Леса России: есть ли баланс между выбытием и восстановлением?
2 апреля 2015 года на сайте Института мировых ресурсов были опубликованы результаты работы, проведенной группой специалистов Мэрилендского университета совместно с Google и Институтом мировых ресурсов. Согласно им в России в 2011-2013 годах среднегодовые потери лесного покрова составили около 4,3 млн га, и по этому показателю наша страна является бесспорным мировым лидером.
А уже 3 апреля на официальном сайте Рослесхоза в ответ появилась статья, в которой утверждалось, что «в России наблюдается баланс между выбытием леса и его восстановлением». Где же правда: теряем мы в год четыре с лишним миллиона гектаров воих лесов или действительно наблюдается баланс выбытия леса и его восстановления?
В действительности правда есть в каждой статье, а разночтения связаны в основном с разницей в определениях и понимании используемых терминов.
Начнем, условно говоря, с правды Рослесхоза (то есть с того, о чем его статья).
В отличие от тропиков, где главной движущей силой уменьшения лесного покрова является расчистка лесных земель под сельское хозяйство, в северных странах, в том числе и в России, подавляющее большинство изменений носит временный характер. В лесной зоне нашей страны сельское хозяйство умирает быстрее лесного, поэтому ему не нужны (за редчайшим исключением) расчищенные земли из-под леса, более того, оно ежегодно уступает лесу миллионы гектаров. Наше сельское хозяйство, не в пример тропическому, способствует скорее увеличению площади лесов, чем сокращению (это вообще преобладающая тенденция в северных странах, хотя нигде она не проявляется в такой степени, как в России).
Похожая ситуация с вырубками и гарями: независимо от того, проводится там лесовосстановление или нет, на подавляющем большинстве вырубок и гарей в лесной зоне довольно быстро - в течение нескольких лет, в худшем случае в течение первых десятилетий - появляется новый лес. Бывают и исключения: в местах с очень суровым климатом, где на восстановление исчезнувшей лесной среды может потребоваться несколько десятков лет, или там, где слишком частые пожары не позволяют сформироваться молодой древесной поросли. Но на эти исключения приходится сравнительно небольшая площадь. Более того, есть и «обратные» исключения: потепление и смягчение климата ведет к медленному, но заметному смещению северных и горных границ лесов и долгосрочному приросту лесных площадей. В некоторых регионах значительные, по региональным меркам, площади лесных земель мзымаются под разнообразную застройку, но в масштабах страны эти изменения несущественны ввиду огромных малонаселенных территорий.
В общем, в лесах северных стран (в том числе России) в подавляющем большинстве случаев лес исчезает в результате рубки, пожаров или иных стихийных бедствий не навсегда, а лишь на время, после чего восстанавливается. Необратимые же потери лесов на отдельных участках в масштабах страны с лихвой компенсируются зарастанием лесом сельскохозяйственных и иных длительно безлесных в прошлом земель. С этой точки зрения специалисты Рослесхоза правы: если потери лесного покрова в результате рубок, пожаров и т.п. будут стабильными, то и суммарная площадь лесов в России тоже останется неизменной или даже будет расти, с учетом перспектив российского сельского хозяйства.
Теперь перейдем к данным отчета специалистов Мэрилендского университета: к 4,3 млн га ежегодных средних потерь лесного покрова в России в 2011-2013 годах. Реальные ли это потери? Да. Результаты работы специалистов Мэрилендского университета известны давно, они публиковались в виде детальных и общедоступных карт, и у сотрудников Гринпис России была возможность их проверить.
Сейчас можно однозначно утверждать, что потери лесного покрова, о которых идет речь, вполне реальны, и масштабы их оценены вполне точно, особенно по зоне сомкнутых лесов (в исследовании говорится о потерях лесов с сомкнутостью крон более 30%). По большей части (если говорить о каждом участке карты) это временные потери -лесной покров рано или поздно восстановится, даже без участия человека. Тем не менее это колоссальные потери, с которыми нельзя не считаться в силу ряда причин.
Во-первых, площадь лесов будет оставаться постоянной только в том случае, если факторы, ведущие к потерям, не изменятся. Но площадь лесов, ежегодно погибающих от пожаров, вредителей и болезней, практически неизбежно будет увеличиваться в связи с изменениями климата (увеличением продолжительности пожароопасного сезона, периодов аномальной жары, засухи), а также вследствие прогрессирующего разрушения системы государственного управления лесами. Увеличение среднегодовой площади лесов, погибших от пожаров, приведет к росту площади не облесившихся гарей, то есть к росту площади временно не покрытых лесом земель, соответственно, к сокращению лесопокрытых. Аналогично при гибели лесов от вредителей и болезней, сплошных рубках и т. п. Нетто-потери могут быть довольно серьезными. Если масштабы среднегодовых потерь лесов от пожаров удвоятся (вполне реальная угроза), за счет роста площадей необлесившихся гарей за десятилетие лесопокрытая площадь может сократиться примерно на 30 млн га. Для сравнения: ежегодная площадь сплошных рубок всех видов в России составляет примерно 0,8 млн га.
Во-вторых, меняются качественные показатели, пространственная и возрастная структура лесов и лесных ландшафтов. Сгорают и гибнут от вредителей леса разного возраста, но восстанавливаются только молодняки. Если частые и интенсивные пожары охватывают очень большие площади, меняются периоды повторяемости пожаров, неизбежны принципиальные изменения лесных ландшафтов, их упрощение, выравнивание, исчезновение пожарных рефугиумов (длительное время не подвергавшихся воздействию огня участков, с которыми обычно связана очень большая доля биологического разнообразия лесных ландшафтов). Наиболее сильные изменения происходят там, где происходят и пожары, и рубки. Даже если площадь лесов сохранится прежней, это будут совсем другие леса, особенно в тех регионах, где потери лесного покрова от суммарного воздействия пожаров, рубок и других факторов особенно велики.
В-третьих, такие масштабы потерь лесного покрова, пусть даже временных, отрицательно сказываются на ресурсном потенциале лесов. Нынешний подход к организации лесного хозяйства и нормированию лесопользования основан на заимствованных из классического немецкого лесоводства представлениях о том, что вовлеченный в хозяйственную деятельность лес целенаправленно восстанавливается, выращивается, сохраняется от огня, вредителей, болезней, воров и других несчастий, в конце концов рубится, и дальше весь цикл повторяется. Если промежуточные этапы этого цикла (выращивание и сохранение леса) заменяются другими (сжиганием или скармливанием короеду), это не может не повлиять на конечный этап, то есть на лесопользование. Такая замена может не нарушить баланс площадей леса (с точки зрения площадной статистики гектары березняка по гари, например, и высокопродуктивных лесных культур по вырубке равноценны). Но если те лесные ресурсы, на которых строился расчет пользования лесом, сгорели, то использование других взамен будет заведомо разорительным и истощительным для леса.
Поэтому опубликованные результаты исследования о сокращении лесных площадей, даже если это брутто-сокращение, без учета возобновительной способности северных лесов, - очень тревожный звонок для российского лесного хозяйства (куда более тревожный для канадского, с учетом соотношения площадей лесов в наших странах; но это не умаляет нашу проблему). Условный и очень примерный баланс выбытия и возобновления леса, о котором сообщает Рослесхоз, не должен нас успокаивать: как средняя температура по больнице плохо отражает состояние ее пациентов, так и баланс площадей леса в среднем по стране не отражает состояние лесов, хозяйств в них и системы государственного управления лесами.
Алексей Ярошенко, руководитель лесного отдела Гринпис России
forestforum.ru
