Призраки приоритета
Сегодня в России объявлено о 91 приоритетном инвестиционном проекте в лесной промышленности. За последние несколько лет в этом списке произошли серьезные изменения. Одни проекты были исключены, другие, напротив, добавлены.
Впрочем, исключение из списка − не рядовой случай или последствие кризиса. Фактически это признание провала и экономической нецелесообразности инвестиций в конкретный завод или производство. Что ожидает таких «исключенцев» и насколько на самом деле выгодно государственно-частное партнерство в лесопромышленном секторе?
Российское правительство ищет способы стимулирования развития ЛПК. После принятия нового Лесного кодекса в 2006 году государство, с одной стороны, надеялось на приток частных российских и зарубежных инвестиций в отрасль, а с другой − планировало обременить осчастливленные вниманием инвесторов компании значительными социальными обязательствами.
«Стоит отметить попытку власти проявить либерализм в сфере лесного права, − говорит частный юрист Владимир Балухов. − В частности, Лесной кодекс РФ позволяет заключать договор аренды лесного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, на срок до 49 лет, что можно истолковать как завуалированную форму приватизации. Однако польза для лесного фонда от такого рода „приватизации“ весьма сомнительна и напрямую зависит от добросовестности арендатора».
Не получив должной отдачи от заключения договоров аренды, власти решили продолжить поиски решения и сделать ставку на государственно-частное партнерство.
«На протяжении последних 17 лет интенсивность освоения лесов падает, а приток инвестиций минимальный, − считает профессор Санкт-Петербургской государственной лесотехнической академии, заведующий кафедрой экономики и управления лесопользования Владимир Петров. − С 1993 года освоение лесов в рамках административно-рыночной экономики не приносит ожидаемых результатов. Объемы ежегодного лесопользования за этот период едва превысили показатели лесозаготовок царской России 1913 года и оказались ниже ежегодных объемов заготовки во время Второй мировой войны. Расходы государственного бюджета на лесное хозяйство выросли за последние десять лет почти в четыре раза − с 8,7 млрд руб. в 2000 году до 31,8 млрд руб. в 2008-м. Чтобы освоить новые лесные участки со слаборазвитой инфраструктурой, Лесной кодекс образца 2006 года предусмотрел механизм государственно-частного партнерства в рамках так называемых приоритетных инвестиционных проектов. Государственный лес в этом случае должен служить средством привлечения инвестиций».
Действительно, за четыре года действия закона подобных проектов появилось около 90. Но, увы, не все они выдержали проверку кризисом.
«Каждый год, в феврале, список приоритетных инвестиционных проектов анализируется и пересматривается. Естественно, в прошлом году кризис наложил свой отпечаток на ситуацию. Не все проекты, ранее получившие статус приоритетных, были подтверждены весной этого года. Большая часть проектов сохранила позиции, но в содержание документа были внесены коррективы, в основном касающиеся увеличения сроков реализации и сокращения объемов инвестиций, − говорит советник генерального директора и совета директоров Группы „Илим“ по взаимодействию с органами государственной власти и местного самоуправления Дмитрий Чуйко. − К счастью, Группы „Илим“ это коснулось только в части увеличения сроков: если наши инвестпроекты были первоначально заявлены на 2007−2012 годы, то сейчас речь идет о 2007−2014 годах. Мы сохранили основную направленность проектов, а объем инвестиций даже несколько увеличен.
Что касается проектов других компаний, думаю, что к новому году реально в списке останется 60−65, а реализуется чуть больше половины. Многое зависит от того, какова будет динамика рынка, насколько быстро он преодолеет спад и выйдет на докризисный уровень».
Прошлый год и начало нынешнего были богаты на перемены в реестре приоритетных объектов ЛПК. Так, в марте этого года было принято решение об исключении Троицко-Печорского ЛПК из списка. Строительство ЛПК в Троицко-Печорске остановилось на стадии подготовки проектной документации и не возобновится до прихода нового инвестора (если он вообще появится). В данный момент под вопросом судьба еще нескольких проектов в Коми. Понять, сколько объектов и какие еще находятся в зоне риска, довольно сложно, ведь региональные власти с советских времен привыкли замалчивать проблемы.
«Для исключения проекта из списка приоритетных нужны не только объективные экономические и организационные предпосылки, но и политическая воля руководства региона и ответственных чиновников Минпромторга. Исключение проекта из перечня − это фактически признание провала этого проекта, − говорит руководитель лесного отдела „Гринпис России“ Алексей Ярошенко. − Неизбежно возникнут вопросы: почему случился провал, а был ли проект изначально реалистичным, обоснованно ли его исполнителям были предоставлены определенные льготы, кто должен возместить потери федерального и регионального бюджетов? Отвечать на такие „неудобные“ вопросы многие чиновники совершенно разучились. Думаю, региональные власти будут тянуть с исключением проектов из перечня до последней возможности».
В то же время число приоритетных объектов модернизации и строительства в 2009−2010 годах постоянно увеличивалось.
«В середине прошлого года был проведен анализ 63 проектов. В них предусмотрены сроки строительства и ввода объектов в течение ближайших десяти лет, начиная с 2009 года. В период с 2009 по 2012 год ежегодно должно реализовываться 9 проектов, затем 8 (2012−2013 годы), 5 проектов − в 2015-м, 3 − в 2017-м и по одному в 2016 и 2018 годах, − говорит Владимир Петров. − За десять лет в эту сферу будут направлены инвестиции в размере более 387,8 млрд руб. Планируется создание мощностей глубокой механической и химической переработки древесного сырья в объеме более 60 млн м. Они призваны обеспечить производство высококачественной продукции, конкурентоспособной на внешнем и внутреннем рынках».
В интервью «РБК Daily» в марте этого года исполнительный директор Лесопромышленной конфедерации Северо-Запада Денис Соколов отметил, что даже если правительство отберет только с десяток приоритетных инвестпроектов, не все они будут реализованы. «Многие из заявок, которых на самом деле уже более 280, излишне амбициозны», − сказал он.
Сегодня все существующие проекты можно условно подразделить на три большие группы: связанные с модернизацией уже существующих предприятий; связанные с созданием новых предприятий, достаточно хорошо просчитанные и имеющие реальных инвесторов; проекты, которые предусматривают строительство новых предприятий, но не имеют ни обоснованной экономики, ни реальных инвесторов.
«Чуть больше половины общего количества относятся к третьей группе. Среди них есть и „условно-реалистичные“ проекты, для которых могли бы найтись инвесторы в условиях бурного экономического роста, и совершенно фантастические, заведомо не имеющие никаких шансов на реализацию, − полагает Алексей Ярошенко. − С учетом реальных условий − некачественного лесного законодательства, запредельного уровня коррупции, истощенности лесных ресурсов и отсутствия достоверной информации об их состоянии, катастрофической нехватки специалистов, нарастающего экономического упадка, − скорее всего, большинство таких проектов не будет реализовано. То есть примерно половина утвержденных приоритетных проектов в области освоения лесов, вероятно, не состоится».
Итак, мнение экспертов единодушно: половина заявленных проектов в итоге так и не будет реализована. Возможно, проблема в том, что не все компании способны просчитать реальные выгоды от партнерства с государством.
Завышенные ожидания
Во многом проблема приоритетных инвестиционных проектов ЛПК − это проблема разных, зачастую завышенных ожиданий от партнерства государства и бизнеса. Две стороны этой сделки преследуют разные цели. Государство стремится повысить уровень освоения лесных ресурсов, создать больше рабочих мест, повысив тем самым налоги и сборы в казну. Наличие подобных проектов в целом повышает инвестиционную привлекательность региона и страны. Компании, в свою очередь, стремятся получать лесные ресурсы без аукциона, пользоваться возможностью в два раза снижать арендную плату за лес и повышать стоимость компании за счет такого партнерства. Правда, эксперты считают, что сделка не так уж выгодна.
«Даже предварительные расчеты показывают, что сделка государства с бизнесом неравнозначна. Сумма вложенных средств гораздо больше преференций в виде снижения арендной платы и безаукционного получения ресурсов, − полагает Владимир Петров. − Для частного бизнеса наиболее важным является последний пункт − капитализация бизнеса; получение приказа Минпромторга автоматически повышает стоимость всей компании. Для сравнения один пример: на прием к губернатору или президенту ходят не для того, чтобы бесплатно выпить бокал шампанского, − выделение одной компании среди других положительно сказывается при заключении сделок и в конечном счете влияет на стоимость самого бизнеса».
Снижение арендной платы на 50% устанавливается для компании на срок окупаемости инвестпроекта, который обосновывается экономическими расчетами и указывается в концепции проекта и в договоре аренды лесного участка. Обычно срок окупаемости инвестпроекта не превышает десяти лет. По факту он зачастую меньше, так как его расчет ведется с момента первых инвестиций, которые вкладывают за год-два до получения приказа Минпромторга о включении проекта в число приоритетных. Напомним, что в случае, если инвестиционный проект был исключен из перечня, инвестор теряет все свои преференции и обязан уплатить арендную плату за пользование лесным участком в полном объеме за весь период пользования.
Впрочем, участники рынка отмечают, что, помимо главной преференции, можно получить еще и второстепенные. Но это, скорее, прерогатива самых крупных компаний.
«В целом обещанная государственная и региональная поддержка действительно предоставляется и является эффективной. Кроме того, есть ряд выгод, которые могут быть получены в каждом отдельном случае, − отмечает Дмитрий Чуйко. − Например, это рекомендательные письма государственных органов в банки при кредитовании компании. Банк, получая такое письмо, имеет возможность предоставить кредиты на более выгодных условиях. Есть и некоторые другие финансовые преференции».
Хрупкий баланс
предусмотренные к выпуску в рамках приоритетных
инвестиционных проектов
Успешность заявленных проектов зависит не только от состояния экономики и зрелости существующего лесного законодательства, но и от того, найдут ли компромисс власти и бизнес. Впрочем, уже на этапе сбора пакета документов для включения проекта в перечень приоритетных понятно, что это долгая и сложная процедура, а многие юридические нюансы до сих пор не учтены.
«Частных проблем очень много на разных этапах получения статуса приоритетного инвестпроекта. Методика подготовки пакета документов и руководящие документы содержат много неопределенностей, порождающих на практике субъективные оценки и требования к инвесторам, − считает профессор СПбГЛТА Владимир Петров. − При получении проектом статуса приоритетного заявитель (инвестор) становится арендатором лесных участков, что не всегда экономически целесообразно, учитывая специализацию производства». Но даже если по профилю деятельности компании нужны лесные ресурсы, не факт, что они будут в том месте и того качества, которое требуется для успеха проекта.
«То, какие леса получит компания для реализации своего приоритетного проекта, зависит от очень многих факторов: наличия в том или ином регионе незакрепленных лесных территорий, отношений компании с органами государственной власти, наличия арендных участков, которые раньше были предоставлены компании, − говорит Алексей Ярошенко из „Гринпис России“. − Иногда компании получают под реализацию приоритетных инвестиционных проектов относительно лучшие участки, иногда, наоборот, худшие, такие, которые даже с учетом предоставляемых льгот не могут считаться экономически привлекательными». И это далеко не единственная проблема.
«Существующий порядок не допускает возможности привлечения дочерних лесозаготовительных предприятий заявителя в качестве арендатора, неясен порядок действий в случае, когда два или больше инвесторов претендуют на один и тот же лесной участок или когда заявителю требуются лесные участки, расположенные в различных субъектах Федерации, при объединении нескольких производственных мощностей, − добавляет Владимир Петров. − Какое решение принимать при заявке, например, на два аналогичных крупных производства в соседних регионах? Не всегда учитывается география размещения проектов и наличие сырьевых ресурсов, а также оптимальное размещение производственных мощностей по регионам с учетом социальных, экологических и экономических факторов. Этот и многие другие частные вопросы до сих пор не решены».
Нет худа без добра
Баланс существующих интересов − залог притока долгожданных инвестиций в отрасль. Но есть компании, интересы которых и вовсе не учитываются при реализации приоритетных проектов, − те, которые относятся к малому бизнесу. Критическая ситуация уже возникла в Республике Коми. Так, «Комиинформ» сообщает, что запасов балансовой древесины в республике скопилось более 810 тыс. м. Общих запасов сырья в лесу, на площадках, на складах − более миллиона кубических метров. Для сравнения: в предыдущий год осталось около 200 тыс. м. Поэтому отмечается огромный переизбыток древесины, которого бы главному потребителю − ОАО «Монди СЛПК», являющемуся основным потребителем баланса − хватило на несколько месяцев. Ситуация с переизбытком баланса может только усугубиться при введении в действие крупных инвестиционных лесопромышленных проектов, которые через некоторое время будут готовы «выбросить» на республиканский рынок многие сотни тысяч кубических метров балансовой древесины. Места для развития малого бизнеса в сфере лесной промышленности остается все меньше. Так что планируемое сокращение приоритетных проектов в Коми малому бизнесу только на руку.
«Предоставление лесных участков для реализации этих проектов сказывается на малом и среднем бизнесе самым негативным образом. Фактически огромные площади лесов в освоенных и транспортно доступных районах страны на какой-то срок исключаются из использования, если речь не идет о проектах модернизации предприятий, уже имевших ранее арендованные участки, − говорит Алексей Ярошенко. − Предприятия малого и среднего бизнеса теряют возможность получить доступ к лесным ресурсам напрямую и порой вынуждены или прекратить свое существование, или начать выполнять работу для крупных арендаторов на условиях подряда или субаренды. Эти условия, как правило, оказываются значительно менее выгодными, а нередко губительными для представителей малого бизнеса».
Впрочем, компании − участники приоритетных инвестпроектов считают такое положение дел стратегически оправданным.
«Если резервный лесной фонд преимущественно предоставляется тем, кто осуществляет приоритетные инвестиционные проекты, то ресурс леса для средних и малых компаний, естественно, уменьшается. Хочу подчеркнуть, что в стратегии развития ЛПК до 2020 года достаточно четко обозначен приоритет развития крупных перерабатывающих предприятий. Поэтому развитие малых и средних компаний будет затруднено. И стратегически это оправданно, − подчеркивает один из топ-менеджеров Группы „Илим“ Дмитрий Чуйко. − В то же время те из малых и средних компаний, которые смогут найти и занять наиболее эффективную продуктовую нишу, обновить технологии и оборудование, принять результативные меры по сокращению затрат, оптимизации структуры, повышению квалификации сотрудников, выстоят, потому что возможности для маневра у них хорошие. Другое дело, что малые предприятия не очень активно этим занимаются, снижая свои шансы на выживание».
Осталось лишь задать риторический вопрос: «Где взять заемные средства на модернизацию малым предприятиям, не имеющим адекватного залога?» Да и участие в аукционах для большинства таких компаний затруднено.
«Лоббизм новым Лесным кодексом РФ структур со значительными финансовыми показателями наиболее наглядно прослеживается в системе аукционов, − обращает внимание частный юрист Владимир Балухов. − Эти мероприятия основаны на принципе „Кто больше заплатит“, без учета специальных профессиональных требований к участникам. Такой подход создает возможность признания победителями структур, не имеющих прямого отношения к лесному хозяйству и специализирующихся на рейдерской деятельности и финансовых спекуляциях».
Некоторые эксперты считают, что было бы правильнее, по крайней мере при создании новых предприятий, ввести возможность резервирования лесных участков для последующего использования этими предприятиями с правом заключения договора аренды после завершения строительства. В этом случае малый и средний бизнес мог бы иметь прямой доступ к лесным ресурсам хотя бы в период возведения завода или комбината.
Оксана КУРОЧКИНА
Мнение
Дмитрий Чуйко, советник генерального директора и совета директоров Группы «Илим» по взаимодействию с органами государственной власти и местного самоуправления:
− Думаю, что для некоторых субъектов Федерации и участников инвестпроектов проблема лесного фонда станет неразрешимой.
Во-первых, потому что радиус экономически доступного леса ограничен, во-вторых − некоторые проекты достаточно близко расположены друг к другу, наконец, потому что во многих местах лесной фонд уже закреплен за дееспособными, добросовестными арендаторами. Вообще выделение лесного фонда в зоне экономической целесообразности − большая проблема.
Как ее преодолеть? Ведь нелепо сдерживать инвестиционную активность в отрасли из-за нехватки леса в самой лесной стране мира! Сейчас делается акцент на выделение средств для развития инфраструктуры, в частности строительства лесных дорог. Но не думаю, что это единственный и самый эффективный путь.
Более перспективным представляется переход на целевые лесные хозяйства, ориентированные на выращивание леса под конкретный заказ на относительно небольшой и близкой к переработчику площади.
Эта идея активно обсуждается. Уверен, решение найдется.
