Архангельская область: перспективы лесопиления

Общепризнано ведущее место Архангельской области в российском лесопилении. Не без основания всего пару десятилетий назад предприятия региона именовались «всесоюзной лесопилкой» и «золотовалютным цехом страны».

В периоды расцвета плановой экономики объем производства беломорской доски достигал 7,3 млн м в год, из которых до 3,3 млн м отправлялось на экспорт. Лесозаготовители и лесопильщики области внесли серьезный вклад в восстановление и развитие народного хозяйства страны. И хотя сегодня можно говорить о том, что миссия быстрого и малозатратного зарабатывания валюты для страны исчерпана [1], Архангельск остается крупнейшим в России центром лесопиления даже при стабильном тренде снижения объемов экспорта за последние десять лет (см. рис.).

Причина не в отсутствии лесопильных мощностей, а в резком сокращении сырьевой базы, что обусловлено состоянием лесного комплекса (ЛК) области. Истощение лесных ресурсов в доступных массивах привело к тому, что при относительно стабильной заготовке (11−12 млн. м в год) резко снижается объем наиболее ценного сортимента − пиловочника. За последние десять лет средний выход пиловочника из раскряжевки снизился с 45−50% до 25−30%. Это вызвано изменением породной и возрастной структуры лесов в результате многолетней эксплуатации. Рубками пройдено более 50% площадей [2, 3]. Леса имеют низкий прирост корневого запаса основной породы − ели: 0,3 м/га в год [4].

Другой фактор снижения сырьевого потенциала − транспортная недоступность сохранившихся лесных массивов: это и общеизвестное недостаточное развитие дорожной сети, и последствия прекращения в семидесятые годы прошлого столетия молевого сплава древесины. Миллионы кубометров древесного сырья оказались исключенными из ресурсов заготовки. Гипотетическое восстановление сплава лесоматериалов в современном экономическом пространстве нереально по факторам необходимых капиталовложений и сезонности поставок.

Ресурсная база ЛК области (как и страны в целом) подорвана десятилетиями интенсивной эксплуатации. Известно, что плановая экономика СССР отвергала концепцию неистощительного лесопользования как противоречащую принципам социалистического хозяйствования. Срок использования лесосырьевых баз устанавливался на время амортизации основных фондов леспромхозов, что вело к быстрому истощению лесного фонда. При нормировании лесопользования в многолесных районах почти всегда применялись первая и вторая возрастные расчетные лесосеки, ориентирующие лесозаготовителей на использование спелых лесов за 40−60 лет. При объемах заготовки, близких к расчетной лесосеке (24−28 млн м), в доступных массивах (южная половина области) лесосеки перерубались в два раза и более.

Действующая в настоящее время расчетная лесосека (22,7 млн м, в том числе в лесах Vа−Vб классов бонитета) превышает лесосеку неистощительного пользования, определенную Северным НИИ лесного хозяйства в размере 17,6 млн м. Использование расчетной лесосеки установилось в последние годы на уровне около 50%. Неосвоение лесосеки обусловлено транспортной недоступностью лесных массивов. По опубликованным в 2000 году данным Архангельского управления лесами, из 27 лесхозов только в четырех (с суммарной лесосекой 4,3 млн м) эксплуатационные запасы характеризовались как «близкие к естественным». В восьми лесхозах, примыкающих к железным дорогам Архангельск − Вологда и Коноша − Котлас, лесные ресурсы оценены как «практически исчерпанные», в остальных лесхозах − «истощенные» [5]. За прошедшие десять лет ситуация, увы, не улучшилась.

Ученые и специалисты лесной промышленности неоднократно заявляли о пагубности волюнтаристского планирования лесоэксплуатации. В 1980 году в отраслевой газете Минлеспрома и Минлесхоза СССР «Лесная промышленность» была опубликована статья видных ученыхлесоводов о недопустимости волевого назначения лесосеки исходя из потребностей народного хозяйства в древесине. Было корректно доказано, что в среднем по лесным регионам экономически доступный ресурс древесины не превышает одной четверти общего ликвидного запаса леса на территории (исходного планового параметра). Подобные расчеты по Архангельской области были выполнены в Архангельском институте леса и лесохимии, а также в Центральном НИИ механической обработки древесины. Увы, информация ученых не была воспринята плановой командноадминистративной системой ни на всесоюзном, ни на областном уровне.

Опыт Архангельской области подтверждает негативные последствия планирования лесопользования по валовым цифрам общего корневого запаса. В 1971 году был введен в действие первый из четырех леспромхозов, размещенных на построенной для освоения лесных массивов правобережья Северной Двины железнодорожной линии Архангельск − Карпогоры, Луковецкий. Проект Гипролеспрома и Гипролестранса предусматривал постоянное лесопользование при плановой годовой заготовке по 400−600 тыс. м для каждого из этих четырех предприятий. К 1986 году Луковецким ЛПХ был достигнут пик заготовки − 632 тыс. м, затем, по мере истощения лесосырьевой базы и увеличения расстояния вывозки, объем заготовки снизился до 250 тыс. м в год при отрицательных экономических показателях. Подобная динамика объемов и результатов производственной деятельности характерна и для трех соседних с Луковецким ЛПХ.

В связи с этим нельзя не упомянуть о характерных результатах аналогичного проекта, синхронно архангельскому реализованному в УралоСибирском регионе, на лесной железнодорожной ветке Ивдель − Обь. Четыре новых леспромхоза прошли такой же путь роста, стабилизации и резкого снижения объемов заготовки. Через 25 лет ударной вырубки экономически доступные лесные ресурсы тюменской тайги в зоне действия этих предприятий оказались в значительной степени исчерпанными.

В 2006 году экспортно ориентированные лесопильные предприятия получили редкий «подарок» от мирового рынка: при резком снижении производства в Финляндии экспортные цены на пиломатериалы выросли более чем на 50%. Однако цена на пиловочник при его дефиците выросла вдвое, так что эпоха процветания лесопильщиков не наступила. Кроме того, кризисный обвал экспортных цен в 2008−2009 годах подорвал общую экономическую эффективность ЛК.

Экономические показатели подотраслей ЛК дают основание для оценки позиции лесозаготовителей как угрожающей. По данным Архоблстата, последние десять лет лесозаготовки являются убыточными независимо от конъюнктуры внешних рынков. Например, за 2006 год убытки лесозаготовительной подотрасли составили 33 руб. на каждый заготовленный кубометр лесоматериалов. В то же время лесопильнодеревообрабатывающие предприятия получили прибыль с каждого переработанного кубометра сырья в размере 125 руб., а ЦБК − более 400 руб. Подобное соотношение характерно и для всех последующих лет. Приведем статистику за январь − август 2010 года: лесозаготовки − убыток 38 млн руб.; обработка древесины и производство изделий из дерева − прибыль 360 млн руб.; целлюлозно-бумажное производство − прибыль 5,316 млн руб.

Получение такой впечатляющей прибыли в ЦБП при постоянном росте тарифов естественных монополий, конкурентном снижении экспортных цен и удорожании банковских кредитов (о чем интенсивно информируют общество представители подотрасли [6]) возможно только при заниженных картельных ценах закупки древесного сырья. Ценовой диктат переработчиков объективно подрывает сырьевую базу ЛК при бездействии регулирующих государственных органов. Такое положение как минимум заслуживает внимания Федеральной антимонопольной службы даже с учетом большой роли ЦБК как налоговых доноров областного бюджета.

При поиске путей возрождения ЛК следует учитывать реалии: государственное финансирование лесного хозяйства не обеспечивало и не обеспечивает воспроизводство лесных запасов [2, 7]. В 1980 году затраты по лесохозяйственным мероприятиям в СССР составляли около 50 копеек в год на одном гектаре лесных площадей. К настоящему времени ситуация почти не изменилась: на 2011 год Правительством РФ выделяется для ведения лесного хозяйства 33 млрд руб., что при отнесении этой суммы к площади покрытых лесной растительностью земель (772 млн га) дает сопоставимую мизерную величину − 43 руб. в год на гектар. Для сравнения: по расчетам ЦНИИМЭ [8], размер ежегодных субвенций только на строительство лесных дорог для поддержания существующего объема заготовки должен составлять 33−39 млрд руб.

Положение о том, что лесному хозяйству необходимо государственное управление и государственное финансирование, обусловлено объективными законами экономики и подтверждается мировым опытом. Общеизвестно, что при медленном обороте капитала (цикл возобновления лесных ресурсов − более 100 лет) экономические инструменты не могут действовать в полную силу [2, 3].

Предпринимаемые на областном и федеральном уровнях попытки решения этих проблем ЛК через создание планов, концепций, стратегий, проектов и программ имеют общий системный дефект − отсутствие научного подхода [9]. Как результат появляются предложения по резкому сокращению переработки лесоматериалов (финская консалтинговая компания) или по строительству мощного ЦБК в Карпогорах (один из московских НИИ). Авторам этих проектов, не обладающим достоверной информационной базой, выплачены значительные суммы за их разработку, в то время как реальный интеллектуальный потенциал архангельских ученых, в том числе в Северном (Арктическом) федеральном университете, не востребован.

Лесной план области был составлен в 2008 году в лучших традициях плановой бюрократической системы. Все показатели рассчитаны с постоянным ростом объемов без экономического обоснования и указания источников финансирования. Например, на десять лет прогнозируется полуторный рост объемов заготовки, причем с точностью до 100 м. При объеме заготовки в 2007 году по всем видам рубок 13 425 тыс. м планируемый объем на 2010 год − 14 673 тыс. м (факт − 11 277 тыс. м). При действии комплекса возмущающих факторов (природные − с одной стороны, рыночные − с другой), неудивительно резкое расхождение − на 23% − реальной картины с безвариантным прогнозом.

При выборе направления модернизации ЛК повторяется методика выдвижения лозунгов, когда частные направления объявляются кардинальными и единственно возможными. Правда, впоследствии они уходят в никуда, но провозглашаются новые лозунги, в зависимости от конъюнктуры. Не применяется общепризнанная методика решения задач развития отрасли в виде формирования и решения оптимизационных моделей, включающих ресурсы, транспорт и переработку лесоматериалов, капиталовложения, а также реализацию лесных продуктов [2, 9].

Назовем лишь некоторые частные задачи, корректно решаемые экономикоматематическими методами.

Лесные таксы. Сравним: в Скандинавии высокие таксы обеспечивают проведение всех необходимых мероприятий в лесных массивах, включая строительство дорог; в России же действует относительно низкая попенная плата, следствие которой − отсутствие лесоустройства, дорог, охраны и т. д. Каков оптимальный размер такс в российских правовых и экономических условиях?

Утилизация растущих ресурсов хвойной низкокачественной древесины и лесоматериалов лиственных пород: производство топливной щепы, древесных гранул, гидролиз с получением биотоплива (аналогичного дизельному) или этанола, плитное производство или другие направления, которые могут варьироваться по районам области.

Частичное замещение экспорта пиломатериалов поставками готовых изделий из древесины. Для сравнения: в Скандинавии готовые изделия деревообработки составляют до 25% стоимости экспорта продукции лесопиления, в Архангельской области − около 2%. Предприятия имеют опыт экспорта в Европу готовых продуктов деревообработки: клееных мебельных щитов, заготовок оконных блоков, мебели из массива сосны, доски покрытия пола, обшивки, мебельных заготовок, заборной планки и т. д. В то же время, такая модернизация лесопереработки повышает ценовую эффективность экспорта, улучшает энергетическое использования вторичных древесных ресурсов, создает новые рабочие места в городах и поселках. Развитие деревообработки в условиях неизбежного спада объемов лесопиления даже при гипотетических срочных мерах по наведению порядка в лесном хозяйстве (с длительной задержкой эффекта [2]) представляется одним из приоритетных направлений. Инвестиционная привлекательность ЛК области смещается из сферы лесозаготовок в сферу перевооружения лесопильнодеревообрабатывающих предприятий.

Само по себе применение современных научных методов планирования развития отрасли не обеспечит решения назревших проблем. Без решения вопросов рационального использования и возобновления лесных ресурсов на государственном уровне все дальнейшие проработки по ЛК беспредметны. Крайне необходимо восстановление разрушенной государственной системы управления лесами [2, 3, 9]. Любое повышение степени переработки сырья требует значительных капиталовложений, и здесь также необходимо участие государства.

При решении вопросов выделения государством субвенций возникает коллизия масштаба задачи. Критические проблемы области, попадая на федеральный уровень, естественно, размываются в массиве проблем других регионов и других отраслей. Пример: по данным Федеральной таможенной службы РФ, в 2010 году экспорт товаров лесной номенклатуры составил $7,2 млрд, импорт древесины и целлюлозно-бумажных изделий − $4,9 млрд. Таким образом, сальдированная экспортная выручка равна $2,3 млрд, или 0,6% от суммарного объема экспорта из РФ. Учитывая, что лесной комплекс в масштабе страны дает не более 1,3% ВВП, трудно ожидать от федеральных органов власти каких-то экстраординарных усилий в отношении такого локального сектора экономики, как ЛК.

Налицо нарушение одного из классических правил менеджмента, гласящего, что проблемы должны решаться на том же уровне, на котором они возникают. Следует добиваться передачи на областной уровень больших прав и экономических ресурсов для решения специфических проблем. Областное министерство природных ресурсов и лесопромышленного комплекса, не имеющее подведомственных предприятий и функционирующее в условиях почти полностью распределенного лесного фонда [10], имеет весьма ограниченные возможности воздействия на деятельность элементов ЛК.

Как бы то ни было, проблемы модернизации ЛК требуют срочного решения. Природные ресурсы, материальный и кадровый потенциал промышленности, интеллектуальный потенциал Северного (Арктического) федерального университета − все это позволит поднять эффективность ключевого сектора экономики области на требуемый уровень.

Вячеслав РЫМАШЕВСКИЙ,
доцент Северного (Арктического)
федерального университета,
канд. техн. наук

Источники:

1. Данилова Г. А. Лесопромышленный комплекс Архангельской области: состояние проблемы диверсификации / Лесной регион. − 05.10.2009. − № 15 (63).
2. Чибисов Г. А. К проблемам лесного хозяйства / Лесной регион − 11.10.2010 − № 15 (82).
3. Цветков В. Ф. С тревогой о лесе / Лесной регион − 11.02.2008. − № 02 (30).
4. Костин А. А. Беломорский лес ценится в мире / Леспроминформ.− 2011. − № 1 (75).
5. Оценка лесосырьевых ресурсов Архангельской области / Архангельская лесная газета. − ноябрь 2000 г. − № 5.
6. Пинягина Н. Б. ЦБК выходят из кризиса первыми / Леспроминформ. − 2011. − № 1 (75).
7. Куликова Е., Яницкая Т. Лес для людей, люди для леса / Леспроминформ. − 2011. − № 1 (75).
8. Еремееев Н. Без дорог далеко не уехать / Лесной регион. − № 04 (90). − 09.03.2011.9. Пинягина Н. Б. Остановить деградацию ЛПК / Лесной регион. − 08.11.2011.− № 17 (84).
9. Перспективы развития отрасли / Лесной регион. − 27.09.2010. − № 14 (81).