и переработкой древесины — это наши лесхозы. Более того, у них самые большие объемы лесозаготовки: в общей сложности 1,5 млн м³ древесины с очень слабой переработкой. К сожалению, и технически, и технологически эти предприятия сильно отстают. Хотя лесное хозяйство вообще не должно заниматься производством, мы понимаем, что при нынешнем уровне бюджетного финансирования это неизбежно. В этом году лесхозы профинансированы из федерального и областного бюджетов всего на 20%, и это даже больше, чем в прошлом году. Надо же как-то зарабатывать деньги!

Третий блок — предприятия малого бизнеса. Всего на территории Тверской области их зарегистрировано 919, однако реально отследить мы можем не более 100. То есть из девяти организаций восемь ведут свою производственную деятельность в тени. Они скупают краденую древесину, уходят от уплаты налогов и фактически составляют нездоровую конкуренцию прозрачному бизнесу. Вместе с администрацией области наше агентство создало некоммерческое партнерство малого бизнеса, предложило выйти из тени, легализоваться, работать цивилизованно. У нас нет цели кого-то закрыть, уничтожить, напротив… Мы понимаем, что у малого бизнеса хорошие перспективы, он особенно гибок в условиях рынка. Хорошие результаты дало бы создание системы внутриобластной интеграции, мы готовы индивидуально поработать с каждым таким предприятием. Кстати, некоторые из них сами доросли до сознания того, что работать нужно по правилам, но таких меньшинство. Если кто-то принципиально не захочет легализоваться, мы постараемся их отсечь.

И четвертая группа — это предприятия-банкроты, остатки советского производства. Известный Оленинский леспромхоз когда-то был одним из флагманов лесопромышленного комплекса всего СССР. Сейчас оно проходит процедуру банкротства, его долги составляют 36 млн рублей. Удастся ли сохранить предприятие в процедуре финансового оздоровления — сложно сказать. Если не удастся — пострадает весь поселок Мирный, который все эти годы держался именно за счет данного предприятия. Другой показательный пример такого рода — Максатихинский леспромхоз № 1. Всего предприятий-банкротов в нашем регионе около 20, и все они социально значимы. Их нельзя просто закрыть — это катастрофа для населения. Нужно создавать социальную программу и разбираться с каждым банкротом в отдельности.

— Игорь Ильич, спасибо Вам большое за подробный и интересный рассказ о лесопромышленном комплексе области. Особенно, конечно, поражает та цифра, которую Вы назвали. 800 с лишним предприятий на территории одной только вашей области работают фактически незаконно. А сколько таких предприятий по всей России!

— Все вполне объяснимо. Условия для нелегального бизнеса в нашей стране фактически создает само государство. Вот возьмите нашу область. В ведении Агентства — всего 47% лесов и почти столько же — в ведении Управления сельскими лесами «Тверьсельлес». С 1 января этого года по 199-ФЗ, как известно, эти леса стали лесами субъекта Федерации. Но лишь на бумаге. На дворе май, а передача сельских лесов из одних руки в другие до сих пор не состоялась. В результате половина лесного фонда Тверской области в замороженном состоянии. Но мы-то понимаем, что в замороженном состоянии — только юридически, а фактически там ведутся рубки — неизвестно кем и как. В прошлом году наше Агентство предоставило в пользование по всем видам рубок около 1,5 млн м³ древесины, сельские — всего около 17 тыс. м³, при том что количество лесов у нас почти одинаково. Чем быстрее произойдет процедура передачи лесов субъектам, тем быстрее областной бюджет заработает. Расчетная лесосека сельских лесов составляет 2,7 млн м³. Мы посчитали, что если нынешние владельцы этих лесов смогут рубить хотя бы 50% этого объема, то федеральный бюджет пополнится на 30 млн руб., а областной — на 70−80 млн. Дефицитному областному бюджету деньги явно не помешают, уже не говоря о том, что все рубки на этих участках леса будут наконец легализованы. В сельских лесах застойный период длится уже очень давно, они ждали реформы много лет. Вот дождались, но легче от этого пока никому не стало. Стоит отметить, что к началу 90-х гг. структура сельских лесов была мощнее, чем государственных. К такой ситуации, которую мы наблюдаем сегодня, привели многочисленные реформы. Винить в чем-то тот же «Тверьсельлес» было бы несправедливо. Они делали, что могли, в рамках предоставленных им прав.

Вот еще пример. Принятый 199-й закон вверил охрану леса Росприроднадзору. По идее, мы уже должны сложить с себя эти полномочия, зато органы Росприроднадзора не готовы принять на себя эту функцию. Попробуйте — оставьте леса сегодня без охраны, что тогда будет?! Поэтому мы, Агентство лесного хозяйства, продолжаем делать то, что делали и раньше, фактически не имея на то законных оснований. Как бы ни приходилось нашему Агентству с его 30 лесхозами тяжело в условиях постоянно меняющегося законодательства — сначала отрабатывали 122-й закон, потом как снег на голову свалился 199-й, теперь 22 апреля в первом чтении принят новый Лесной кодекс — мы знаем, что при любом исходе реформ наши люди останутся работать и приспособятся ко всему, благо, кадры достаточно сильные. В обозримом будущем лесное хозяйство будет продолжать зарабатывать деньги и влиять на лесопромышленный комплекс. Нам нужна только определенность, чтобы можно уже было выстраивать долгосрочные программы планирования инвестиций.

— Согласно 199-ФЗ тушение пожаров тоже передано субъектам Федерации. Как справляетесь?

— Тверская область пока никак не финансирует работу по пожарам, потому что ему федеральный бюджет до сих пор не предоставил ни одной копейки из причитающихся субвенций. Вообще говоря, то, что нам насчитали, это капля в море: 2,5 млн рублей на весь пожароопасный сезон, то есть по 70−80 тыс. руб. на каждый лесхоз. В лучшем случае мы получим эти деньги только в конце мая. Фактически в этой работе рассчитывать нам не на кого — ни в организационном, ни в финансовом плане. Мы должны быть готовы к этой работе на все 100%. Другое дело, что решение о передаче этой функции с января текущего года было для всех неожиданным, ведь все бюджеты на текущий год были приняты в конце 2004. Использовать какие-то другие средства на тушение пожаров тоже не представляется возможным: закон о бюджете — жесткий механизм. Если мы распорядимся деньгами так, как сочтем нужным, — нас обвинят в нецелевом использовании средств…

И снова много хлопот с бывшими сельскими лесами. Огонь ведь не станет разбирать, где сельский лес, где — наш. У нас хотя бы механизм проработан: есть космический мониторинг, авианаблюдение, заключены договора на тушение пожаров. А у «Тверьсельлеса» все счета заморожены. По сути, одна половина лесов охраняется от пожара, другая — оставлена на произвол судьбы. Сейчас стоит вопрос о передаче собственности из этой структуры региону, так эта собственность оценивается всего в 40 млн руб., в то время как собственность Тверского лесного агентства — в 900 млн руб.

— Игорь Ильич, когда начинаешь бродить по интернету в поисках информации о лесной отрасли Тверской области или читаешь сообщения местных СМИ, как бы это странно ни звучало, почему-то складывается впечатление, что ваша область одна из самых криминализированных. Речь идет то о бесконечных незаконных лесозаготовках, то о теневых владельцах пилорам…

— В плане криминогенности Тверская область принципиально не отличается ни от Московской, ни от Ленинградской, ни от всех остальных, которые находятся близко к рынкам сбыта. Давайте разберемся, почему у нас воруют лес. Вот некая деревня, где раньше был совхоз или колхоз. Сейчас там ничего нет, деревня разорена, работу найти невозможно. Но ведь людям нужно жить, зарабатывать деньги, кормить семью. Я часто ставлю себя на их место и понимаю, что, будь я в таком положении, наверное, тоже бы взял в руки пилу и отправился на «заработки». Разумеется, оправдывать это ни в коем случае нельзя. Но сама социальная ситуация заставляет людей идти на преступления. И пока мы ее не изменим, так оно и будет продолжаться. С другой стороны, ущерб, который наносится Тверской области незаконными лесозаготовками, не настолько велик, как об этом говорят или пишут. Если принять за 100% всю вырубаемую древесину области, объем хищения составляет не более полутора процентов. Просто у нас привыкли раздувать эту проблему до невиданных масштабов.

— Предлагаю напоследок все-таки вернуться к лесопромышленному комплексу области и поговорить о его перспективах.

— Говоря о перспективах, нужно, конечно, исходить из возможностей нашей области. Действительно, у нас довольно большие объемы древесины, но все-таки низкотоварной. Эксплуатационный запас, то есть запас накопленной древесины, довольно приличный, более 200 млн м³. Рано или поздно нужно добираться до эксплуатационного запаса, а для этого нужны лесные дороги. Эта программа сегодня никак не финансируется. Пытаемся добиться сейчас хотя бы финансирования проектирования 300 км дорог. Только на разработку проекта уйдет не меньше 15 млн руб.

Не вырубаем как раз то, что менее ценно: ольху, осину, перестойную хвойную древесину на труднодоступных участках. К сожалению, многие наши лесопользователи все еще мыслят категориями вчерашнего дня. Ведь во всем мире существуют серьезные технологии по переработке низкотоварной древесины. У нас таких предприятий очень мало, но они все-таки есть.

Вот мебельный деревообрабатывающий комбинат в Вышнем Волочке как раз перерабатывает низкотоварную древесину. Правда, он изготавливает из этого сырья ДСП — плиты, не пользующиеся спросом в мире. Но на территории России эта продукция все-таки востребована, поэтому комбинат живет достаточно безбедно. Почему бы не развить в России производство более современных плит — OSB, без применения формальдегидных смол? И в конце концов мы могли бы в больших объемах производить целлюлозу.

Пытаемся пробить идею создания на территории области целлюлозно-бумажного комбината или картонного производства. В Центральном федеральном округе такое предприятие просто необходимо, нам ведь просто уже некуда девать лиственную древесину. И кроме того, никто не отменял дрова как дешевое топливо хотя бы для тех котельных, которые относятся к коммунальному хозяйству. Считаю, что дрова должны составить конкуренцию не только углю, но и газу. Почему у нас все стремятся газифицировать? Газ мы покупаем, а дрова — свои, и их много. Постоянно говорим о том, что нам надо осваивать хотя бы 60% расчетной лесосеки. Так вот, при таком раскладе только одних дров будем иметь не меньше 1 млн м³.

Беседовала Иветта КРАСНОГОРСКАЯ