Роман Глебов: «Несовершенное законодательство тормозит оздоровление леса»

Обязательное условие развития любой отрасли обрабатывающей промышленности - качественное сырье, доступное в необходимом объеме. Перспективы российского лесопромышленного комплекса напрямую зависят от результативности мер по защите и восстановлению лесов.

О том, насколько здоров наш лес, что способствует и что препятствует его быстрому возобновлению, о лесопатологических угрозах и требующих немедленного решения проблемах в области лесоохраны рассказал директор Центра защиты леса Ленинградской области Роман Глебов.

- Роман Николаевич, первый вопрос, который хочется задать человеку, по долгу службы следящему за здоровьем наших лесов, - о состоянии «подопечных». Как чувствуют себя подведомственные вашему центру леса?

- Сейчас ситуация вполне удовлетворительная. В частности, в Ленинградской области в последние годы постоянно снижается число насаждений, погибших от пожаров. Чтобы не допустить массовой гибели насаждений от вредителей или болезней, очень важно вовремя заметить очаг и его ликвидировать. Значит, нужно системно вести мониторинг лесов. Этим и занимается Российский центр защиты леса, в том числе наш филиал - Центр защиты леса Ленинградской области. В нашем ведении находятся леса Ленинградской, Мурманской областей и Республики Карелия.

- Какие методы мониторинга леса сейчас применяются? Какие из них признаны наиболее эффективными?

- Основной метод - наземный лесопатологический мониторинг. В стране используются две его разновидности: по принципу стратификации и на основе регулярной сети. В первом случае пункты постоянных наблюдений размещаются в определенных стратах - лесных насаждениях, однородных по группам лесотаксационных показателей (возрасту, породному составу и пр.). Получается, что расположение этих участков хаотичное, тогда как по второй методике, принятой на Северо-Западе, формируется регулярная сеть пунктов наблюдения. Ее начали создавать в 2007 году. Пункты закладывались строго системно, по расчетным координатам; эти участки выведены из хозяйственного пользования и предназначены для наблюдения за состоянием модельных деревьев в динамике.

Такая методика более универсальна, позволяет проводить самые разные исследования, измерения, видеть ситуацию в динамике и строить прогнозы. Но она и более трудоемкая: обеспечивая случайность выборки, точки наблюдения заложены без учета доступности, и зачастую нашим специалистам приходится добираться до них пешком - 10-20 км по карельской или мурманской тайге ежегодно.

Помимо постоянных пунктов наблюдения, в поле нашего зрения обязательно попадают участки леса, которые по тем или иным причинам оказались в зоне риска. Например, после ветровалов 2010 года в Ленинградской области мы на следующий год в рамках так называемой лесопатологической таксации обследовали все старовозрастные ельники, прилегающие к границам ветровалов, чтобы определить, насколько велика вероятность их ослабления и гибели.

Таким образом, в течение вегетационного периода мы собираем информацию о санитарном и патологическом состоянии лесов, зимой ее анализируем и строим прогноз ситуации на следующий год. Результаты наблюдений, прогнозы и рекомендации мы передаем в региональные органы управления лесным хозяйством, которые на их основе принимают решения о проведении профилактических или санитарно-оздоровительных мероприятий.

В тех случаях, когда требуется оперативное вмешательство, тут же информируем власти. Ведь зачастую с лесными болезнями и вредителями медлить нельзя. Иначе ущерб будет в разы больше. Поэтому у нас налажен диалог и с региональными органами исполнительной власти, и непосредственно с лесничествами.

Что касается дополнительных методов мониторинга, то на некоторых типичных участках мы развешиваем феромонные ловушки, рассчитанные на насекомых-вредителей. Например, по количеству жуков короеда-типографа, попавших в ловушки, можно судить о локальных изменениях численности их популяции.

Также регулярно ведется учет численности вредных организмов, если обнаружены признаки их массового размножения. В этом случае проводится анализ модельных деревьев, ветвей или анализ данных, полученных в результате учета вредителей в лесной подстилке или почве.

Кроме того, мы используем данные дистанционного мониторинга - спутниковые снимки. Впрочем, для лесов европейской части, из-за дробности ландшафта, этот метод не столь эффективен, в Сибири и на Дальнем Востоке он применяется намного шире. Мы же по космическим снимкам отслеживаем только масштабные явления: например, на них были хорошо видны крупные горельники в Карелии, ветровалы в Ленинградской области и массовое усыхание лесов в Мурманской области.

Наконец, в лесах Ленинградской области мы ведем радиологический мониторинг. Он проводится только в тех регионах, которые попали под радиоактивное воздействие в результате техногенных выбросов. У нас, как и, например, в Брянской и Калужской областях, это чернобыльский след, на Урале - последствия аварии на объединении «Маяк» и т. д. Есть стационарные участки, на которых пробы берутся регулярно, есть выборочные: в лесничествах нам предоставляют данные об отводимых лесосеках, и на этих территориях мы проверяем содержание радионуклидов не только в стволах деревьев, но и в кронах, напочвенном покрове и пр. Значительного превышения норм, которое повлекло бы за собой наложение ограничения на пользование участком, пока не установили ни разу. Тем не менее постоянный мониторинг содержания радионуклидов в лесных ресурсах крайне важен.

Региональная специфика

- Что в первую очередь способствует ухудшению состояния лесов на Северо-Западе? Есть ли какие-то специфические для региона лесопатологические угрозы?

- Главный негативный фактор в нашем регионе, влияющий на санитарное состояние лесов, - природно-климатический. Ветровалы - основная причина гибели лесных насаждений в Ленинградской, Вологодской и Новгородской областях, пожары наносят наибольший урон в Карелии, Мурманской и Архангельской областях. В Калининградской области сейчас огромной проблемой стали подтопления, которые обусловлены, во-первых, нарушением системы откачки вод с земель, находящихся ниже уровня моря, во-вторых, увеличением популяции бобров. Бобры перекрывают мелиоративные каналы, вода поднимается, корневая система деревьев начинает страдать от недостатка кислорода, деревья слабеют, заболевают и гибнут.

Вообще ухудшение патологического состояния лесов может вызвать целый ряд причин. Например, на Северо-Западе немало старовозрастных ельников, поврежденных корневой губкой, которая постепенно ослабляет деревья. А ослабевшие ели заселяют короеды-типографы. Именно их неспециалист сочтет причиной гибели деревьев, для специалиста же очевидно, что здесь сработал комплекс факторов и территория очага может оказаться значительно обширнее, нежели это представляется визуально.

Что касается вредителей и болезней, на Северо-Западе России основной группой насекомых-вредителей являются стволовые вредители. С ними связано преждевременное отмирание отдельных деревьев и целых участков леса, а также большие количественные и качественные потери древесины. Площади насаждений, пораженных болезнями леса, в последние годы в целом сокращаются. Среди распространенных заболеваний - корневая губка, язвенный рак ели, смоляной рак.

- Вы упомянули, что в последние годы в лесах Ленинградской области наблюдается снижение числа пожаров и ущерба от них. Как этого удалось добиться?

- Успех в борьбе с пожарами в Ленинградской области связан с тем, что здесь в течение нескольких последних лет работает система видеоконтроля: весь лесной фонд контролируется видеокамерами, установленными на вышках связи. Сигналы с камер регулярно поступают дежурному в местное лесничество и на диспетчерский пункт в Петербурге. Если где­-то происходит возгорание, оперативно и точно устанавливается его место, туда выезжает бригада, очаг своевременно ликвидируется. В нашей стране аналогов такой системы нет.

- Вероятно, эта система будет постепенно внедряться и в других российских регионах?

- На этот вопрос смогут ответить органы власти в субъектах федерации. Думаю, внедрить систему получится не везде, но на территориях с высокой интенсивностью хозяйственной деятельности, то есть в центральных, европейских областях России это было бы целесообразно.

Нормативы отстают

- Какие методы борьбы с вредителями и болезнями наиболее эффективны в лесах Северо-Запада?

- В защитных лесах, которых много, в частности, в Ленинградской области, запрещено использование химических средств борьбы. Но наш регион потребности в них и не испытывает - здесь нет крупных очагов хвое- и листогрызущих насекомых, как в Сибири, на Дальнем Востоке, в южных регионах. Вместе с тем нужно понимать, что насекомые-вредители - тоже жители леса, природное звено, которое выполняет свою функцию; их невозможно полностью уничтожить, да это и недопустимо, иначе случится катастрофа. У насекомых свои периоды роста и снижения популяции, это закон, на который мы не можем повлиять. Наша задача - подстроиться под развитие природных явлений, чтобы минимизировать ущерб экономике. Стараться поддержать баланс. И наиболее эффективная мера в данном случае - санитарная рубка леса. Причем проводиться она должна оперативно: обнаружили очаг - задокументировали - вырубили погибшее насаждение - провели лесовосстановление. И чем короче эта цепочка по времени, тем меньше леса погибнет.

Есть примеры, когда в нашей стране из-за ошибочных решений гибли целые лесные массивы. Например, в лесах Московской области, где много чистых ельников, долгое время были запрещены рубки леса. И эта практика оказалась губительной: в аномально жаркое лето 2010 года очень много ельников усохло - на снимках из космоса хорошо видно это гигантское пятно, - и все деревья заселили короеды. Оперативно бороться с такими очагами было уже невозможно - необходимая для этого инфраструктура полностью отсутствовала.

Если лесопатолог говорит, что рубка необходима, ее нужно проводить незамедлительно. На деле бюрократические процедуры мешают оперативному принятию мер. Вот недавно мы осматривали ельник. Кроны зеленые, есть годовой прирост. Но специалист сразу видит: на стволах нет живого места, то есть личинки короеда-типографа уже вывелись под корой, превратились в жуков и улетели на другие деревья. Вскоре хвоя такого дерева осыплется, что станет визуальным доказательством гибели ельника. А подготовка документов для принятия решения о рубке может длиться несколько месяцев.

- Чем вызвано такое промедление?

- Причин несколько. Здесь и конкурсная процедура на проведение работ по лесопатологическим обследованиям - как правило, длительная. И подготовка большого пакета разрешительных документов, который должен пройти согласование. В итоге, например, сейчас идет накопление горельников в Карелии: одни не вырубаются из-за труднодоступности, а другие из-за того, что прошло много времени и они стали неликвидными.

Вообще главные проблемы, которые тормозят процесс оздоровления леса, - несовершенная нормативно-законодательная база и длительная процедура документооборота, экспертиз и согласований разного порядка. Нынешние нормативно-правовые акты нуждаются в переработке, совершенствовании, потому что они не позволяют оперативно реагировать на негативные изменения в лесах. Чтобы провести необходимую санитарную рубку, сегодня требуется предварительно внести изменения в проекты освоения лесов, лесохозяйственные регламенты, и на это уходит от нескольких месяцев до полутора лет, в разных субъектах федерации по-разному. За это время насаждение успевает перейти из категории ослабленного в категорию погибшего, а из категории погибшего - в неликвид. Между тем оперативная санитарная рубка - это реальная возможность ускорить возобновление лесов.

- В какие нормативно-правовые акты нужно внести изменения, чтобы срок получения разрешения на рубку сократился?

- Нужно пересматривать весь комплекс законодательных норм и правил, касающихся защиты леса. Новые Правила санитарной безопасности в лесах зарегистрированы в Минюсте в декабре прошлого года, но пока действуют старые, потому что к новым не утверждены нормативные приложения. Эту законотворческую деятельность надо продолжить и завершить - мы уже несколько лет ожидаем появления новых нормативных документов. Вопрос уже не то что назрел, а перезрел. Все участники лесных отношений прекрасно понимают, что ситуация ненормальная. Когда в больницу поступает больной, ему быстро оказывают помощь, не ждут согласования с разными службами. Тут ситуация аналогичная: специалисты выявили патологию насаждений и знают, что делать, значит, надо им доверять и в кратчайшие сроки принимать меры.

В пример можно привести Финляндию. В 2010 году у них тоже был ветровал. Они убрали все за год. В Ленинградской области процесс растянулся на 3-4 года, а в Новгородской области много ветровальной древесины не было убрано и сгнило.

- Если сравнить состояние финских и российских северо­-западных лесов, существенными ли окажутся различия?

- Я бы не сказал, что различия тотальные. Скорее различаются подходы, например, к санации. Так, леса вокруг Петербурга переведены в категорию защитных, где в спелых насаждениях запрещена сплошная рубка. Разрешена только выборочная, при которой обязательно оказывается поврежденной часть здоровых деревьев, увеличивается нагрузка на корневую систему, плюс иногда пережимают мелиоративный канал и т. п. После такого вмешательства оставшиеся спелые деревья, особенно ели, начинают болеть. Возникает необходимость проводить уже выборочные санитарные рубки. Процесс повторяется, и в конце концов насаждение гибнет. А финны такие ельники вырубают сплошными рубками, и лесовосстановление у них идет быстрее: мы ждем, пока насаждения погибнут, - это 5-10 лет может пройти, а у них через год наступает следующий цикл.

Сейчас очевидно, что в некоторых случаях следует разрешить проведение сплошных рубок и в защитных лесах. Пусть они будут узколесосечные, пусть действуют ограничения по площадям, но они должны быть! Потому что мы постоянно регистрируем случаи разрушения спелых насаждений по причине выборочного вмешательства на лесных участках.

- Получается, снова проявляет себя проблема устаревшего законодательства...

- Совершенно верно. Нормативно­-правовая база должна идти в ногу со временем, быть гибче, давать возможность применить те методы борьбы с лесопатологическими угрозами, которые окажутся наиболее действенными в конкретной ситуации. Тем более что немалый опыт и научная основа имеются. Еще один показательный пример. На побережье Белого моря в Мурманской области для укрепления берега и защиты от песчаных дюн в свое время высаживали сосны. Несколько лет назад эти деревья начали гибнуть. Они поражены снежным шютте, с которым можно бороться двумя способами: полной вырубкой или химическими средствами. Второй способ в этом случае вполне приемлем, но там сосны растут в водоохраной зоне, где запрещено применение химикатов. И вот парадокс: мы знаем, как спасти насаждения, знаем, что вред акватории причинен не будет, но меры не принимаются. Деревья продолжают гибнуть, песок наступает.

Важно каждое звено

- В ведении центра еще одно направление - лесное семеноводство.

- Да, за Российским центром защиты леса государство закрепило такие функции, как контроль качества семян, предназначенных для воспроизводства лесов, и формирование федерального фонда семян. Это значит, что ежегодно к нам на проверку поступают все собранные и подлежащие высеванию семена - точнее, образцы их партий. Это не обязательно свежие семена - могут быть прошлых лет заготовки. По закону, высевать можно только те семена, которые прошли нашу проверку, соответствуют техническим требованиям и получили сертификат качества.

- Как бы вы в целом оценили качество семян, приходящих к вам на проверку? Повышается или понижается оно год от года?

- В прошлом и в текущем году мы зафиксировали снижение качества поступивших к нам семян. Чтобы добиться серьезного улучшения, нужно решить ряд проблем в сфере лесного семеноводства.

Одна из них касается объектов лесного семеноводства. Их сеть создавали в нашей стране со второй половины прошлого века. Это насаждения, состоящие из деревьев с улучшенными генетическими характеристиками и предназначенные для сбора с них семян для дальнейшего лесовосстановления. В последнее время эти объекты никем не использовались из­-за неопределенности в законодательстве, семена собирали не на них, а на тех участках, где велась заготовка древесины, - сами понимаете, что там семена могли быть какого угодно качества. Сейчас функции по работе с объектами лесного семеноводства однозначно закреплены за субъектами федерации. Некоторые из таких объектов пришлось списать - они погибли или переросли, но многие сохранились, и, на наш взгляд, сейчас нужно серьезно поработать, чтобы наладить систему сбора семян именно с этих деревьев. К слову, в городе Луге Ленинградской области создан Селекционный семеноводческий центр, который по определению должен использовать семена с улучшенными характеристиками.

Среди причин снижения качества семян - устаревшие технологии их хранения. Повсеместно хранят по старинке - в плохо приспособленных помещениях, в бутылях. А для того чтобы семена в процессе хранения не утратили своих качеств, их следует хранить в специальных криокамерах, где стабильно поддерживается пониженная температура и определенная влажность. Иначе семена начинают быстро портиться: заражаются микофлорой, теряют свойство всхожести. Мы постоянно говорим об этой проблеме. Необходимо обеспечивать технические условия для длительного хранения семян - это ведь вопрос экономической выгоды. К сожалению, сейчас зачастую бывает так: нам привезли семена, при проверке подтвердилось их высокое качество, затем владельцы часть семян высеяли, часть положили на хранение, привезли нам остаток на следующий год - семена стали хуже. А еще через год мы констатируем, что семена потеряли свойства и запрещены к использованию при лесовосстановлении. У древесных растений есть урожайные и неурожайные годы, поэтому в один год семян собирают с избытком, а на другой их может не быть вообще.

- Делаются ли какие­-то попытки решить эти проблемы?

- В Подмосковье при головном офисе Российского центра защиты леса создан Федеральный фонд хранения семян. Это резерв, в который регионы со всех лесосеменных районов направляют семена на хранение. Там они, запечатанные в вакуумных упаковках, хранятся в криокамерах. В таких условиях семена могут лежать десятилетиями без ущерба качеству. Мы на базе своего филиала планируем создать аналог этого фонда, где бы лесничества и арендаторы нашего региона могли хранить семена. Кстати, в подведомственных нашему филиалу лесах растет карельская береза с уникальными свойствами древесины. Ее семена, в отличие от семян других пород, следует хранить при очень низкой температуре; в обычных условиях они полностью теряют свойства в течение года.

Чтобы процесс лесовосстановления был эффективным, требуются не только качественные семена. В частности, чтобы получить жизнеспособный посадочный материал, семена должны попасть в хороший, подходящий по химическому составу почвогрунт. Но большинство лесопитомников в стране не обследовались годами, а то и не обследовались вообще. В прошлом году наш центр по заказу Комитета по природным ресурсам Ленобласти провел агрохимическое обследование всех действующих в регионе лесных питомников. Каждый получил развернутые рекомендации по улучшению грунта, борьбе с сорняками и вредителями, схему полей с рекомендациями по севообороту. Коллегам в других субъектах федерации настоятельно советую обратить внимание на состояние питомников и планировать финансирование работ по их обследованию. Вы можете посеять хорошие семена, но если в питомнике некачественные грунты или другие проблемы, погибнут или семена, или саженцы в лесу. Любое слабое звено может негативно повлиять на результат.

- Следует ли ожидать каких­-то существенных изменений в области мониторинга лесов в ближайшее время?

- В текущем году Лесной кодекс РФ был дополнен новой статьей - о государственном мониторинге воспроизводства лесов. По сути, намечено важное и совершенно новое направление работы. Такой мониторинг предполагает полную оценку всех операций на всех этапах восстановления леса - от происхождения и проверки качества семян до рубок ухода. Пока прилагается много усилий для сбора семян, выращивания сеянцев в питомниках, лесовосстановления, но мы не знаем в полной мере, появляется ли насаждение с запланированным качеством в результате таких усилий. Поэтому отслеживать восстановление лесов на всех этапах - важнейшая задача. Работа предстоит большая, и она уже началась.

Подготовила Инна Родионова