Made in Ural
Екатеринбуржец поставляет деревянные дома в США
Одноэтажная Америка остро нуждается в деревянных домах made in Russia. Причем для этого нужно использовать российский лес, производить домокомплекты в РФ и привлекать российских специалистов для шеф-монтажа в США. Такую концепцию сейчас активно воплощает в жизнь 32-летний Руслан Сайдулин из Екатеринбурга. Который пришел в лесной бизнес вынужденно.
О том, как судьба буквально толкает его в ЛПК, о сотрудничестве с американским бизнесом и тендере «Один дом – один контейнер» Руслан рассказал корреспонденту журнала.
– Руслан, как вы попали в лесную промышленность, у вас же образование не профильное?
– Мне кажется, все вышло так, как и должно было. Я действительно получил образование в области металлургии, более того, я кандидат технических наук. Хотя я не совсем ученый, гораздо лучше я знаю, как продать или заработать на что-то. «Если у тебя есть, что продать, ты всегда это продашь, потому что у тебя это есть», – говорит моя мама.
Еще будучи студентом и зная английский язык, я смог договориться с американской компанией, которая занимается сервисом нефтегазовых месторождений. Они искали в России институт-партнер для проведения стажировки и хотели привлекать специалистов для работы на заводе в Тюмени. Тогда я первый раз улучшил российско-американские отношения: от имени своей кафедры провел переговоры с Нью-Йорком, прошел стажировку, должен был получить хорошую позицию. Однако из-за разразившегося мирового экономического кризиса 2008–2009 годов программу сократили.
После института предложения о работе поступали не слишком интересные и совсем не денежные. Поэтому я плюнул на все, купил себе бензопилу, автомобиль ГАЗ-66 и вместе с отцом занялся заготовкой дров. У нас тогда строили высоковольтную ЛЭП для одного из предприятий и оставили горы мусора, официально: порубочные остатки. С разрешения местных властей мы их забрали и два года убирали древесину, даже из-под двухметрового слоя снега. Мне был 21 год. За два сезона заработали на дровокольный станок Japa (Финляндия), и в течение трех-четырех лет каждый пятый житель Первоуральска покупал у нас дрова, было примерно 10 тысяч клиентов. А потом я ушел в лесозаготовку.
– Перешли на следующий этап?
– Да. Сначала купил старый лесозаготовительный комплекс Ponsse за восемь миллионов рублей – четыре у меня было, еще четыре взял в долг. Это хорошая техника, но она была довольно старая, 2002 года. С троюродным братом мы полностью перебрали все механизмы, и еще три года я занимался лесозаготовкой среднего уровня. У нас сейчас много крупных предприятий, объем лесозаготовки которых 200, 300 или даже 800 тысяч кубометров в год. Но рубят лес для них такие, как я, – с объемом 20–50 тысяч кубометров. Взять участок в аренду я не мог.
Тогда же, в 2014 году, начался второй этап моих отношений с Америкой – участие в проекте «Сибирская рулетка» на телеканале Diskovery. Российско-американская бригада лесорубов заготавливала лес в сибирской тайге в режиме реалити-шоу. Но это было не шоу, а настоящая жизнь. Контакты, полученные за время съемок, мне потом не раз помогли. Потом я почти два с половиной года работал в американском консульстве в Екатеринбурге. Начал водителем, а закончил помощником консула по экономическим и политическим связям в Сибирском и Уральском федеральных округах. По-прежнему занимался лесом, потому что это мне было интересно, в том числе экологическими последствиями лесопользования. Но в 2017 году произошло взаимное сокращение дипломатических работников в США и России, и я под него попал.
– Вам опять пришлось искать новые варианты заработка…
– Идею продажи деревянных домов я вынашивал со времен сотрудничества с Diskovery, и пришел в компанию, которая занималась их производством – сначала был менеджером, а потом директором по международным продажам. Проработал почти год, продал один домокомплект в штат Колорадо. В начале 2019 года по поручению компании я должен был лететь в США для решения вопросов таможенной очистки и оформления груза, но во время поездки умер отец и мне пришлось вернуться. Проект в Денвере я все-таки закончил, отправил бригаду на шеф-монтаж дома общей стоимостью $7,5 млн. Но уже понял, что устал быть наемным работником и хочу свой бизнес, за который буду отвечать от и до.
– Кажется, на этом этапе появляется Уральский завод КДК. Вы купили готовое производство?
– Кредиторская задолженность завода составляла 90 млн руб., то есть я купил чужие долги. Но сделка стала для меня убыточной, потому что договоренности были только на словах. С прежним владельцем я был знаком, и предприятие тогда называлось по-другому. Когда я входил в это партнерство, мы создали новое юридическое лицо – Уральский КДК, потом я улетел в Денвер. По возвращении должен был получить 51% акций и стать председателем совета директоров, за это время мой партнер обещал перевести активы на новое юрлицо. В конце мая нынешнего года состоялось официальное открытие, на него приехал Генеральный консул США в Екатеринбурге Пол Картер – это отличный показатель, что российско-американские отношения в бизнесе могут развиваться несмотря на санкции. Но, когда я вернулся, оказалось, что выполнять обещания никто не собирается.
А я за это время проехал шесть штатов США, нанял семь торговых представителей, посетил 127 компаний, подписал ряд контрактов. Только на 2020 год пакет соглашений составляет $25 млн. Первая отгрузка – в Калифорнию состоится в декабре: три дома по 250 м2. Заказчик, кстати, бывшая наша соотечественница, в США живет уже 25 лет. Есть у меня и корпоративные партнеры. Сейчас с одним из них обсуждается проект на 45 домокомплектов – часть коттеджного поселка.
– И как планируете выполнять принятые обязательства?
– Я поменял стратегию. Вообще в мире, в глобальной экономике, все чаще используется шеринг (от англ. share – делить. – Прим. авт.). Тогда не нужно иметь собственные производственные ресурсы для выполнения заказов. Если бы Уральский завод КДК работал на меня в полную мощность, я смог бы загрузить его имеющимися заказами полностью на два месяца. Все остальное время производство будет простаивать.
И я подписал договоры с профильными предприятиями Уральского федерального округа – три дома отдал трем разным производителям. Потом выберу постоянных партнеров из тех, кто лучше справится, – по контракту у меня еще 10 домов. Сырье тоже покупаю у местных производителей или использую продукцию собственной пилорамы – этот бизнес я сохранил, для сушки нанимаю сушильные камеры. Рискую? Да, возможно. Но поскольку маржа высокая, даже могу позволить себе брак. Потому что в моем бизнес-процессе на производство приходится только 20%, а 80% – это логистика: генеральная лицензия США, согласование, таможня. Себестоимость объекта вместе с землей составляет около $500 тыс., цена под ключ – от $800 тыс. до $1,2 млн.
Сейчас моя компания в России называется Willgroup Co, такая же в Штатах – Willgroup. Российская, по сути, прокладка между производителем и строительной фирмой, которая собирает дома в США «под клиента».
– Расскажите о своем первом реализованном проекте стоимостью $7,5 млн.
– Этот дом тоже заказал наш соотечественник, который давно живет в Штатах. Себестоимость проекта, кстати, была $3 млн, а потом владелец его продал за $7,5 млн.
Мы построили дом в самом дорогом районе города Брекенридж, который в последние годы стал одним из наиболее посещаемых в США горнолыжных курортов. Средний чек на недвижимость – там в основном каркасно-панельные дома – $10 млн, так что наш еще недорогой. Кстати, проект в Брекенридже еще на стадии строительства был признан лучшим объектом недвижимости 2019 года. Made in Ural.
Если в заказе, который мы выполняем сейчас, один дом занимает три контейнера, то дом в Брекенридже занял десять, причем клиент захотел двери и окна из Украины, чугунный декор – еще откуда-то.
Сейчас я отправляю заказ из России под ключ – кроме сантехники и электрики, потому что требования другие. Даже фундамент наш – буровинтовые сваи, которые выпускает завод в Челябинске. То есть стараюсь дать максимально заработать на американской марже предприятиям, которые со мной сотрудничают. И заодно хочу продемонстрировать американцам, что в России есть все: от гвоздя до домокомплекта. И не хуже, чем у них, а даже намного лучше.
– Американцам-то это зачем?
– Они бизнесмены. Если понимают, что могут получить что-то лучше за меньшие деньги, будут работать с вами. И плевали они на санкции. Стоимость нашего домокомплекта – $500–700 тыс. Если заказывать у финнов – $1,2 млн. А доставка одного контейнера из Петербурга в порт Хьюстон обходится в $7 тыс.
Не менее 90% домов в США – деревянные одноэтажные, их срок службы 30–60 лет. А ведь случаются ураганы и другие катаклизмы. Так что американский рынок деревянного домостроения практически неисчерпаем. К тому же американским партнерам очень нравится, что окупаемость предлагаемого мной варианта почти 200%.
Недавно я встретился с представителем одной из американских корпораций, предложившей мне участвовать в проекте «Один дом – один контейнер», то есть домокомплект должен умещаться в 40-футовый морской контейнер. На этот проект будет объявлен тендер, если я его выиграю, они готовы вложить в него свои средства. Пока изучают мои возможности и российскую производственную базу. Не исключено, что под этот проект мы купим новый завод в России. Визит представителя США для обсуждения дальнейших шагов планируется осенью.
P. S.
Руслан Сайдулин с недавнего времени является экспертом при ООН по лесному фонду (Сибирский лесной биом, проект «Будущие поколения»).
«В России говорят "лесопользование", а я считаю, должен быть лесной менеджмент. За счет того, что ты зарабатываешь, нужно улучшать леса. А у нас портят и уничтожают», – говорит молодой бизнесмен.
Текст Мария Алексеева
