Тяжелый урок пока не впрок
Лесные пожары: вчера, сегодня, завтра
Лесные и торфяные пожары 2010 года надолго запомнятся жителям европейской части России и Урала. Десятки миллионов людей на протяжении многих недель вынужденно дышали задымленным воздухом, в котором предельно допустимые концентрации угарного газа и сажи были превышены во много раз. Есть и другие, не менее неприятные цифры и факты…
По предварительным данным, непосредственно от огня погибли не менее 53 человек, полностью или частично сгорело около 150 лесных деревень и поселков (не считая дачных), тысячи людей лишились постоянного жилья, десятки тысяч − дач и разнообразных хозяйственных построек, пострадали многие объекты инфраструктуры, промышленности, обороны и безопасности. С трудом удалось отстоять от лесных пожаров два важнейших российских наукограда − Саров и Снежинск. Полный ущерб от лесных пожаров 2010 года пока не определен, и непонятно, насколько точно получится его подсчитать.
Кто и как считает
Сколько именно леса сгорело, пока достоверно неизвестно (на момент написания этой статьи пожары продолжали бушевать, соответственно, площадь, пройденная огнем, увеличивалась). Но уже сейчас ясно, что данные официальных источников существенно отличаются от независимых данных, полученных с помощью дистанционного мониторинга. В конце августа Институтом космических исследований РАН и Институтом леса Сибирского отделения РАН была опубликована предварительная оценка площадей лесных пожаров на территории России, сделанная на основе спутниковых наблюдений на 18 августа 2010 года. По оценке Института леса (основанной на снимках AVHRR), огнем на территории России с начала года по 18 августа было пройдено около 5,9 млн га лесных площадей. По оценке Института космических исследований (основанной на снимках MODIS), эта площадь составила около 5,8 млн га. Близость результатов, полученных разными институтами с использованием разных снимков и разных алгоритмов их обработки, говорит о качестве данных. И те и другие данные, скорее всего, несколько занижены, поскольку использовавшиеся снимки не позволяют выявлять небольшие пожары и пожары низкой интенсивности, особенно при наличии облачности или в условиях сильного задымления.
А согласно сводке МЧС РФ за 18 августа 2010 года, «всего с начала пожароопасного периода 2010 года на территории Российской Федерации возникло 28 180 очагов природных пожаров на общей площади 879 443 га». Источник данных в сводке МЧС не указывается, но очевидно, что эта информация получена от органов управления лесами (до середины августа, когда Рослесхоз перестал публиковать официальные сводки о лесопожарной обстановке в стране, данные Рослесхоза и МЧС о площади, пройденной лесными пожарами с начала года, примерно совпадали).
Таким образом, данные МЧС РФ и ведущих российских научных организаций, занимающихся мониторингом лесных пожаров с использованием дистанционных технологий, по состоянию на 18 августа 2010 года расходились более чем в шесть с половиной раз.
Точная оценка площадей, пройденных огнем в 2010 году, потребует дополнительных исследований. Пока можно лишь утверждать, что сильными пожарами (идентифицируемыми по космическим снимкам типа MODIS) за период с начала года по август (включительно) пройдено не менее 3 млн га собственно лесов и еще примерно столько же других земель лесного фонда. Кроме того, значительный ущерб нанесен огнем полезащитным лесополосам в малолесных южных регионах, но этот ущерб пока не поддается даже приблизительной оценке.
В целом для страны 6 млн га − общая площадь лесных пожаров − это не очень большая цифра, уж во всяком случае не катастрофическая. Однако данные о площади лесных пожаров по стране в целом − это нечто вроде средней температуры по больнице: реального представления о масштабах бедствия они не дают. Обычно основной «вклад» в итоговую цифру площадей лесных пожаров вносят крупные очаги, действующие в лесотундре и горах Сибири и Дальнего Востока, − там отдельные пожары могут захватывать территории в сотни тысяч гектаров. Пожары в лесотундре наносят значительный ущерб природе, поскольку для восстановления уничтоженной древесной растительности на таких огромных площадях в суровых северных условиях могут потребоваться десятки, если не сотни лет. Но люди от этих пожаров почти не страдают, и большинство наших соотечественников о них просто не догадываются.
В нынешнем же году основной удар огненной стихии пришелся на густонаселенные регионы центра и юга европейской части России, Поволжья и Урала, именно поэтому ущерб, нанесенный пожарами, оказался столь значительным. Кроме того, особенностью 2010 года стала высокая доля верховых пожаров − по предварительной оценке, больше трети всей пройденной огнем площади приходится на верховые пожары (оценить точную площадь верховых пожаров пока не представляется возможным). Это тоже стало существенным фактором, приведшим к необычайно высокому ущербу от лесных пожаров.
Как все начиналось
Официально считается, что тяжелая ситуация с лесными пожарами, требовавшая введения чрезвычайных мер, сложилась в европейской части России в июле и августе 2010 года. На самом деле пожарная катастрофа в лесах этой части страны развивалась постепенно. В мае—июне информация о первых крупных пожарах скрывалась или преуменьшалась, в результате чего июльская катастрофа стала для руководства Рослесхоза, Минсельхоза, МЧС и страны в целом неожиданностью.
Первый мелкий (в масштабах страны), но тревожный случай произошел еще в апреле в Московской области. Шестнадцатого апреля на территории Лобненского участкового лесничества, всего в двух километрах от конторы этого лесничества и в нескольких километрах от административной границы Москвы и аэропорта Шереметьево, возник пожар, охвативший более 80 га лесных культур и молодняков на вырубках примерно 12-летнего возраста. Пожар оставался незамеченным до тех пор, пока информация о нем, основанная на информации, полученной от местных жителей, не появилась в средствах массовой информации. Пожар в конце концов залили начавшиеся дожди, но кучи брошенной полусгнившей древесины, которые так никто и не тушил, дотлевали в течение десяти дней. Этот случай показал, что даже в пределах лесопаркового защитного пояса Москвы своевременно выявлять и тушить начинающиеся лесные пожары стало просто некому.
Другие предвестники общенациональной катастрофы появились в мае сразу в трех регионах − Ивановской, Владимирской и Рязанской областях (эти регионы впоследствии вошли в число наиболее пострадавших от лесных и торфяных пожаров).
Лесной пожар в Южском районе Ивановской области начался примерно 6−7 мая, по всей видимости, от пала сухой травы (установить, было ли это так называемое контролируемое выжигание или обычный бесконтрольный пал, так и не удалось). В первые несколько дней информация о пожаре тщательно скрывалась, и лишь после того, как местные жители начали звонить по телефону доверия МЧС в Москву, к тушению пожара были привлечены необходимые силы. В результате этого пожара выгорело как минимум 7,5 тыс. га леса. По итогам этого пожара из-за непринятия своевременных мер для его тушения лишилась своего поста руководитель комитета по лесному хозяйству правительства Ивановской области.
Лесной пожар в Ковровском районе Владимирской области был обнаружен жителями поселка Красный Маяк 9 мая. Предположительно он тоже возник от пала сухой травы. Этот пожар так и не был в полной мере признан ни органами МЧС (в сводках ГУ МЧС по Владимирской области за 11, 12, 13 и 14 мая сообщалось о том, что действовавших очагов пожаров в лесах и на торфяниках области не было), ни органами лесного хозяйства. Его площадь так и не вошла в официальные сводки Рослесхоза. К активному тушению пожара приступили тогда, когда огонь вплотную подошел к поселку Красный Маяк, от него сгорело поселковое кладбище и несколько хозяйственных построек на окраинах. Но когда угроза поселку миновала и пожар был в основном потушен, его просто бросили без присмотра. Пятнадцатого мая группа сотрудников и добровольцев «Гринпис», прибывшая на место пожара, обнаружила в лесу и потушила брошенные без присмотра очаги огня. Площадь, пройденная этим пожаром, составила около 5 тыс. га.
Лесной пожар в Касимовском районе Рязанской области начался 21 мая и быстро охватил площадь примерно в 3,5 тыс. га. Информация об этом пожаре также не распространялась: ГУ МЧС по Рязанской области сообщило об обнаружении очага огня площадью всего 17 га. Пожар был потушен 24 мая, и лишь спустя несколько дней факт его существования был отражен в сводках Федерального агентства лесного хозяйства.
Майские пожары в Ивановской, Владимирской и Рязанской областях выявили некоторые печальные особенности системы управления лесами, сложившейся в России к началу пожароопасного сезона 2010 года.
Во-первых, при возникновении крупных и потенциально очень опасных пожаров чиновники, отвечавшие за пожарную безопасность (руководители органов управления лесами и МЧС), сначала делали вид, что ничего особенного не происходит, пытались информацию о масштабах пожаров скрыть и, лишь когда ситуация выходила из-под контроля, начинали (с сильным опозданием) принимать экстренные меры.
Во-вторых, люди, которым угрожали пожары, могли рассчитывать почти только на себя − от органов власти они не могли добиться ни информации о том, что происходит, ни достаточных заблаговременных действий по спасению населенных пунктов и живущих в них людей. Меры по спасению населенных пунктов принимались лишь тогда, когда огонь подходил к этим населенным пунктам почти вплотную.
В-третьих, чиновники, отвечавшие за пожарную безопасность, по итогам пожаров не подверглись (за редким исключением) никаким наказаниям − ни за недостаточные действия по предотвращению и тушению пожаров, ни за очевидно умышленное искажение информации о происходящем.
В-четвертых, надежда на то, что какую-то часть борьбы с лесными пожарами возьмут на себя арендаторы, не оправдалась, по крайней мере в центральных регионах европейской части России.
В целом уже к концу мая стало совершенно ясно, что если лето окажется сухим и жарким, то лесам и живущим рядом людям придется худо. Так оно, к сожалению, и получилось.
О причинах пожарной катастрофы
Пожарная катастрофа в лесах европейской части России в 2010 году объясняется двумя основными факторами: чрезвычайной засухой и неготовностью страны к борьбе с лесными пожарами. Очевидно, что избежать большого количества лесных пожаров при столь продолжительной и сильной засухе было невозможно. Но если бы страна была должным образом подготовлена к борьбе с этими пожарами, можно было бы во много раз сократить ущерб от огня, сохранить сотни тысяч гектаров леса, избежать большинства случаев гибели людей и уничтожения населенных пунктов.
Основной причиной неготовности страны к борьбе с лесными пожарами стало разрушение системы государственного управления лесами в целом, произошедшее главным образом вследствие принятия нового Лесного кодекса РФ в 2006 году и проведения основанных на нем реформ. Новое лесное законодательство в силу абсурдности привело фактически к вымиранию целой отрасли народного хозяйства − лесного хозяйства, в первую очередь тех его частей, которые связаны с охраной, защитой и воспроизводством лесов. Развитию пожарной катастрофы в лесах способствовал и остаточный эффект предыдущих реформ: разрушение централизованной системы управления сельскими лесами (лесами на землях сельскохозяйственного назначения) в 2005 году, ликвидация самостоятельных организаций − Федеральной службы лесного хозяйства и Государственного комитета по охране окружающей среды − в 2000 году.
Возникновению и развитию пожарной катастрофы в лесах европейской части России в наибольшей степени способствовали следующие элементы нового лесного законодательства и основанной на нем системы управления лесами:
1. Отсутствие государственной лесной охраны. Новый Лесной кодекс не предусматривает государственную лесную охрану в ее классическом понимании (то есть лесников, находящихся в лесу и способных оперативно реагировать на нарушения правил пожарной безопасности, быстро выявлять начинающиеся пожары и приступать к их тушению). Вместо охранной службы новый Лесной кодекс предусматривает органы государственного лесного надзора и контроля. Но и проверочная деятельность сегодня осуществляется малочисленными лесничими и инспекторами, перегруженными бюрократической работой и почти не имеющими времени и возможности для работы непосредственно в лесу.
В итоге вместо существовавших в прошлом более чем 70 тыс. лесников-обходчиков, для которых охрана леса формально была главной обязанностью (и фактически была ею по крайней мере в периоды максимальной пожарной опасности), мы получили около 12 тыс. административных работников лесного хозяйства, для которых одной из многочисленных задач является осуществление лесного надзора и контроля.
Это привело к тому, что лес стал беспризорным, охранять его от нарушителей правил пожарной безопасности в большинстве случаев просто некому, равно как некому быстро выявлять и тушить начинающиеся лесные пожары.
2. Отсутствие условий для существования экономически жизнеспособных лесохозяйственных предприятий, обеспечивающих выполнение государственных задач в области лесного хозяйства. Новый Лесной кодекс не предусматривает таких предприятий, обеспеченных долгосрочным финансированием из бюджета или из доходов, получаемых от использования закрепленных за ними лесов. В соответствии с действующим законодательством бюджетное финансирование таких предприятий минимально и предоставляется лишь на год по итогам аукционов, а возможности ведения ими хозяйственной деятельности, приносящей доходы для направления их на нужды лесного хозяйства, крайне ограничены.
В итоге вместо примерно 200 тыс. работников, занятых в государственных лесохозяйственных организациях до введения нового Лесного кодекса, мы получили менее 50 тыс. работников в настоящее время. Во многих регионах увольнение значительного количества работников лесохозяйственных организаций произошло непосредственно перед началом пожароопасного сезона.
Это привело к тому, что в жаркое и сухое лето для тушения многочисленных пожаров просто не хватало людей, имеющих опыт работы в лесу и навыки тушения пожаров именно в лесах. Нехватка квалифицированных работников с опытом тушения именно лесных пожаров никак не могла быть компенсирована привлечением работников государственной пожарной охраны, имеющих опыт тушения пожаров в населенных пунктах и на промышленных объектах.
3. Отсутствие единой централизованной системы авиационной охраны лесов и тушения крупных лесных пожаров. В соответствии с новым Лесным кодексом полномочия по тушению лесных пожаров переданы органам государственной власти субъектов Российской Федерации (кроме трех − Московской области, Москвы и Санкт-Петербурга). Структурные подразделения некогда единой «Авиалесоохраны» в 2007 году были переданы в ведение органов власти субъектов РФ, и их финансирование теперь осуществляется в рамках субвенций, заранее поделенных (законом о федеральном бюджете) между субъектами РФ. Согласно бюджетному законодательству, нераспределенный остаток субвенций, находящийся в распоряжении федеральных органов исполнительной власти, составляет не более 5% от общего объема субвенций.
В итоге была разрушена единая система управления авиационной охраной лесов, подготовки кадров для этой деятельности и исключена возможность быстрой переброски сил и техники из региона в регион. Если до введения нового лесного законодательства решение о направлении квалифицированных специалистов из одного региона в другой могли приниматься в течение одного, самое большее нескольких дней, то теперь на принятие и выполнение таких решений требуются недели.
Это привело к тому, что квалифицированные работники авиалесоохраны были привлечены к тушению лесных пожаров в европейской части России только тогда, когда пожары достигли уровня катастрофы, а необходимой авиационной техники просто не оказалось. Кроме того, опыт и силы прибывших из восточных регионов страны специалистов не были использованы максимально эффективно в силу проблем межведомственного взаимодействия.
4. Перегруженность работников леса бюрократической деятельностью, нехватка времени на реальную работу с лесом. Система управления лесами, основанная на новом лесном законодательстве, предполагает направление небывалого количества разнообразных отчетных документов в федеральные органы исполнительной власти, отвечающие за леса, в порядке осуществления ими так называемого надзора за исполнением переданных полномочий. Ситуация усугубляется тем, что деятельность органов управления лесами субъектов РФ проверяется не только тремя федеральными структурами, непосредственно отвечающими за леса (Минсельхозом, Рослесхозом и Россельхознадзором), но и многочисленными другими федеральными и региональными ведомствами.
Согласно опросу, проведенному на Лесном форуме «Гринпис», около 76% рабочего времени руководящих работников и специалистов органов управления лесами в субъектах РФ, лесничеств и лесопарков тратится на подготовку разнообразной планово-отчетной документации и связанные с ней действия. Выборочные личные опросы работников лесного хозяйства в разных регионах подтверждают эту информацию. Таким образом, на практическую работу с лесом у руководящих работников и специалистов лесного хозяйства остается менее четверти рабочего времени.
Это означает, что если общее количество руководителей и специалистов органов управления лесами, лесничеств и лесопарков в субъектах РФ составляет около 12 тыс. человек, то в реальности все время, которое эти специалисты могут затратить на осуществление возложенной на них практической работы в лесах, эквивалентно полной занятости примерно 3 тыс. человек. В масштабах страны этого явно недостаточно.
5. Наличие «бесхозных» лесов и защитных лесных насаждений, за охрану которых никто не отвечает. Действие нового Лесного кодекса (в отличие от Лесного кодекса 1997 года) распространяется не на все леса страны, а только на леса, расположенные на некоторых категориях земель. Часть лесов и защитных лесных насаждений оказались вне сферы действия лесного законодательства, в том числе леса и защитные лесополосы, расположенные на землях сельскохозяйственного назначения, землях промышленности и транспорта, землях поселений (кроме городских лесов).
Доля лесов и защитных лесных насаждений, на которые не распространяется действие нового Лесного кодекса, составляет около 5% от общей площади лесов и защитных лесных насаждений в России (точная оценка невозможна в связи с правовой неопределенностью понятия «лес», возникшей после введения нового лесного законодательства). В этих лесах и защитных лесных насаждениях не осуществляется государственный пожарный надзор, охрана от пожаров, и когда такие леса начинают гореть, как правило, их никто не тушит, если пожар не начинает угрожать населенным пунктам, объектам промышленности и транспорта.
Эти леса и защитные лесные насаждения (главным образом лесополосы на землях сельхозназначения) сами по себе внесли значительный вклад в общую площадь выгоревших территорий, а также способствовали распространению пожаров на сопредельные природные территории.
6. Нищенское финансирование лесного хозяйства и его сокращение в 2010 году. После того как лесным законодательством были ликвидированы условия для существования экономически самодостаточных лесохозяйственных предприятий (лесхозов − см. п. 2 настоящего перечня), финансирование лесного хозяйства в регионах в полной мере легло на бюджет. Бюджетное финансирование лесного хозяйства после введения нового Лесного кодекса было существенно увеличено (почти втрое в 2008 году по сравнению с уровнем финансирования «до кодекса»), но с учетом потери собственных средств реальное финансирование сократилось в масштабах страны более чем вдвое. Кроме того, существенно увеличилась доля средств, расходуемых на содержание структур, выполняющих исключительно управленческие функции. В 2010 году произошло дальнейшее сокращение финансирования: расходы федерального бюджета на лесное хозяйство в целом были снижены на 20%, в том числе субвенции субъектам РФ − на 15%. Реальный объем средств, которыми сейчас располагают лесохозяйственные организации (бывшие лесхозы и их аналоги), примерно на порядок меньше того, который они имели до введения нового лесного законодательства.
Нищета лесохозяйственных организаций стала главной причиной их неготовности к тушению катастрофических лесных пожаров. Пожарная техника в большинстве лесохозяйственных организаций практически не обновлялась на протяжении последних четырех лет и очень мало обновлялась в течение последнего десятилетия. Фактически лесохозяйственные организации были вынуждены использовать при тушении пожаров устаревшее и изношенное оборудование (а органы государственной пожарной охраны практически не укомплектованы оборудованием, пригодным для работы в лесах).
Это привело не только к недостаточной эффективности тушения, но и к массовым нарушениям правил охраны труда и техники безопасности во время катастрофических лесных пожаров. Многие работники лесохозяйственных организаций были вынуждены работать несколько месяцев почти без выходных, с существенным превышением продолжительности рабочего дня, причем в экстремальных условиях.
Кроме того, развитию пожарной катастрофы способствовали отсутствие единой системы управления пожарной безопасностью на природных территориях; низкий уровень авторитета органов государственной власти, не позволивший обеспечить соблюдение запретов и ограничений на посещение лесов; безнаказанность чиновников, отвечавших за подготовку к пожароопасному сезону и проваливших эту подготовку; отсутствие профилактической работы с населением и чрезмерное увлечение рекламой МЧС в ущерб обеспечению реальной готовности к пожарам.
Чего стоит ожидать?
Реальные масштабы пожарной катастрофы в лесах европейской части России пока остаются сильно недооцененными, поэтому и масштабы принимаемых органами государственной власти мер пока явно не соответствуют произошедшему. Действительно, если исходить из приводимых МЧС данных о площади сгоревших лесов и количестве спасенных от огня населенных пунктов, то работу государства по тушению лесных пожаров можно считать вполне успешной. Именно так и оценил итоги лета 2010 года министр Сергей Шойгу: «Впервые за такие сроки при таких условиях всей системе удалось справиться с лесными и торфяными пожарами. Я не лукавлю. Мы в этой войне победили, и никто меня не убедит в обратном». Если же учесть реальные площади, пройденные огнем, то о победе говорить не приходится.
К сожалению, в целом на государственном уровне преобладают умеренно-оптимистические оценки произошедшего, соответственно, и меры принимаются пока мелкие, половинчатые, не позволяющие принципиально изменить ситуацию в лесном хозяйстве. Кроме того, и в СМИ, и в официальных выступлениях высоких должностных лиц наблюдается постоянная недооценка роли работников лесного хозяйства в борьбе с лесными и торфяными пожарами и постоянная переоценка роли МЧС. В итоге, скорее всего, основные средства на приобретение нового оборудования для тушения лесных пожаров получат не органы управления лесами (которые могли бы использовать эти средства наиболее эффективно), а МЧС. Первые свидетельства этого уже есть: например, в июле подразделениям МЧС было выделено авиационное топливо из государственного резерва, руководство МЧС объявило аукцион на поставку пяти новых вертолетов-Ка-32А11ВС и т. д.
Пока с уверенностью можно говорить лишь о том, что изменится и отчасти уже изменилась система федеральных органов управления лесами. Федеральное агентство лесного хозяйства выведено из структуры Минсельхоза и подчинено напрямую правительству страны. Полномочия по выработке государственной лесной политики и по федеральной составляющей государственного лесного надзора и контроля изъяты у Минсельхоза и Россельхознадзора и отданы Рослесхозу. В принципе произошло то, чего активно добивались работники лесного хозяйства и природоохранных организаций с начала «нулевых», − восстановление самостоятельного федерального лесного ведомства.
Но сама по себе эта мера, к сожалению, уже не может исправить ситуацию в лесном хозяйстве. С того момента, когда была ликвидирована Федеральная служба лесного хозяйства (17 мая 2000 года) и началась череда бесконечных реформ системы управления лесами, было сделано еще много ошибок и глупостей. Одного решения о восстановлении самостоятельного федерального ведомства недостаточно − нужен целый комплекс мер по восстановлению полноценной системы государственного управления лесами, подкрепленный должным финансированием из федерального бюджета.
Необходимо изменение кадровой политики государства по отношению к лесному хозяйству − отрасль должны возглавлять профессионалы, пользующиеся авторитетом у подчиненных, имеющие необходимое образование и опыт работы. Пока можно с уверенностью говорить о том, что в ближайшее время это сделано не будет − на должность главы Рослесхоза вместо «непрофильного» руководителя Савинова назначен такой же «непрофильный» руководитель Масляков. Мер по возвращению наиболее ярких и квалифицированных специалистов, ушедших из Рослесхоза и подведомственных учреждений за время правления Савинова, не принято.
Необходимо создать полноценную государственную лесную охрану численностью не менее 25 тыс. человек, причем таким образом, чтобы единственным делом этих людей была охрана лесов (а не поиск дополнительного приработка к нищенскому казенному содержанию и не составление многочисленных справок и отчетов). Пока никаких мер в этом направлении не планируется.
Необходимо восстановить централизованную систему авиационной охраны лесов и тушения крупных лесных пожаров, обеспечить подготовку новых квалифицированных кадров, пока сохраняется некоторое количество старых (по оценкам многих специалистов, такая возможность через год-два будет утрачена). Пока и в этом направлении движения нет.
Необходимо создавать условия для существования экономически жизнеспособных лесохозяйственных организаций, способных выполнять лесохозяйственные работы для нужд государства и обеспечивать занятость людей в лесном хозяйстве (в том числе для того, чтобы этих квалифицированных людей можно было при нужде мобилизовать на борьбу с лесными пожарами). Для этого следует коренным образом переделать Лесной кодекс − при экономически абсурдном законодательстве жизнеспособные лесохозяйственные организации существовать не могут. Новый руководитель Рослесхоза уже заявил о том, что принципиальных изменений в Лесной кодекс вносить не будут.
Необходимо восстанавливать престиж работы в лесном хозяйстве и вообще в лесной отрасли, иначе кадровый голод доест остатки этой некогда важнейшей для страны отрасли народного хозяйства. Пока перспектив этого не видно: по социально-экономическому положению работники леса находятся на самых последних местах по популярности в списке специальностей, да и многие репортажи в СМИ лишь дискредитируют профессию лесовода.
Скорее всего, в последние месяцы 2010 года что-то будет предпринято для наведения порядка в лесном хозяйстве страны. Пока нельзя сказать, получится ли «лучше» или «как всегда». Будущее лесного хозяйства России по-прежнему остается в высшей степени неопределенным. В любом случае на ликвидацию разрушительных для лесного хозяйства последствий введения нового лесного законодательства потребуется не меньше десятилетия, даже если самые разумные и необходимые для этого шаги будут предприняты немедленно.
Алексей ЯРОШЕНКО, Гринпис России
