«Лес поспел – значит, надо рубить»
Об опасном лесном предрассудке
Среди российских руководителей и специалистов по лесному хозяйству широко распространено убеждение: если лес поспел, его непременно надо рубить. Спелость леса словно сама по себе является необходимым и достаточным условием рубки: рубка неспелого леса понимается как варварство и хищничество, а нерубка спелого – как бесхозяйственность, лишающая народное хозяйство столь нужной ему древесины.
Необходимостью рубки поспевших лесов нередко оправдываются разнообразные нарушения действующих законов и правил или режимов тех или иных категорий защитных лесов – от проведения рубок главного пользования (этот старый термин используется здесь для краткости и ясности изложения) под видом ухода за лесами до составления липовых актов лесопатологического обследования, обосновывающих рубку здоровых лесов под видом борьбы с вредными организмами. Нынешнее лесное хозяйство вообще часто сводится к системе мер утилизации накопившейся в лесах спелой древесины с проведением некоторых сопутствующих обрядов, символизирующих сохранение средообразующих функций лесов и обеспечение их многоцелевого неистощительного использования.
Такие убеждение и отношение к лесу сформировались в 30-е годы прошлого века, когда абсолютным приоритетом в лесном секторе стало выполнение и перевыполнение планов по заготовке древесины. Принцип постоянства и равномерности пользования лесом, будучи одной из основ классического лесного хозяйства, объявили «вредительским помещичье-капиталистическим», а следование ему – «гнилым либерализмом», которому во второй пятилетке предписывалось беспощадное уничтожение.
За прошедшие с тех пор почти девяносто лет риторика изменилась, красивые слова об устойчивом управлении лесами, сохранении биоразнообразия, средообразующих функций леса, обеспечении многоцелевого, рационального непрерывного неистощительного использования лесов и соблюдении прав людей на благоприятную окружающую среду прочно вошли в лесные законы и учебники. Но представление о лесе лишь как о месторождении древесины, сформировавшееся еще в годы деятельности первого наркома лесной промышленности СССР С. С. Лобова, профессора Ленинградской лесной академии (впоследствии философа, члена-корреспондента АН СССР) Б. А. Чагина и их коллег, сохранились. Важнейшей частью этого представления и концептуального подхода является убежденность в том, что если лес поспел, его надо рубить, а все остальное, что связано с лесом, вторично и должно быть подчинено этой главной идее.
Однако если исходить из принципов классического лесного хозяйства, а тем более из современных представлений о многоцелевом рациональном, непрерывном неистощительном пользовании лесом, это убеждение является не более чем предрассудком, причем предрассудком опасным. Поясним, почему это убеждение предрассудок (а любой предрассудок опасен, если на нем основаны законы, правила и управленческие решения).
Спелость леса – понятие условное
Некоторые наши лесные специалисты любят сравнивать лес с полем или огородом, а спелость леса – со спелостью урожая сельскохозяйственных культур: «вы же не будете считать рациональным такое хозяйство, при котором поспевшая пшеница не убирается или капуста остается зимовать на грядках?». Но это сравнение применимо, да и то весьма условно, лишь к искусственно созданным человеком и интенсивно выращиваемым лесам, которые действительно, как поле или огород, являются результатом его целенаправленного труда. Дикий же лес существует естественно в течение жизни многих поколений деревьев без какого-либо целенаправленного воздействия человека, и обновление поколений деревьев в нем происходит естественным образом, в той или иной мере постепенно. Конечно, и в диком лесу могут быть участки, состоящие преимущественно из деревьев одного поколения (например, сформировавшегося после пожара или ветровала), но в лесном ландшафте в диком лесу всегда будут представлены все поколения деревьев, как и организмы в любой жизнеспособной и давно сложившейся популяции. По хозяйственным меркам, такой лес почти всегда будет спелым (поскольку на крупные и старые деревья при нормальном обороте поколений, разумеется, приходится основной объем древесины), однако с биологической точки зрения это будет экосистема или ландшафт, находящиеся в состоянии устойчивого естественного равновесия. Так же в населении почти любой страны или города преобладают взрослые люди, но это отнюдь не значит, что страна или город «поспели» и дальше начнут вымирать.
Для дикого, естественного, леса с устойчивым оборотом поколений деревьев понятие «спелость» ничего не значит – он может оставаться «спелым» по хозяйственным меркам многие тысячелетия, просто одни поколения старых деревьев в нем будут постепенно сменяться другими. Соответственно, и способность такого леса выполнять большинство важнейших средообразующих функций с течением времени отнюдь не будет снижаться (а в некоторых случаях будет даже повышаться, поскольку некоторые из этих функций зависят не только от живой части леса, но и от накопленной в экосистеме мертвой древесины и отмершего органического вещества вообще). Конечно, и в дикой природе случаются катаклизмы (пожары, ураганы, вспышки численности вредителей), которые приводят к появлению более или менее одновозрастных древостоев, но на ландшафтном уровне, в пределах относительно большой территории, в диком лесу всегда сохраняется естественный оборот поколений деревьев, при отсутствии катастрофических внешних воздействий, делающий лес, по сути, бессмертным. Поэтому и понятие спелости к дикому, давно развивающемуся естественным образом лесу с выработанным устойчивым естественным оборотом поколений деревьев неприменимо.
Длительность периода спелости
Даже специально выращенный лес, за которым правильно ухаживали, не убранный (срубленный) сразу после достижения спелости, не пропадает, и не только не теряет хозяйственной ценности, но и продолжает ее наращивать. Естественная продолжительность жизни деревьев намного, обычно в разы, превышает возраст их законодательно установленной хозяйственной спелости, и пока дерево живо, оно продолжает расти и накапливать древесину. Более того, скорость накопления древесины примерно пропорциональна размеру кроны (точнее, суммарной поверхности листьев или хвои), поэтому чем старше и крупнее дерево, тем быстрее оно накапливает древесину. Этот процесс замедляется, только когда дерево становится совсем старым, его крона начинает деградировать, а листовая поверхность сокращаться, однако, как правило, это происходит через много лет после достижения хозяйственной спелости. Конечно, хозяйственная ценность деревьев и лесного насаждения в целом зависит не только от прироста, но и от болезней (например, гнилей, вызываемых дереворазрушающими грибами) и пр. Однако лес, формально достигший возраста спелости, еще долго остается здоровым и эффективно выполняет все средообразующие и другие важные функции.
Традиционно лес считается переспелым (перестойным) по хозяйственным меркам через два класса возраста после достижения возраста спелости, то есть хвойный и твердолиственный (дубовый, буковый, кленовый, ясеневый и др.) – через сорок лет, а мягколиственный (осиновый, березовый) – через двадцать. В отличие от пшеничного поля или огорода с капустой, с которыми часто сравнивают спелый лес, даже с формальной точки зрения он не пропадет сразу и не потеряет хозяйственной ценности в течение нескольких десятилетий, оставаясь спелым. Конечно, из этого правила бывают исключения, например, леса, пораженные болезнями, вредителями или развивающиеся в крайне неблагоприятных условиях, могут утратить жизнеспособность, продуктивность и хозяйственную ценность гораздо быстрее. Однако рубка таких лесов – это санитарно-оздоровительное мероприятие, а не элемент нормального цикла лесовыращивания.
Исключения возможны и другие. Лес иногда сохраняет жизнеспособность и ценность не в течение сорока лет после достижения спелости, а гораздо дольше. Так, Линдуловская роща, которой недавно исполнилось 280 лет, на полтора столетия пережила не только формальный возраст «перестойности», но и саму эпоху деревянного кораблестроения, для нужд которого когда-то была посажена. Сегодня ее ценность определяется скорее культурными, а не хозяйственными факторами: роща является частью объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО «Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним комплексы памятников». То же самое можно сказать и про многие другие рукотворные леса, в силу разных причин на много лет пережившие принятые обороты рубок в лесном хозяйстве.
Таким образом, даже искусственно выращенный или сформировавшийся в результате хозяйственной деятельности человека лес, в котором нарушены или утрачены характерные для естественных лесов механизмы постепенной смены поколений деревьев, после достижения возраста спелости может оставаться живым, здоровым, продуктивным и ценным довольно долго. Для большинства хозяйственно ценных лесов формально этот период составляет сорок лет, иногда двадцать, в реальности и больше. Это, конечно, не значит, что специально выращенный для получения древесины лес не надо рубить, но возраст его рубки может меняться в очень широких пределах в зависимости от разных факторов. Спелый по хозяйственным меркам лес вовсе не обязательно нужно рубить по достижении возраста спелости. Иногда рубку такого леса следует отложить или ограничить.
Откладывание и ограничение рубки спелых лесов
Откладывать или ограничивать рубку спелых лесов даже на давно освоенных территориях приходится по многим причинам. Некоторые представляются наиболее важными.
Экономические причины. Лесное хозяйство – это вид экономической деятельности, связанной с выращиванием, поддержанием и использованием лесов. Как любая экономическая деятельность, лесное хозяйство должно приносить доход, за счет которого обеспечиваются все необходимые мероприятия по выращиванию и содержанию лесов. Конечно, в рамках Лесного кодекса РФ 2006 года и основанной на нем системе лесных отношений о какой бы то ни было экономике лесного хозяйства можно рассуждать только теоретически, но при разумно организованной системе управления лесами расходы на лесное хозяйство должны покрываться доходами от использования лесов, получаемыми чаще всего за счет заготовки древесины. Чтобы эти доходы были высокими (и за счет них можно было сформировать крепкое лесное хозяйство), нужно учитывать состояние лесного рынка, а не просто пытаться продать все, что формально «поспело». Попытки вовлечь в рубку как можно больше спелых по хозяйственным меркам лесов, продать все и сразу первым делом приводят к падению доходов лесного хозяйства, поскольку быстро продать все можно только по очень низкой цене.
Некоторые руководители российского лесного хозяйства это понимают или понимали раньше. Вот цитата из выступления бывшего руководителя Рослесхоза Валерия Рощупкина в Санкт-Петербурге 14 июня 2006 года: «Кратко резюмирую наши объективные конкурентные преимущества. Во-первых, избыточное предложение ресурса. <...> В-третьих, что самое главное: ресурс (по месту потребления) у нас один из самых дешевых в мире. Эту позицию государство удерживает вполне сознательно. В результате доля затрат на древесное сырье в готовой лесобумажной продукции составляет в России 4–5% против 35–40% в основных странах-производителях».
Понятно, что потребителям и переработчикам древесины такая ситуация выгодна (в краткосрочной перспективе), но развитию лесного хозяйства она совершенно не способствует, поскольку просто не оставляет источников средств для этого. Профессор Михаил Орлов еще в конце ХIХ века говорил, что «лесное хозяйство, как и всякое другое, является лишь тогда, когда объект хозяйства, в данном случае лес, теряет свойство неограниченной и всем доступной полезности и становится ценностью». Избыточное предложение лесных ресурсов, когда лес отдается лесопользователям на любых условиях только потому, что «поспел и, значит, его надо рубить», как раз и приводит к тому, что у нас в масштабах страны никак не появляется лесное хозяйство. При таком предложении лесных ресурсов вести лесное хозяйство просто не на что.
Социальные причины. Мир сейчас очень быстро меняется: увеличивается население планеты, меняется его распределение (растут крупные города, особенно крупнейшие городские агломерации), характер занятости людей, их интересы и ценности. Для людей все большее значение приобретает качество окружающей среды, поэтому они готовы активно защищать ее. Пока эта готовность в первую очередь распространяется на леса и природные территории, примыкающие к городам, поселкам, и расположенные в самых густонаселенных районах, однако с течением времени пробуждается заинтересованность в защите и тех лесов, которые наиболее важны для сохранения глобального биологического разнообразия, климата и природы вообще.
Вследствие этого при назначении и проведении рубок в современном мире, особенно в лесах наиболее высокой социальной или природоохранной ценности, все более необходимо учитывать права и интересы людей, не связанные непосредственно с лесным хозяйством. Например, в окрестностях населенных пунктов и в густонаселенных районах России рубки и их последствия не должны становиться экологическими катастрофами местного масштаба. То есть рубки должны быть выборочными, постепенными или мелкоконтурными сплошными, не сконцентрированными в короткий период на ограниченной площади, а на вырубленных участках должно быть обеспечено эффективное восстановление и выращивание леса, чтобы осуществлялось ведение лесного хозяйства, а не только добыча древесины.
То есть в таких районах спелый лес, даже если он занимает большие площади, нельзя срубить весь и сразу, а только постепенно, аккуратно, малыми частями, постоянно на деле убеждая людей, что это не одни только рубки, но и воспроизводство столь ценного для них леса. В такой ситуации рубку спелых лесов на многих участках придется ограничивать или откладывать, иногда надолго.
Неадекватность хозяйственников. При правильно организованной системе управления лесами рубку спелого леса нужно рассматривать не саму по себе, а как элемент цикла лесовыращивания, включающего (при сплошнолесосечном хозяйстве) лесовосстановление, разные виды ухода за растущим лесом, охрану его от пожаров, защиту от вредителей и болезней. Если после рубки воспроизводство хозяйственно ценного леса (для которого совершенно недостаточно одного только лесовосстановления в понимании нынешнего лесного законодательства, а необходим грамотный уход в течение следующих 15–20 лет) не обеспечивается, то цикл лесовыращивания прерывается и происходит смена хозяйственно ценных лесов относительно малоценными, состоящими из быстрорастущих пионерных древесных пород. В худшем случае вырубленные леса и вовсе могут сменяться долго не зарастающими пустошами. Этому, конечно, немало способствует нынешнее безумное лесное законодательство, начисто убивающее мотивацию хозяйственников работать на сколько-нибудь дальнюю перспективу, однако и от самих хозяйственников многое зависит.
Если в пределах той или иной единицы управления лесами (лесничества или лесного участка, находящегося в аренде) после рубок хронически не обеспечивается воспроизводство ценных лесов, и вырубки зарастают чем придется или превращаются в многолетние пустоши, то, очевидно, что для сохранения лесов рубки необходимо резко ограничить либо прекратить. Как и в случаях, когда необоснованно назначенные и проводимые без учета жизненных циклов вредителей леса, устойчивости оставляемых стен леса, контроля за их последующим состоянием и прочего санитарные рубки приводят к росту численности вредителей или распространению болезней и заметно снижают устойчивость остающихся лесов. Как правило, лес, даже спелый по хозяйственным меркам, лучше сохраняется и выполняет средообразующие и иные полезные функции при полном отсутствии рубок и ведения хозяйства, а не при интенсивных беспорядочных рубках и интенсивном неграмотном хозяйстве. И подождать одно-два десятилетия до появления более грамотных и адекватных хозяйственников он точно может.
Все это, конечно же, не отрицает необходимости правильной организации лесного хозяйства, нацеленного в том числе на выращивание и заготовку древесины, то есть на рубку спелых лесов. Но решать, рубить или не рубить каждый участок, а если рубить, то как именно, следует с учетом многих факторов, в том числе перспектив последующего лесовыращивания, а не на основании одной лишь формальной спелости леса.
А пока российские лесные руководители убеждены, что спелый лес надо во что бы то ни стало рубить, никакого лесного хозяйства у нас не будет.
Алексей Ярошенко, руководитель лесного отдела Гринпис
Фото на превью freeimages.com
