Пасынок российских реформ

Заметки о зарождении, становлении и сегодняшнем дне малого лесного бизнеса

Для начала несколько слов о месте действия. Район, в котором автор сейчас живет, - типичная вологодская лесная глубинка, где при советской власти действовали два лес­промхоза, ориентированные исключительно на поставки кругляка, около двух десятков колхозов и совхозов с приданной им инфраструктурой в райцентре. Лесные ресурсы на суммарной площади чуть более 600 тыс. га с расчетной лесосекой немногим более 1 млн м³, причем пройденные первичными рубками почти на 90%.

Надо заметить, что писать о малом бизнесе в ЛПК, опираясь на сколь­нибудь надежные цифровые данные, особенно в той части, которая касается объемов производства и реализации продукции, весьма затруднительно. Малый бизнес надежно хранит свои тайны, тем более что это позволяет ему сегодняшнее налоговое законодательство. Знаю это не понаслышке, так как довелось контактировать с его представителями, работая и в лесхозе, и в администрации муниципального района, и в качестве партнера малого бизнеса (у арендатора лесного участка). Пример: трудясь в отделе местной администрации, курировавшем лесной бизнес, я регулярно собирал оперативную информацию об объемах заготовки и производства основных видов продукции и не мог не отметить, что эти сведения постоянно в разы (!) расходились с данными, получаемыми местным отделом госстатистики. Ближе к истине данные отдела государственного лесничества департамента лесного комплекса области, но, увы, они отражают только одну сторону дела: объемы заготовок, притом без учета объемов работ на договорной основе.

А посему считаю нужным предупредить: значительная часть представленного ниже материала не скрупулезный анализ ситуации, а выводы, сделанные мной на основании конкретных наблюдений текущих событий и опыта общения с представителями малого бизнеса.

История зарождения малого лесного бизнеса берет свое начало в те недавние постперестроечные годы, когда чуть ли не в одночасье в отдаленных лесных районах рухнула почти вся производственная инфраструктура, а не только кормившие добрую треть населения леспромхозы системы Минлеспрома. Перед населением аграрно­лесной глубинки остро встала проблема выживания: кормильцы леспромхозы ушли в прошлое, колхозы дышали на ладан, работать стало по сути негде. Растерявшиеся местные власти, не зная, как выйти из ситуации, взяли на вооружение лозунг: «Спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Каждому жителю нашего района, помимо ранее разрешенных для заготовки 15 м³ дров, было дозволено заготавливать и 30 м³ деловой древесины на продажу. С учетом того, что местному населению выдавались разрешения на заготовку древесины для строительства и ремонта жилья и хозяйственных построек, можно сказать, что объемы разрешенной к отпуску населению древесины выражались немалыми цифрами. Весь трудоспособный народ с бензопилами наперевес ринулся в лес. Особую роль в нашем случае сыграла относительная близость фанерного комбината «Новатор», с удовольствием принимавшего от населения заготовленный таким кустарным методом фанерный кряж. Это (тогда еще государственное) предприятие во многих смыслах помогало выживать в те лихие времена не только населению, но и колхозам. Само собой, на разработке лесосек использовалась самая разная техника: в частности, на трелевке эксплуатировались все виды сельскохозяйственных тракторов и даже лошади, как в стародавние времена. Я работал в то время в местном лесхозе, и мы осуществляли, а вернее пытались осуществлять, контроль этого полустихийного процесса. Тогда в радиусе примерно 20 км вокруг населенных пунктов в лесу было так многолюдно, как несколько десятилетий назад в пору сенокоса на колхозном лугу. Именно тогда и стали появляться первые индивидуальные предприниматели. Поскольку заготовляемая при этом древесина в основном предназначалась для продажи, а не для собственного потребления, что не укладывалось в рамки действующего законодательства, этим людям пришлось предпринимать шаги для легализации того, что еще пока трудно было назвать бизнесом в его настоящем понимании. В нашем небольшом районе тогда свое ИП с профилем «лесозаготовка и деревообработка» оформили более полутора сотен человек. Это был разношерстный народ: бывшие ИТР и руководители развалившихся предприятий и колхозов, вернувшиеся на малую родину с прекративших существование городских производств, и, само собой, рабочие всех профессий.

Постепенно выкристаллизовался усредненный образ лесного бизнесмена малой руки: это молодой человек, от 25 до 40 лет, рабочей профессии, не сильно обремененный образованием и культурным багажом. Впрочем, последнее не всегда можно было отнести к недостаткам: в отличие от интеллигентов, «простые парни» легче адаптировались к тому, что деловые отношения в те времена зачастую были основаны на «понятиях».

Почти сразу же у новоявленных бизнесменов вместо использовавшихся ранее громоздких пилорам «Р­-63» стало появляться ленточное оборудование полукустарного производства. Это позволило сделать формирование новых лесопильных производств поистине массовым. Основным потребителем изготавливаемых на этих лесопилках пиломатериалов стали московские рынки стройматериалов, в меньшей степени - рынки других крупных городов. Именно тогда у возникшего в российской столице класса новых русских и у другой небедной публики появилась мода на обустройство «красивой жизни» в ближнем Подмосковье, именно тогда появился и стал постоянно расти спрос на лесоматериалы. Характерно, что среди первой техники, которую стали приобретать на первые заработанные лесные деньги новоявленные бизнесмены (если не считать вышеупомянутых «ленточек»), были «крутые тачки», то есть черные внедорожники известных марок, ибо так в нашем бизнесе сложилось: по автомобилю встречают, хотя чаще всего по нему же и провожают...

Введение в действие «Основ лесного законодательства РФ» в 1993 году, а затем и первого Лесного кодекса РФ 1997 года, узаконивших аукционную торговлю делянками, утвердило рыночные отношения в лесопользовании. Но, как все новации, срисованные «оттуда» (то есть с западной модели) без учета наших традиций и менталитета, лесные аукционы по продаже права лесопользования вскоре превратились в таковые лишь по форме. Через некоторое время на эти аукционы участники стали приходить уже со «своими» делянками и подставными «конкурентами». Формы предоставления лесного фонда лесопользователям значительно усложнились, а по существу сохранилась все та же заявительная система. Что, впрочем, меня нисколько не удивляет: аукционная торговля - это в общем понимании торговля неким уникальным товаром при неограниченном спросе. А в нашем конкретном случае расчетная лесосека вполне позволяла удовлетворять существовавший спрос.

Однако, как бы то ни было, объемы заготовки древесины, осуществляемые ИП и малыми предприятиями, неуклонно росли. Так, если всеми заготовителями района в середине 1990-­х годов в среднем заготовлялось 250-300 тыс. м³, то, к примеру, в 2006 году только компаниями, представлявшими мелкий и средний бизнес, было заготовлено почти 400 тыс. м³ при общем объеме заготовки по району 677 тыс. м³; в 2010 году ИП и малые предприятия официально заготовили 277 тыс. из 942 тыс. м³ по району, фактически же намного больше (на причинах этого расхождения в цифрах я остановлюсь ниже). Объемы производства пиломатериалов с 1993 по 2009 год выросли в районе почти с нуля до 100 тыс. м³ в год, причем почти 100% этого производства пришлось на указанные выше категории бизнеса. Следует отметить, что приведенные данные дают несколько искаженную картину роста объемов лесозаготовок, прежде всего относительно первых лет становления массового индивидуального предпринимательства в лесозаготовках и лесообработке, потому что именно в те годы весьма существенную долю в объемах заготовки составляли незаконные, как тогда их называли, безбилетные, рубки. Надо сказать, что однозначная политика правительства Вологодской области, направленная на пресечение незаконных рубок и легализацию лесного бизнеса, устранение барьеров для законного лесопользования, дала результат (чего, к сожалению, не могу сказать в адрес федеральной власти): медленно, но неуклонно стихийный процесс лесозаготовки направлялся в легитимные рамки.

Постепенно улучшалась и модернизировалась материальная база мелкого и среднего бизнеса. На лесопильных предприятиях стали появляться сушильное оборудование, многооперационные станки, что сказалось на выпуске качественных видов продукции. От работы с ориентацией на строительные рынки ИП и ЧП перешли к работе по долгосрочным договорам поставок. А в последние годы у отдельных предпринимателей появились даже импортные агрегатные лесозаготовительные комплексы, что само по себе свидетельствует о том, что отдельные предприятия прочно стоят на ногах.

Конечно, не все предприниматели смогли сохранить свой бизнес в жестких условиях полудикого российского рынка. Вдобавок ко всему реформирование лесного хозяйства, которое велось в течение ряда лет и при котором бесконечно менялись правила игры в лесопользовании, отрицательно сказалось на формировании лесного бизнеса. За эти годы произошла и определенная селекция: из первоначально заявленных полутора сотен ИП сегодня в районе активно функционируют 15-20, остальные либо закрылись, либо работают на подряде у арендаторов. Кризис 2008-2009 годов хотя и заставил местный бизнес «затянуть пояса» вследствие резко упавших цен на лесопродукцию, однако, к нашему удивлению, почти не сказался на объемах заготовки и производства пиломатериалов. Главным следствием кризисных явлений стало, пожалуй, то, что на 1,5-2 года все верхние и промежуточные склады оказались забитыми невостребованной балансовой древесиной.

А вот надеждам местной администрации на кооперацию местной предпринимательской элиты не суждено было сбыться. В районе работают несколько предприятий мелкого и среднего лесного бизнеса, но их вклад в общий объем производства лесной продукции пока значительно скромнее вклада индивидуальных предпринимателей.

И все же не объемные показатели производственной деятельности следует поставить в заслугу малому лесному предпринимательству. Главное состоит в том, что им организованы в пустеющей глубинке тысячи рабочих мест, спасших множество семей от нищеты. А также еще в том, что за эти годы его представители прошли эволюцию от вороватых дельцов до вполне адекватных и надежных партнеров небогатых местных властей в содержании немудреной сельской инфраструктуры и социальной сферы района.

Вернувшись к истории зарождения малого лесного предпринимательства в районе, надо сказать, что где­-то на рубеже столетий на авансцене появились новые действующие лица: владельцы денег периода первоначального накопления капитала из крупных мегаполисов стали искать приложение своим капиталам на периферии и в лице неких инвесторов пришли к нам, в лесную глубинку. Декларируемая ими цель изначально была как бы благая: возобновить деятельность умерших предприятий системы Минлеспрома. Разумеется, для достижения этой цели они довольно легко получили в аренду изрядные и, пожалуй, лучшие куски лесного фонда. Не буду углубляться в подробности процесса их внедрения в местную деловую жизнь, скажу только, что в результате у местного мелкого бизнеса появились серьезные конкуренты. Поначалу созданные «варягами» структуры попытались организовать лесозаготовительное производство на базе доставшихся от леспромхозов активов, но, покрутившись несколько лет в этом нелегком, а главное, малоприбыльном деле, эти предприниматели стали искать пути оптимизации бизнеса. И, разумеется, одним из основных методов этой оптимизации стали попытки подмять местный мелкий бизнес. Поначалу это удалось лишь частично, так как лесфонд в незакрепленных кварталах еще был, аукционы по продаже делянок проводились регулярно. Однако постепенно, по мере истощения ресурсов в кварталах, свободных от аренды, вынужденное партнерство стало приобретать все больший масштаб. (В скобках замечу, что именно «пришельцы» привнесли в деловые и рабочие отношения столь не свойственный ранее глубинке жесткий цинизм и отрицание всех ценностей, кроме бабла.)

Не погрешу против истины, если скажу, что сегодня большая часть работ по заготовке древесины на арендных участках выполняется по договорам подряда и проходит по отчетам арендаторов. Назвать такое «партнерство» взаимовыгодным язык не поворачивается, фактически под подрядными отношениями скрывается банальная перепродажа лесосечного фонда арендаторами младшим партнерам. Причем цены кубометра, как правило, многократно превышают его арендную стоимость при относительно низких дополнительных затратах арендаторов, включающих лишь стоимость отвода (и то не всегда!) и оформления права лесопользования. Но зато такой бизнес вполне устраивает новоявленных инвесторов, многие из которых доселе делали свои первые миллионы буквально из воздуха. Как говорится, мы сидим, а денежки идут. Но если для бизнеса нормально искать максимум прибыли при минимуме затрат, то неспособность нашего государства почти за два десятилетия реформирования лесных отношений создать такие правила игры, которые бы поощряли производственную деятельность и жестко пресекали спекулятивные операции, вызывает по крайней мере недоумение. Утверждать, что в результате таких действий арендаторов страдает только малый бизнес, вряд ли справедливо. Главным пострадавшим оказывается, как всегда, природный ресурс, в данном случае лесфонд. Вот характерный пример: спрашиваю одного из «малых подрядчиков», почему он такое множество мелких делянок вырезает в спелом выделе. Ответ получаю обес­кураживающе простой: «Да за такие деньги, что я плачу арендатору с куба, я вправе выбрать лучшее».

Введение в действие Лесного кодекса 2006 года поначалу мало отразилось на работе малого лесного бизнеса, поскольку пока еще оставалась возможность покупать право краткосрочного пользования на лесных аукционах. Однако вскоре серьезный удар по малому лесному бизнесу нанесли федеральные законодатели, приняв в апреле 2009 года поправки к Лесному кодексу, по сути закрывшие большинству мелких и даже средних предпринимателей прямой доступ к лесфонду и упразднившие торговлю делянками на аукционах. В который раз «малые» убедились в, мягко говоря, двойственности отношения верхов к их бизнесу. Во всяком случае, принятие этих поправок явно свидетельствовало о намерении «скормить» их более крупным и богатым «коллегам». К чести региональных властей, быстро понявших, что кончина мелкого лесного бизнеса приведет к непоправимым социальным последствиям для удаленных районов, надо сказать, что на областном уровне были приняты меры, имеющие целью по возможности уменьшить негативные результаты принятого федералами решения. В частности, были расширены объемы муниципального заказа, сделаны попытки (в ряде районов удавшиеся) объединения мелких ИП, с тем чтобы они получили возможность арендовать лесные участки для продолжения производственной деятельности, увеличены нормативы древесины, выделяемой местному населению на строительство, и др. Это позволило сделать ситуацию в районах более-­менее управляемой, и малый бизнес получил шанс продержаться еще немного.

Впрочем, сама по себе конкуренция с крупным иногородним бизнесом - это еще полбеды. Куда трудней стало выживать мелкому бизнесу там, где в ходе реформирования лесного хозяйства «варягам» удалось поставить во главе новых лесоуправленческих структур на местах «своих» людей. В этом случае уклоняющимся от обременительного «партнерства» с наиболее «равноудаленным арендатором» перекрывался всякий доступ к лесосырьевым ресурсам. Само собой разумеется, при таком раскладе выживают не наиболее перспективно мыслящие и относительно независимые предприниматели, а наиболее лояльные к «нужным» людям, поставленным во главе новых лесохозяйственных структур, и их хозяевам. Так зачастую и происходит. Однако кадровая политика в нынешнем лесном хозяйстве - это вопрос, требующий отдельного рассмотрения.

Нам же пока следует остановиться на взаимоотношениях возникавшего мелкого лесного бизнеса и приходящего в окончательный упадок в новых экономических условиях сельского хозяйства. С одной стороны, для сельхозформирований (бывших колхозов и совхозов), имевших до реформы права на безвозмездное пользование (пусть в ограниченных пределах) закрепленных за ними лесами, лесозаготовки и первичная деревообработка стали существенным подспорьем, позволявшим удержаться на плаву. С другой - квалифицированная рабочая сила стала перетекать в лесной сектор, где были хоть какие­то деньги, оголяя сельхозпроизводство как таковое. Что касается взаимоотношений выживших сельхозпредприятий и малого лесного бизнеса, уместно определить происходящие процессы словом «взаимопроникновение». Столкнувшись с проблемой острого дефицита лесных ресурсов, некоторые предприниматели с интересом стали поглядывать на сельхозформирования, оформившие к тому времени согласно положениям Лесного кодекса РФ 2006 года аренду лесов, ранее бывших у них в долгосрочном пользовании. Тем более что в этих сельхозформированиях, особенно в слабых хозяйствах, возникли острые проблемы с руководящими кадрами. Ряд таких хозяйств возглавили предприниматели, объединив таким образом свой бизнес с сельскохозяйственным производством. Результаты этого объединения в разных местах оказались разными, в том числе и весьма позитивными. Те же хозяйства, что покрепче, тоже не остались в стороне, их, как правило, связывают с предпринимателями долгосрочные договорные отношения. По сути, в настоящее время малый лесной бизнес и сельскохозяйственное производство в нашем регионе настолько переплелись, что их отнесение к разным отраслевым категориям искусственно.

Нельзя не остановиться на качестве рабочей силы в малом бизнесе. Вспоминается, как в 1990-­е годы инвестор, пришедший спустя 3-4 года после развала леспромхоза, обнаружил, что в лесном поселке, где ранее базировался самый передовой и ударный лесопункт, невозможно организовать производство - не осталось квалифицированных кадров. Кто уехал, кто вышел на пенсию, кто нашел более легкий способ добывать пропитание, кто просто спился, но главное - все научились тащить то, что плохо лежит. Работать на ИП пошли в основном оставшиеся без средств существования колхозники и те, кто ранее не имел отношения к лесу. Сегодня от предпринимателей лесного профиля зачастую слышишь сетования на низкую квалификацию рабочей силы, отсутствие привычки к элементарной дисциплине, да что там говорить, на воровство и пьянство. Уволенные за пьянку одним идут к другому, и так далее по кругу. Как правило, костяк довольно хорошо оплачиваемой рабочей элиты составляют лишь водители на перевозке готовой продукции потребителю.

Надежды местной администрации на структуризацию и укрупнение малого лесного бизнеса не оправдываются в силу ряда причин, в частности из­за разобщенности его представителей и неготовности к компромиссу, неспособности поступиться частными интересами ради возможности договориться о совместной деятельности.

К сожалению, нельзя не отметить еще одну характерную отрицательную черту многих представителей нашего малого, да и среднего бизнеса: они живут сегодняшним днем и почти не думают о перспективе. Как в свое время многие, даже довольно крупные и «продвинутые», предприниматели упустили возможность получить в аренду лесные участки, так и сегодня, при катастрофическом ухудшении качества остающегося лесного фонда, мало кто думает о переходе на переработку низкосортной древесины. Впрочем, причины того, что у многих представителей лесного бизнеса нет уверенности в завтрашнем дне, - это нестабильность законодательства, жесткий прессинг со стороны крупного бизнеса, дороговизна кредитов, бесконечные поборы с разных сторон, исчерпанность качественных лесных ресурсов при практикуемых ныне методах лесопользования и др.

Фактором, оказывающим сильное негативное влияние на существование и развитие малого и среднего лесного бизнеса, является проблема дефицита лесосырьевых ресурсов. Как же объяснить такое явно выраженное истощение лесосырьевых баз, если средний показатель расчетной лесосеки по району, по данным ежегодных отчетов, представляемых гослесничеством, примерно составляет всего лишь 50%? Ответ очевиден: это результат многолетнего выборочного освоения лесного фонда, которое только усугубилось после проведенных реформ. Что же ждет малый и средний лесной бизнес в таких районах, как мой? Очевидно, что уже сегодня нужно искать решение встающих перед ним проблем. На мой взгляд, в первую очередь необходимо переориентирование деревообрабатывающих производств на переработку низкосортной и мелкотоварной древесины, но это требует очень серьезных вложений в их переоснащение. Увы, сегодня ни существующая финансово­экономическая ситуация, ни квалификация и уровень инженерной подготовки большинства представителей этого бизнеса не позволяют надеяться на скорое разрешение возникающих перед малым и средним бизнесом проблем. Несомненно, требуется проведение осмысленной (с учетом имеющихся реалий) и последовательной государственной политики, направленной на реальную, а не декларативную поддержку малого и среднего лесного бизнеса.

Николай БАРБОЛИН, Вологодская область